Республика Мордовия

Историко-этнографический сайт

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ЗУБОВОПОЛЯНЦЕВ

Ждём новых произведений от зубовополянцев и выходцев из района, а посетителям сайта желаем получить эстетическое удовольствие от чтения их.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65  66 67 68 69 70 71 72 73 74

Пётр Левчаев

Часть четвёртая

Снова враг

1947 – 1955 гг.

ди, от которых горький ком подступал к горлу... Сколько я положил сил, чтобы добиться ажура в ма-териальной группе! Обессилел совсем, как когда-то, когда однажды упал после долгого пути на ровной дороге от истощения и усталости, и не мог поверить, что дошёл... Чувствовал, что кружится голова, хо-дил, будто пьяный. Но и в голову не приходило обратиться к врачу, продолжал работать.

Однажды утром перед каким-то праздником иду на работу, а ноги не слушаются, шатает меня по дороге из стороны в сторону. Улицы Игарки вымощены широкими и толстыми досками. Попытался идти по одной доске — не получается. Люди, идущие навстречу, смотрят и думают, наверное : мужик с утра на-брался. Стыдоба ! Смотрю, идёт мне на встречу фельдшер нашего медпункта Кузьмин — высокий серь-ёзный мужчина, тоже ссыльный, остановил меня и говорит :

— Сейчас же возвращайся и ложись в постель, отдохни дней пять, я освобождаю тебя от работы. Если у тебя есть возможность, купи бутылку портвейна и перед обедом принимай понемногу.

И повернул меня обратно. А я дождался, пока он уйдёт и побрёл на работу...

К празднику на доске объявлений был вывешен приказ директора : всем премии да благодарности. Но мне — ничего. Мол, ссыльный, не полагается. Так решила начальница отдела кадров Ольга Белянина. Детям к празднику всегда раздавали конфеты, граммов по сто, я тоже спросил :

— Ольга Васильевна, а почему моей дочке нет подарка ?

— Она у тебя незаконная ! — ответила она брезгливо и даже не посмотрела на меня, продолжая разда-вать работникам бухгалтерии пакетики с конфетами. Я был очень обижен : почему дочка Брони не моя законная ? Если её мать — моя законная жена ? Мы зарегистрированы в ЗАГСе ! А знал, у самой Ольги мужа не было никогда, а имела двоих детей. Знал и от кого : хозяин наш был ненасытный бабник, от него Илга и беременела. И, сердито шипя, спросил её :

— А твои будто законные ?

Она вспыхнула, но не нашлась, что сказать, сделала вид, что не расслышала, но, выходя из бухгалте-рии, бросила на меня взгляд, полный ненависти, от которого и у мёртвого мурашки по спине пошли бы.

— Ну, Пётр, теперь жди урагана, он скоро пройдёт над тобой ! — сказала в сердцах Брута Озолиньш пос-ле того, как вышла Белянина. Да я и сам от этого человека постоянно ждал только гадостей. Теперь же знал : у неё для меня приготовлен камень за пазухой. Но слово не воробей... И правда, ураган дошёл до меня быстро.

Зимой в Игарке мало работы и много людей, для которых работа бывает только летом, а зимой они ос-таются без дела. Скоро остался без места и я, хоть должность бухгалтера и была вакантной. Из конторы "Красрыбтреста" пришёл приказ сократить столько-то единиц, вот в их список попал и я — благодаря Беляниной, конечно. Директор меня выручил : зимой при заводе открылись курсы рыбоприёмщиков и меня тоже записали на них. Учился новому делу старательно, уж очень хотелось стать приёмщиком, но в бухгалтерии опять начали скапливаться завалы с документацией, и главная настояла, чтобы меня вернули и посадили на прежнее место, где опять пришлось работать до нервного и физического истоще-ния... Только освобожу один завал с документацией, накопившейся за зиму, пока меня не было, подхо-дит полугодовая инвентаризация...

