|
вода (по техпроцессу положена теплая) сильно
вредила рукам. Иностранцы писали жалобы в Красный Крест...
Конькова послали переоборудовать котельную. За пуск горячей воды
до первого мороза обещали досрочное освобождение. Бывший научный
сотрудник понадеялся на свой опыт и китайцев-помощников. Но
ошибся. Граждане Поднебесной трудились максимум до обеда, а потом
их было просто невозможно собрать. Одинаковые круглые лица с
глазами-щелками невозмутимо заявляли надоедливому русскому : «Моя
с твоя не работай !» Про «китайские козни» Коньков доложил
начальнику колонии. О привлечении русских зеков тот и слышать не
хотел : пойдут разговоры о привилегиях для иностранцев, начнутся
нелестные сравнения. В памяти были живы события недавнего бунта,
когда пришлось загонять в колонию бронетранспортеры. Провели
работу с двумя китайцами-бригадирами и дали в помощь Конькову.
Кое-как работа пошла.
Обедать русский инженер ходил в свою колонию под конвоем трех
солдат и собаки. Но потом надоело его водить туда-сюда, и стал
Коньков питаться на «иностранке». Воровали, что ли, у них меньше ?
Неизвестно. Но осужденных «варягов» кормили на-много лучше !
Чистые, упитанные, круглолицые чужеземцы за еду не дрались, в
свободное время гоняли мяч, садились на шпагат, читали книжки и
копались в клумбах. А в колонии Конькова заключенные сидели
кучками, чифирили, тасовали карты... Новые фильмы показывали в
первую очередь «приезжим», а «своим» позже, как второсортным.
Иностранцам разре-шались и кресты, и четки, а «своих» за
религиозную атрибутику наказывали.
Прибытие нового этапа с иностранцами тоже отличалось от обычного.
Открываются двери «пульмана», и вышагивают оттуда
представительные, как министры, люди в шляпах, плащах, костюмах с
галстуками. В руках большие кожаные чемоданы... Сначала Коньков
думал — делегация приехала ! Из ООН ! А это валютчики из Москвы !
Югославы, румыны, болгары, венг-ры... А когда он прибыл в свою
колонию, то — горько вспоминать — прижимал к груди маленький
целлофановый пакет, в ко-торый был завернут хвост селедки... Ночью
соседи по нарам расспрашивали Конькова о «прелестях западной
жизни», возмуща-лись («Ну, у тебя и будка ! Отъелся с иностранцами
!» Но Коньков от рассказов воздерживался, так как был
предупрежден. А поведать он мог многое. Например, о том, как
китайцы и корейцы выстраиваются в очередь перед дверью начальника,
а во время «приема» просят его продлить срок и оставить в колонии.
Конвой из Дубравлага, сопровождавший освободившихся ки-тайцев до
границы, наблюдал, как бывших зеков бьют земляки. Видел Коньков,
как воровали бархат, предназначенный для «пятачков» шахматных
фигур. Из этого материала делали подкладки для ватников...
Чуть не попал в международный заговор и сам Коньков. Котельную он
передавал немцу Гансу, который сидел уже тридцать лет за службу в
Вермахте. Бывший фашистский танкист жаловался, что после
очередного освобождения довозят его до Кель-на, где жил брат,
придираются к чему-нибудь и снова возвращают в Леплей. Поэтому,
натолкнувшись на журнальные фото-графии с военных парадов на
Красной площади, Ганс злобно кричал : «Мне бы танк — и туда !» Не
освободись Коньков в 1976 году, попал бы в переплет. Немец то ли
от злости, то ли по какой-то другой причине допустил разрыв котла.
Шум долетел до западных радиостанций...
И вот иду я по инзоне, которую так красочно расписывал мой сосед,
и вдыхаю аромат цветов, красиво рассаженных в камен-ных клумбах.
Все, как мне рассказывали. Может, еще лучше. Вокруг фланируют
иностранцы. И перед ними я, коренной и сво-бодный житель России,
тушуюсь...
