|
 |
Даниил Федотович Булкин родился
в 1902 году в с. Новые Выселки Зубово-Полянского района. В Красную Армию
был призван в октябре 1941 года. Воевал разведчиком в 326-й Рославльской
Краснознаменной стрелковой дивизии. В 1942 году в связи с тяжелым
ранением был демобилизован. В этом же году был избран председателем
колхоза в своем родном селе. В этой должности проработал 25 лет.
Избирался депутатом Верховного Совета Мордовской АССР.
Меня призвали в Советскую Армию в начале октября 41-го. Привезли
сначала в Рузаевку на пересыльный пункт.
Здесь я пробыл больше месяца. Здесь формировался 1101-й
стрелковый полк 326-й |
стрелковой дивизии. Мы учились рыть окопы, ползать
по-пластунски, ходить строем и быстро рассы-паться в цепь. Изучали стрелковое оружие.
Однажды возле расположения нашего взвода остановился начальник особого
отдела полка Соловьев. Он посмотрел, как мы отрабатываем штыковой удар и
удар прикладом, потом спросил меня, откуда я родом, чем занимался до
мобилизации.
— В разведчики пойдешь ?
— Пойду.
— Подбери себе еще человек трех, завтра утром придете к штабу полка.
Так я и мои односельчане Казеев Антон, Журавлев Константин и Дятлов
Дементий оказались в полко-вой разведке. Теперь помимо всего нам
пришлось учиться брать «языка», владеть ножом, приемами борьбы, скрытно
подкрадываться к противнику.
В конце ноября мы заняли исходные позиции недалеко от города Михайлов.
Здесь же получили вин-товки, по пять обойм патронов, по две гранаты на
солдата, а нас, разведчиков, дополнительно воору-жили финками,
пистолетами и патронами к ним, двумя «лимонками».
5 декабря наши войска перешли в наступление. Оно явилось полной
неожиданностью для врага. Наш полк освободил несколько населенных
пунктов, захватил первых пленных, трофеи.
Не помню, на какой день после нашего наступления меня подозвал к себе
командир взвода разведки. Развернув карту, он сказал :
— Перед нами — село Хитровщино. Его мы обязаны завтра освободить от
врага. Как нам стало извест-но, немцы решили защищать его всеми силами.
Необходимо проникнуть в село, выявить огневые точ-ки врага, места
сосредоточения техники, пехоты. Если удастся, было бы неплохо захватить
«языка». Задание очень важное. От результатов его выполнения зависит
многое. Вы понимаете, товарищ Бул-кин ?
— Так точно, товарищ лейтенант ! — ответил я, пытаясь встать.
— Сидите, сидите.
Лейтенант минуту помолчал, что-то обдумывая.
— Пойдете в разведку втроем. Вы — старший. С собой возьмете бойцов по
своему усмотрению.
Вскоре я вместе с Константином Журавлевым, Дементием Дятловым находился
на наблюдательном пункте. Замаскировавшись, мы стали вести наблюдение за
вражеским расположением. Вот оно, Хит-ровщино, совсем рядом. Сплошной
линии обороны у немцев не было. Она проходила по окраине села. Между
нами и немцами легла небольшая лощинка, которая охватывала село справа.
Далее шли опор-ные пулеметные точки, к которым в любую минуту могло
подойти сильное подкрепление из Хитров-щины и рядом расположенных
населенных пунктов.
Справа к селу почти вплотную примыкал большой сад, спускавшийся к
лощинке. Впереди его в наско-ро отрытых ячейках, замаскированных снегом,
были установлены тоже пулеметные точки, давно за-меченные нами. Они
контролировали всю находившуюся перед ними местность. Напрямую здесь не
пройти. Тем более, что в саду и за ним чувствовалось скопление
противника. Оттуда время от времени раздавались минометные выстрелы, и
мины довольно точно падали в расположение нашего полка. Там, где лощинка
поворачивала, ближе к нашей стороне, возвышался небольшой холм. Напротив
его в сторону села уходил овражек. Через него, пожалуй, и можно
проникнуть в тыл врага.
Пришел лейтенант, командир взвода разведки. Я отрапортовал ему о том,
что успел заметить в распо-ложении врага, высказал свои соображения
относительно избранного мною пути. Оказывается, он уже побывал здесь до
нас. Выслушав меня, немного подумал и согласился с моими доводами. Затем
вместе со мной стал внимательно всматриваться в передний край немцев. До
наступления сумерек мы не ухо-дили с наблюдательного пункта.
Ночь наступила морозная. Под ногами похрустывало, поскрипывало. Слегка
дул ветер, мела поземка. Казалось, все уснуло вокруг. Но это была
обманчивая тишина. Ни та, ни другая сторона не спали, были начеку. Вот в
небо взвилась осветительная ракета, залив местность серебристым светом.
