ПЕРВЫЕ ШАГИ

Прежде чем отправиться к Анатолию Федоровичу, прочитал в воспоминаниях Григория Пинясова слова детской писательницы России Ирины Токмаковой: «Корни поэзии Анатолия Ежова уходят вглубь народной души, питаются ее живительными соками, поэтому в ней много доброты, света и мудрости. Когда читала его сказки, то сложилось такое впечатление, будто в Мордовии не только люди, но и лес-ные обитатели кажутся смышлеными и интересными. Такая поэзия многого стоит». Хотелось удивить поэта и писателя своей осведомленностью, но он о мнении Токмаковой уже давно знал и предложил чаю. А еще ему хотелось узнать новости о своих коллегах в Доме печати.

Анатолий Федорович относится к категории тех пишущих людей, которые о себе рассказывают скупо. Он даже извинился за свою профессиональную привычку старого журналиста больше слушать, чем го-ворить. А начинал он пробовать свое перо со стихотворения о людях труда в Зубово-Полянской район-ной газете в школьные годы. «Первая публикация — это всегда крылья. Пусть для невысокого полета, но все-таки крылья», — признался Анатолий Федорович.

Разумеется, охватила детская эйфория, но до звездной болезни не дошло: постепенно душа утихомири-лась, тем более, отец Федор Григорьевич насмешливо остудил: «Эка важность. Вон девки каждый день частушки сочиняют». Отец был строгим: на видном месте у косяка красноречиво висели вожжи. Прав-да, пускал он их в ход крайне редко, со всех детей (пять братьев и две сестры) требовал быть трудолю-бивыми и скромными. И Анатолий Федорович начал писать в стол.

Однако скромные крылья, данные райгазетой, требовали от выпускника Подлясовской школы Анато-лия Ежова продолжения полета на более значительной высоте.

НЕ ДУМАЙ О СЛОВЕ

На втором курсе филологического факультета МГУ имени Огарева Анатолий Ежов перешел на про-фессиональную журналистскую работу в газету «Мокшень правда». Однако писать в эту газету и жур-нал «Мокша» он начал еще на первом курсе и был знаком с основными небожителями мордовской ли-тературы: с Ильей Девиным, Михаилом Сайгиным, особенно сдружился с Александром Малькиным. Александр Степанович, как большинство красивых людей, старел незаметно и внешне мало чем отли-чался от начинающих молодых литераторов. Это был солнечный поэт и солнечный человек, у которого Анатолий Федорович научился не столько литературным премудростям, сколько здравомыслию в быту и жизни.

— Не думай о славе, думай о хороших стихах, и твоя жизнь станет комфортной, — часто повторял Малькин. — Люби жизнь во всех ее проявлениях, и хорошие строки придут сами.

И действительно, журнал «Мокша» все охотнее и охотнее публиковал стихи Анатолия Ежова.

— Учись импровизировать стихами, — говорил Малькин и объяснял:

— Например, бритье, откровенно говоря, — дело скучное, а ты не скучай, сочиняй. Ну-ка, дай тему.

— Я и газета «Мокшень правда», — подкидывал Ежов.

— Очень хорошо. Так, вот… Когда я закончу бриться, стихотворение будет готово.

И действительно, пока поэт мыл станочек, то уже читал свежеиспеченное стихотворение о своем моло-дом коллеге. Четыре строфы, 16 благозвучных строчек. Этому фокусу научился и сам Ежов. Однажды его супруга Галина Ивановна спросила: «Ты чего там бреешься и бормочешь?»

— Да вот, какие-то дурацкие стихи в голову лезут. Вот и убираю дурь.

Шутка в жизни супругов Ежовых — дело обычное.

А вот на профессиональной ниве — в журналистике — жизнь была не всегда безоблачной. Трамплином стало стихотворение «Партии»: в 1960-е годы наши сердца, в том числе и сердце Анатолия Федоровича, принадлежали КПСС. Это стихотворение жирным 12-м кеглем вышло на первой полосе газеты «Мок-шень правда», и редактор Сурков пригласил студента на профессиональную работу. Сначала учеником литсотрудника (была такая должность), потом стал литсотрудником отдела промышленности, которым заведовал писатель Михаил Андреевич Кяшкин. И вот молодой журналист принес репортаж с экскава-торного завода, который, как ему казалось, подготовил блестяще. Переписал дважды. И надо же, какой неприятный сюрприз: Кяшкин сначала зачеркнул полстраницы, потом страницу и в конечном итоге за-браковал весь текст, прошипев: «Со словом надо работать. Иди, дерзай, а этот материал не годится».