ВАВИЛОНСКОЕ СТОЛПОТВОРЕНИЕ
Со времен Конькова в инзоне поменялось многое. Колония получила
номер — 22, на ее территории построили костел — един-ственный в
регионе, стало больше деревьев и клумб. Случаев нападения на
администрацию и побегов нет. Давно не шлифуют инзеки хрустальные
подвески до кровавых мозолей на руках, а солдат на вышках сменили
девушки-контрактницы. Лучшие шахматы в мире, которые тут вырезают,
продаются через посредников на Арбате. Сама зона перестала быть
секретом, а содер-жащиеся в ней иностранцы имеют возможность
смотреть более тысячи каналов по спутниковому телевидению, звонить
в лю-бое время по таксофону в свое посольство и родственникам.
Живут осужденные иноподданные, как и прежде, немного лучше, чем
провинившиеся соотечественники. И, как прежде, для
квалифицированного обслуживания внутреннего хозяйства
«ино-странки» привлекаются осужденные из соседних колоний. Так
почин Конькова тридцатилетней давности вырос из единичного случая
в явление, хотя за годы существования инзоны в ней перебывали люди
самого разного уровня... Некоторые вышли в министры и капиталисты.
«Это — беда !» — замечает по поводу отсутствия квалифицированной
рабочей силы начальник ко-лонии полковник внутренней службы Юрий
Савоськин. Кстати, во времена Конькова инзоной командовал капитан,
а сама она имела статус участка колонии № 5.
Иностранная зона была открыта в 1956 году. Ее разместили в
мордовском поселке Леплее — поближе к Москве. Осужденных надо было
вывозить в посольства, а это всего ночь пути — удобно. За 50 лет в
«иностранке» отбывали наказание представи-тели почти всех стран
земного шара. Кроме больших наций, отметились курды, пуштуны,
уйгуры, ассирийцы, гаянцы, заирцы, барбадосцы, гватемальцы,
перуанцы, сенегальцы и даже бабадунцы. Папуасы тоже побывали тут и
запомнились по легендар-ной фразе: «Зеленую зиму еще можно
пережить, а вот белую...» Какие только фамилии здесь ни звучали :
Герр, Райдалу, Ах-ромович, Тургиди, Отто Ирбе, Муда, Телль, Зозуля,
Росхош, Суткус, Гордий, Черток, Качулис, Генсурх, Курнаиди,
Ниолеску, И Чу Чен, И Ха Чун, Грюнвальд... Они отбывали срок за
самые разные преступления. Вьетнамцы Ле Ван Кием и Фам Куанг Минь
с восемью своими согражданами изнасиловали двух русских женщин...
Международный вор-карманник ассириец Шимун поставил своеобразный
рекорд, проведя в мордовской инзоне в общей сложности 40 лет...
Гражданин Израиля Бениашвили мо-тал срок за контрабанду жемчуга на
сумму более миллиона старых советских рублей... Швед Хелль Янссон
проглотил презер-ватив с героином, чтобы провезти его из Бангкока
через «Шереметьево». Резинка не выдержала межконтинентального
пе-релета, порвалась в желудке, а реанимированный контрабандист
попал в Леплей. Шокированный местными условиями со-держания,
Янссон написал начальству жалобу : мол, в шведских тюрьмах у
каждого осужденного своя комната, а здесь — сек-ция на 50 человек
и двухъярусные кровати... Но, как выяснилось, в мордовской зоне не
самые плохие условия. Кубинец Пед-ро, переведенный по конвенции
отбывать срок в тюрьмы Латинской Америки, писал своему другу
Мануэлю Кодовии, остав-шемуся в мордовской колонии : «Ужасно !
Куда я попал ?! Наша ИТК-22 — голубая мечта по сравнению с этой
!»
Раньше обитатели инзоны из числа арабов и
африканцев часто жаловались на подозрительно быстрое освобождение
европей-цев, хотя уголовные статьи были одинаковые. Темнокожие зеки
говорили начальству о продажности советских чиновников,
сотрудничающих с посольствами. Особенно злорадствовали они в 1987
году, когда администрация колонии ждала Матиуса Рус-та,
опозорившего СССР посадкой своего самолета на Красной площади. Был
звонок о приблизительной дате приезда немца-героя, ему даже койку
приготовили...