Видно, как днем. И сразу же застрочил немецкий пулемет. Ему ответил
где-то в стороне наш. Ракета погасла — и опять обманчивая тишина
воцарилась на передовой. Изредка раздавался зловещий свист летящих мин.
Они взрывались в стороне от нашего расположения.
— Пора ! — скомандовал лейтенант.
Одетые в белые маскировочные халаты, я и мои товарищи встали на лыжи и
бесшумно спустились в лощину. При вспышке ракет мгновенно бросались на
снег и сливались с ним, не забывая вести наблю-дение. Подошли к холму.
Он был ближе к нам, чем к немцам, и, по нашим наблюдениям, на нем никого
не было, так как он находился на нейтральной территории. Прислушались.
Тишина. Решили подняться на его вершину и при свете очередной ракеты
оттуда осмотреть овражек, что вел в село. Без происше-ствий заняли
позицию для наблюдения и вовремя это сделали: почти над нами повис
очередной немец-кий «фонарь». Мы замерли. Хорошо, что забрались на холм
со стороны позиций нашего полка. Наш след немцы не могли заметить. Да и
поземка содействовала нам в этом. Когда ночная чернота снова окута-ла
окрестность, мы облегченно вздохнули. Немцы нас не обнаружили, хотя
находились совсем близко. Зато мы кое-что выяснили.
Мы лежали не далее полкилометра от сада, на опушке которого немцы что-то
сооружали: то ли окопы, то ли пулеметную точку. Мы даже слышали удары
кирки о мерзлую землю. Овражек был пуст. На дне его лишь кое-где из-под
снега выглядывали кучки голого кустарника, а недалеко от вершины стоял
дом. Наверняка или в нем, или впереди его была пулеметная точка. Она
контролировала не только овражек, но и подступы к нему, а также берег
овражка, что находился справа от нас.
— Не подступиться, — шепнул Журавлев. — Дождемся очередной ракеты...
Начали уже коченеть, когда в небе повисла ракета. И тут мы увидели на
краю овражка замаскиро-ванную пулеметную точку. Может, мы ее и не
обнаружили бы, если б немцы сами себя не выдали. Когда ракета начала
гаснуть, от дома к овражку направились трое, и одновременно навстречу им
под-нялись двое в маскхалатах. Проходила очередная смена пулеметчиков.
Справа от себя мы ничего подо-зрительного не обнаружили. Значит, в
овражек идти не стоит, охранение надо обойти стороной. Так мы и
поступили.
Пригнувшись, я первым помчался вниз. У подножия остановился, ожидая
товарищей. И они спустились благополучно. В село вошли с тыльной
стороны. Подошли к крайнему дому. Осторожно постучали в ок-но. В ответ—
тишина. Постучали настойчивей. Слышно было, как отворилась избяная
дверь, по полу сеней зашуршали шаги. Мы притаились у крыльца, готовые ко
всякой неожиданности.
— Кто тут ? — раздался в ночной тиши хриплый старческий голос.
Мы не ответили. Застучала щеколда, и дверь сеней осторожно открылась, на
крыльцо вышел мужчи-на, одетый не то в шубу, не то в пальто. Он заметил
нас, снова спросил, кто мы. Теперь и мы его разгля-дели. Это был
коренастый старик.
— Свои, — ответил я и подошел к нему, поздоровался.
— Никак и есть свои, — всплеснул руками старик.
— Дедушка, в ближайших домах немцы есть ?
— Нету. Сюда их патруль ходит. Днем были, перебили всех кур, забрали
валенки, мою шапку-ушанку, тулуп, шарф вязаный, рукавицы и ушли. Перед
вечером из соседнего села приезжали и опять уехали. Они там, в центре
села.
— Спасибо, дедусь. Вы расскажите, где у них стоят пушки, минометы, где
расположены блиндажи.
— Да не бойтесь, дорогие, заходите в избу. И мне теплее рассказывать. А
чтобы чего не случилось, од-ного оставьте в карауле.
Вошли в дом. При свете зажженной спички с печи слезла старуха.
— Ой, соколики мои, наконец-то настал светлый час, — заплакала хозяйка.
— Тише, Мария, — предупредил старик. — А вы спичку-то погасите. Неровен
час — немцы заметят. Они запрещают зажигать свет — расстрел за
ослушание.
Я немедленно погасил спичку, старик стал рассказывать.
— Около церкви установлены пушки. Там и минометы стоят. Много солдат в
саду. Там тоже миноме-ты понаставлены. Сколько — не знаю. Не допускают
туда. Возле конных дворов, что на той стороне се-ла, — рассказчик махнул
рукой в южную сторону, — тоже пушки, заделаны бревнами и завалены
сучь-ями. Мужиков сгоняли вчера строить позиции. Разобрали для этого
половину конного двора. Там же и пулеметы. Везде понарыли окопчики.