Анатолий Федорович и сегодня уверен, что звезды без хорошей практики не вспыхивают. Требуется большой труд, выработка собственного стиля изложения — собственной хватки, и только тогда можно говорить опять же не о звездности, а о простой квалификации пишущего человека. Что касается звездности, то о ней лучше не думать вообще, и, как говорил Малькин, жизнь станет прекрасной. Терпе-ние и терпение, несмотря на неизбежные «шишки».

ТЯЖЕЛОЕ МОЛЧАНИЕ

Анатолий Федорович прошел большую журналистскую школу, а потом и сам занимал руководящие пос-ты в сфере средств массовой информации. Окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС, отделе-ние журналистики, он обладатель двух дипломов о высшем образовании. Конечно же, у него своя жур-налистская «хватка» и своя «хватка» писателя и поэта в литературном мире России. Однако, несмотря на многочисленные литературные регалии, он со своими учениками ни журналистскую, ни литератур-ную дедовщину никогда не устраивал, старался быть деликатным, и это ему всегда удавалось. А зани-мал он весьма серьезные посты: редактор районной газеты, редактор Мордовского радио, заместитель Председателя Комитета гостелерадио при Совете Министров Мордовии, Министр печати РМ. Прихо-дилось ли заслуженному писателю Мордовии конфликтовать со своими подчиненными, так сказать, пользоваться отцовскими «вожжами»?

Одна из его бывших сослуживиц рассказала интересный случай. Анатолий Федорович находился в ко-мандировке, и за это время его небольшой коллектив слегка расслабился. Приехал он недовольный, и на планерке решил сказать все, что он думает о работе коллектива в его отсутствие. Все понимали, что шеф недоволен. Тишина. Ежов тяжело молчал. Оказывается, можно молчать тяжело. Сейчас грянет гром. Тогда одна из сотрудниц робко попросила: «Анатолий Федорович, только не матом». И этим разря-дила обстановку, которая вновь стала рабочей. Тяжелая тишина запомнилась, и сотрудница сказала: «Чем так молчать, лучше бы уж поругал».

Я напомнил этот служебный эпизод юбиляру, но он об этом случае позабыл. И тогда его сын Евгений рассмеялся: «Это похоже на папу. Иногда он так молчит, что уж лучше бы избил. А вообще, Абай Ку-нанбаев говорил: «Кричащий в гневе смешон, молчащий — страшен».

Кстати, сын Евгений Анатольевич является начальником полиции г. Саратова, полковник, а в прош-лом году окончил Академию МВД России. К двум высшим образованиям прибавил академическое.

«СЕРЕБРЯНЫЕ ОРЕШКИ»

Удивляет, что, занимая ответственные посты, Анатолий Федорович ухитрялся находить время для своего основного предназначения: писал стихи, прозу, которая изумляла даже таких корифеев русской советской литературы, как Виктор Кочетков и Ирина Токмакова. А первая книжка стихов вышла в 1970-х годах. Тоненькая книжица, которая для автора стала самой дорогой: «Тяштенят — сиянь пяште-нят» («Звездочки — серебряные орешки»). (Увы, по-русски строчка звучит неважно). В те годы писа-телям платили хорошие гонорары. За эту книжку Анатолий Федорович получил более полутора тысяч рублей. Чтобы понятнее было молодежи, скажу, что можно было купить на эти деньги: лучший мото-цикл тех лет «Урал» с коляской или 15 хороших костюмов, или машину сахара.

А потом книги больших и малых объемов начали выходить часто. Всего у писателя 23 книги, на днях выйдет 24-я. Читатели надеются и на 25-ю.

От души поздравляем юбиляра, желаем ему крепкого здоровья и писательского счастья.

Иван Бородачёв
Газета "Известия Мордовии", 07.10.2011 № 152.
Фото из газеты.

На первую страницу
Назад на страницу Поэты и писатели