Да, не случайно обитатели соседних колоний называют иностранную
зону дачей. Связывают это в том числе с отсутствием на ней
уголовных традиций, «смотрящих» и воров в законе. В конце 1990-х
сюда перевели начальником Юрия Савоськина. Уже тогда начали
появляться группировки. Одна из них, вьетнамская, колотила по
ночам исторических и географических врагов. Пришлось отменять
вытребованные ранее инзеками привилегии. Закрыли локальные
участки, запретили готовить пищу в бараках (а корейцам, кстати,
нравилось жарить собственноручно пойманных змей в тени караульной
вышки) и стали приучать к утренней зарядке, которой у них не было.
После распада СССР стали присылать узбеков, грузин, армян,
белорусов. С ними в тихую и размеренную жизнь «иностранцев»
просочились жестокость и непримиримость уголовных традиций. С
такими явлениями Юрий Савоськин уже сталкивался на прежних местах
службы. Поэтому развития ситуации не допустил, обратился в Москву
с просьбой впредь не присылать ино-странцев из ближнего зарубежья.
Хватает забот с теми, кто из дальнего. Да и эти часто предъявляют
завышенные требования к персоналу колонии, капризничают и пишут
лживые жалобы в свои посольства о «тяжелой работе и хлебе с
водой». Недавно приезжали представители Индии и, увидев условия
содержания, приняли сторону администрации. Да так душевно
поговорили с жалобщиками, что те даже всплакнули.
Но посольства оказывают колонии поддержку не только в вопросах
воспитания : снабжают стройматериалами. На 50% коло-ния покрашена
голландской краской. Педантичные европейцы специально приезжали
оценить результаты работы. Посоль-ство Нидерландов в отношениях с
«иностранкой» — самое расторопное и исполнительное. Плодотворно
сотрудничают с ней представители Китая, Индии, Вьетнама,
Афганистана. Оттуда в колонию приезжают только генеральные консулы
или пер-вые секретари. И только из посольства США — вторые. «Ну, это ж американцы !» — вздыхают в колонии. Приезжают консу-лы и секретари из Москвы на своих машинах... В
отличие от советских времен, писем начальнику колонии бывшие зеки
не пишут. И правильно ! Зачем лишние неприятности ?.. Начальник
единственной на всю страну инзоны Юрий Савоськин часто получает
приглашения в посольства, но воспользоваться ими не может. Он
только раз сходил на торжественный обед по слу-чаю Дня
независимости Вьетнама.
Но полковник внутренней службы не переживает из-за ограничений
своей «великосветской жизни». Что она ему ? На знаме-нитостей он и
так насмотрелся. Среди его подопечных был когда-то и будущий
продюсер Юрий Айзеншпис. Хозяина «иност-ранки» волнуют более
прозаические вопросы. На прежних местах службы среди осужденных
было столько мастеров на все ру-ки. «А здесь таких нет ! Даже
сварные швы не умеют накладывать ! Я как пришел сюда — сразу
выпросил разрешение брать русских специалистов в инзону ! Нужно
ведь, чтобы кто-то учил иностранцев работать...»
«НЕ НУЖЕН МНЕ БЕРЕГ ТУРЕЦКИЙ...»
А раньше вводить осужденных из обычных колоний в инзону было
категорически запрещено. И тот старинный случай с Конь-ковым
являлся нарушением режима. Зато теперь как ! В колонии для
иностранцев отбывают наказание электрик из Темнико-ва, механик из
Ичалок... Все эти граждане России тщательно проверены на предмет
распространения уголовных традиций. Но и этих «чистых»
специалистов с большим трудом выпросили у начальников соседних
колоний ! Трудовыми свершениями ино-странцы за колючкой не
славятся, как и тридцать лет назад. Они приехали в Россию учиться,
богатеть, но никак не работать. Видное место в инзоне занимает
католический храм, которым осужденные гордятся. Но построен костел
в основном за счет привозной вольнонаемной силы, а нигерийцы
католического вероисповедания, сидевшие тогда в «иностранке», лишь
помога-ли. Не смогли они освоить даже производство шахматных досок.