Танков в селе не видел. Бронетранспортеры есть. Они патру-лируют по селу
и по большаку. Много автомашин. На них вечером больше сотни солдат в
соседнее село уехало. Машины потом вернулись. Укрыты за конными дворами
недалеко от церкви.
Мы поблагодарили старика, попрощались, вышли из дома, одели лыжи и
огородами направились к цен-тру села.
Прячась за плетнями, дворами, сугробами, деревьями, подошли близко к
центру. Действительно, около церкви стояла батарея 75-миллиметровых
пушек. У другой стороны церкви — три миномета. Почти ря-дом с ними, за
углом, гора ящиков. По всей видимости, мины или снаряды. Около пушек и
минометов прохаживались часовые.
— Может, одного из них уволокём ? — предложил шепотом Дятлов.
— Нельзя, — ответил я. — «Языка» попытаемся взять с пулеметной точки,
что установлена на верши-не овражка. Оттуда нам дорога будет открыта.
Осторожно, то по-пластунски, то короткими перебежками, прячась за
укрытия, вернулись к оставлен-ным лыжам, которые охранял Журавлев.
Понаблюдав еще некоторое время за селом, мы убедились в правдивости
рассказа старика, потом стали возвращаться. Вот позади село, впереди —
овражек. Свер-нули вправо, беря за ориентир дом. В темноте он еле
угадывался. При вспышке ракеты увидели, что дом охраняет часовой. С
автоматом на шее он приплясывал и прихлопывал руками. Одет был легко, не
по погоде. Порывистый ветер гнал со стороны овражка поземку. Мы снова
поползли. Встречный ветер бросал в лицо снег. Через каждые несколько
метров останавливались, присматривались, прислушива-лись. Очередная
вспышка ракеты застала нас между домом и пулеметной точкой. Мы застыли, при-жавшись всем телом к земле. Остались незамеченными.
До пулемета — считанные метры. Гитлеровцы, лежа за бруствером, о чем-то
переговаривались. Мы рывком бросились на них. Вот один из них привстал и
повернул лицо в нашу сторону, но было уже позд-но. Не успел немец
вскрикнуть, как на него навалился Дятлов, зажал ему одной рукой рот,
другой вон-зил в грудь финку. На второго навалились мы с Журавлевым.
Быстро загнали в рот кляп. Все соверши-лось менее чем за минуту.
Приказали немцу двигаться вперед, одновременно выводя пулемет из строя.
Пленный сначала начал было сопротивляться, но укол штыка в бок быстро
привел его в повиновение. Сообразив, в чем дело, он безропотно стал
спускаться в овражек. Минут через тридцать, когда мы уже вышли из
овражка и находились почти у себя, враг всполошился. Ракета за ракетой
взлетали в воздух, застрочили пулеметы, открыли огонь минометы, рвались
мины.
«Языка» мы доставили в штаб полка без особых приключений. Немедленно
допросили. Рассказали и мы все, что обнаружили в селе, в обороне
противника. Немец подтвердил и уточнил наши сведения. Час спустя, на
рассвете, когда враг успокоился, полк перешел в наступление. Были
использованы до-бытые нами сведения. Зажатый с двух сторон, находясь
почти в окружении, противник яростно сопро-тивлялся, но безуспешно.
Утром село было уже в наших руках.
За успешно проведенную разведку меня наградили медалью «За отвагу».
Полк продолжал двигаться на запад, освобождая все новые и новые
населенные пункты. Мы еще не-сколько раз ходили в тыл врага, доставляли
командованию ценные сведения.
После освобождения города Плавска наша дивизия, продвигаясь с боями на
запад, подошла к большому селу Анисово Городище. Ломая сопротивление
противника, наш полк занял одну из окраинных его улиц. Но дальше
продвинуться мы не могли: одна контратака немцев следовала за другой.
Неистово били вражеская артиллерия и минометы. Бойцы, закрепившись,
самоотверженно отбивали яростный натиск противника. Наше наступление
приостановилось. Меня вызвал к себе командир взвода раз-ведки.
— Возьмите ваших друзей и постарайтесь скрытно проникнуть в расположение
врага. Разведайте мес-торасположение вражеской артиллерии и минометов.
— Когда отправляться, товарищ лейтенант ? — Немедленно. Понимаете,
Данила Федотович, — полу-официально продолжал лейтенант, — создалось
тяжелое положение. Село приказано взять сегодня, а вы сами видите, бойцы
головы не могут поднять. От вашего успеха будет многое зависеть. Ваш
пере-ход прикроем пулеметным и минометным огнем. Сведения нужны как
воздух. Действуйте. Через де-сять минут минометы откроют огонь по
ближайшим домам, занятым врагом. Возьмете с собой теле-фонный аппарат и
две катушки провода. Будете корректировать огонь нашей артиллерии.
Я, Журавлев и Казеев, тоже односельчанин, залегли за углом сарая, в
сугробе. У меня полевой теле-фонный аппарат, товарищи захватили по
катушке кабеля. Ждали сигнала. Пятьдесят метров отделяли нас от домов,
что были заняты немцами. Как проскочить это расстояние незамеченным,
если кругом немцы ? По существу, шли на смерть. Это мы хорошо понимали.
Учащенно колотилось сердце. Намети-ли маршрут движения на угол сарая,
что находился у немцев и примыкал к крайнему дому, от которого
начиналась следующая улица села. Пятьдесят метров...
Просвистела мина и разорвалась у крыльца, занятого противником. Вторая
угодила в сарай... Зарабо-тали наши пулеметчики... Мы поползли. На
пулеметный огонь враг ответил огнем из пулемета, уста-новленного на
чердаке дома. Но вскоре он замолчал. Очевидно, наши пулеметчики подавили
эту точку. И только мы так подумали, как пули веером взметнули снег в
нескольких метрах от нас. В это время наши минометчики угодили в крышу
дома, и вражеский пулемет замолчал навсегда. Мы продолжали ползти,
разматывая кабель. Пулеметчики батальона сосредоточили огонь на сарае и
окнах ближайших домов, прошивая их длинными очередями. Когда достигли
первой намеченной цели, облегченно вздох-нули. Живы ! Поднялись,
прижались к стене конюшни. Заглянули через щель во двор. На снегу
валя-лось пять трупов. Но в доме слышалась немецкая речь. Кашель
раздался и в соседнем дворе, что нахо-дился метрах в десяти от нас. Я
подал знак, и мы снова осторожно поползли, стараясь не шуметь. И вдруг
на село налетели вражеские самолеты. Спускаясь чуть не до верхушек
деревьев, они стали обст-реливать улицу, занятую нашими войсками. По
ошибке несколькими длинными очередями прошили и дома, в которых были
немцы. Одна из пуль, посланная вражеским летчиком, оборвала жизнь
Казееву.
Ползком, короткими перебежками, мы скрытно подошли к центру села,
засекая огневые точки врага, сосредоточение его живой силы. На площади —
три семидесятипятки, зарытые в землю, батарея шес-тиствольных минометов.
Я подключил телефон.
— Алло ! Алло, — говорю в трубку.
— «Фиалка» слушает, — ответили мне.
Я доложил, что Казеев погиб, что мы в центре села, видим орудия
противника, которые находятся от нас в двухстах-трехстах метрах. Через
некоторое время раздался свист снарядов, разорвавшихся неда-леко от
вражеских пушек.
— «Фиалка»... Недолет метров тридцать...
— Немцы, — толкнул меня в бок Журавлев.
Да, нас заметили из соседнего дома гитлеровцы и открыли огонь из
автоматов.
— Патроны беречь, — приказал я Журавлеву. — Пробирайся в дом. Следом за
тобой и я.
Гитлеровцы, убедившись, что нас всего двое, бросились рассыпным строем к
нам, что-то крича. Впере-ди с парабеллумом в руке бежал офицер.
Мы ответили огнем из автоматов. Несколько солдат, словно споткнувшись,
упали в снег. Остальные продолжали приближаться к нам. Дав короткую
очередь из автоматов, Журавлев стремительным брос-ком добрался до
невысокой изгороди, перемахнул через нее и скрылся в доме. Через
несколько секунд он открыл по фашистам огонь из разбитого им окна. Этим
воспользовался я. Быстро поднялся, схватил телефон и бросился бежать. Но
путь мне преградил офицер. На ходу я выстрелил в него и промахнулся. В
ту же секунду фашист выстрелил в меня. Я упал и выронил оружие. А
офицер, подскочив ко мне, изо всех сил ударил ногой по моему виску. Я
потерял сознание.
Очнулся — не могу понять, где нахожусь. С трудом открыл глаза. Голова
перевязана, лицо горело. Кру-гом — раненые. «В плену», — мелькнуло в
голове.
Я рванулся — и тут же упал от нестерпимой боли в левом бедре, во всем
теле. И снова потерял созна-ние. После узнал, что меня подобрали
недалеко от сгоревшего дома без сознания, зверски избитого гит-леровцами.
Подумав, что я мертв, они бросили меня. Журавлев сгорел в доме, не
сдавшись врагу. Доро-гой ценой удалось нам выполнить то задание.
|