Иностранцы больше известны своей футбольной командой, которая
обыгрывала даже сборную сотрудников колонии, а также своим хором,
кружками английского и русского языков. В колонии лучшая на сотни
километров вокруг библиотека. Обитатели инзоны единственные во
всем Дубравлаге учатся на за-очных отделениях московских вузов.
Сейчас в колонии содержится 130 человек из 45 стран. Как и раньше,
европейцев мало, большинство — выходцы из Вьетнама, Афганистана,
Китая и Нигерии. «Им жаловаться на администрацию грех !» — говорит
начальник «иностранки» и позволяет осмотреть промзону, швейное
производство, жилые помещения, библиотеку, столовую.
Как выяснилось, штрафной изолятор единственной в России колонии
для иноподданных не пустует. Конечно, в нем нашелся бы герой
поколоритнее, чем фланирующий между цветочными клумбами испанец.
Но и этот экземпляр хорош ! Он небрежно бросает в урну почти целую
сигарету (сокровище для соседней колонии) и улыбается. Садимся
возле стены. Беседуем. Даже неправильно произносимые слова доносят
душевную боль. «Не верьте улыбке, у меня внутри...» — он
показывает сжатый ку-лак. Это знак не в сторону администрации, а в
сторону своей неуемной жадности, которая разлучила его с молодой
красавицей женой. Европеец сильно переживает, но старается скрыть
свое состояние.
Осужденные из развивающихся стран начинают разговор с похвал в
адрес начальника колонии. У всех аккуратно подстри-женные волосы и
ногти, белозубые улыбки, строгие глаза и заученный эпитет : «Юрий
Васильевич — золотой человек !»
Иранец Сейед Валилу признает, что работать с обитателями
«иностранки» сложно : другой язык, традиции, климат. До
осво-бождения ему осталось четыре с половиной года. Профессию
экономиста получал в тегеранском госуниверситете после учас-тия в
ирано-иракской войне. В России Валилу занимался бизнесом. Раньше
ему снилась родина, а три года назад ее место заня-ла тюрьма. Самое
трудное здесь, по его словам, прожить минуту, а годы бегут
почему-то быстро. «Первый раз такое слышу», — сказал я Валилу.
«Да ! Да ! Тут все наоборот !» — ответил он. Находясь в колонии,
Валилу поступил на заочное отделение юридического факультета
Московского университета. За проведенные в неволе девять с
половиной лет изготовление шахмат Валилу так и не освоил, он
организовывает работу других. В свободное время читает книги по
экономике и переводит на фар-си Тургенева и Чехова... А с
шахматами, по словам Валилу, связываются те, кто в прошлой жизни,
кроме контрабанды, ничем не занимался. Их вырезают осужденные с
темным цветом кожи...
Не связан с шахматами и голландец Саша Корнелиус Коста, бывший
коммерческий директор представительства Аэрофлота» в Роттердаме. В
колонии он трудился на швейном производстве, в прачечной, а
задержался на должности старшего дневального первого отряда и
неофициального переводчика. Невозможно представить за резкой
шахмат главного библиотекаря «иностран-ки», уроженца Чикаго. В
России он познакомился с Василием Аксеновым, а в США общался с
нобелевским лауреатом Солом Белоу. Библиотека в колонии
уникальная. Среди 5 тысяч томов на разных языках американец ныряет
как рыба в воде. Книги берут и некоторые сотрудники управления. С
библиотекой связан анекдот из жизни. В 1984 году инзону проверял
начальник отдела главка ГУИН СССР полковник внутренней службы
Ермилицкий и ругался из-за отсутствия книг генерального секре-таря
ЦК КПСС Черненко...
Но общаться долго с американцем сотрудники колонии не разрешают.
Уж очень нехорошая у него статья... С такой на долж-ности
библиотекаря держать неудобно, а заменить некем. Не брать же
русского ! Даже повара найти порою сложно. Единст-венным стоящим
мастером оказался за последние годы турок Джейсур Ашат. Отличный
кулинар и умелый строитель — рабо-тал в Москве по граниту и
мрамору. А все остальные... Мои гиды по колонии вздыхают. «Трудно
вам ?» — «Начальник по-сылает на каждый новый этап. Специалистов
отлавливать. Из русских». |