У рыбзавода, кроме основного, были дополнительные приёмные пункты в тайге, на реках, куда зимой тяжело, а летом, по болотам и ручьям, без тропинок, по непроходимому лесу, и вовсе невозможно до-браться. Меня послали сделать инвентаризацию на Шайтан-реку, которая была далеко, километрах в шестидесяти от Курейки, в тайге. По дороге было ещё два пункта — в девяти километрах от Курейки на реке Боганида, где рыбачил Дибиков со своими дочерьми, да ещё через сорок километров на двух ре-ках сразу рыбачили курейские ссыльные колхозники. Там приёмщиком был вольный Сахаров, а уж от него в двенадцати-четырнадцати километрах и текла Шайтан-река, длина которой пятнадцать кило-метров. Там рыбу принимал Токуреев — мужичок с ноготок, но очень ушлый и шустрый. Мне надо бы-ло провести инвентаризацию во всех этих приёмных пунктах до 1 июля : взвесить пойманную рыбу, посчитать деньги приёмщиков, проконтролировать материалы (соль, тару), и всё это отразить в акте.

В Курейку директор довёз меня на катере, и сам остался там же, там тоже была рыбалка и ещё — кра-сивая приёмщица. А мне сказал :

— Дуй ! В проводники бери кого хочешь отсюда же, с Курейки.

Было 29 июня, уже темнело и на ночь глядя курейский колхозный председатель Дунаев взялся вести меня по тайге. Он знал эти места как свои пять пальцев. Директор нас напутствовал :

— Жду до 1 июля до шести утра, не успеешь — пойдёшь до Игарки пешком. Я уеду без тебя.

Я знал, что директор слов своих на ветер не бросает. Как сказал — так и сделает. А идти сто шестьде-сят километров от Курейки до Игарки, по бездорожью — за неделю не добраться ! Моё время : сегод-няшняя ночь (хотел добраться до Сахарова и сделать инвентаризацию там завтра днём), затем, 30 июня вечером отправиться на Шайтан-реку, ночью сделать свои дела и отправиться назад, чтобы к утру 1 июля уже быть в Курейке. Выходит, примерно за 50 часов надо было только пешком пройти около ста двадцати километров. А ещё взвесить тысячу центнеров рыбы, которая уже посолена в бочках или по-гружена в чаны. А как всё это взвешивать ? А у Сахарова на одном пункте весов вовсе нет, придётся рыбу "взвешивать" на глазок. А чего тогда возиться с весами в других местах ? Поди, и там "на гла-зок" можно ? Ведь так гораздо быстрее ! Только не ошибиться бы. Конечно, можно ошибиться немного, но ведь эта инвентаризация не годовая, и если написать немного меньше или немного больше, чем есть на самом деле, то в конце года цифру можно поправить.

Обо всём этом я размышлял по дороге сквозь тайгу, по колено в росе и мокром мху, пока не добрались до Боганиды. В Боганиде старик Дибиков с четырьмя дочерьми жил в ветхом домике, на котором уже выросли кусты, а внутри было темно и черно. Там уже все спали, и мы, не задерживаясь надолго, быст-ро, "на глазок", прикинули количество имевшейся рыбы, прибавили к этому примерный завтрашний улов и отметили всё в акте. Пока мы возились, проснулась старшая дочь, толстая и неопрятная женщи-на, засверкала глазами, заметив нас, но ничего не сказала. Встала, даже не собрала растрепанные по плечам волосы, не подпоясалась, поставила на грязный стол сковородку с остатками вчерашнего ужи-на — мятой рыбой. Дунаев сел за стол, а я вышел на улицу, где меня одолели комары. Пришлось на-деть сетку, без которой в тайге и шагу не сделаешь в это время. Я стоял у столетней, сваленной ветром лиственницы, и думал о семье Дибикова. Старик, наверное, помнит, как когда-то жил у них в стане сам Сталин. Слыхал я, что жил он беззаботно, забавлялся с сельдючками, играл в карты с местными жи-телями, выигрывал у них пушнину. Подумал, что надо поговорить как-нибудь с этим пожилым челове-ком. Вышел Дунаев, лукаво улыбается :

— Меня Машка спрашивала про тебя, мол, откуда я взял этого парня. Ты ей понравился. Приглашала на обратном пути переночевать у них...

Мы отправились дальше. Тропинка, по которой шли, была почти незаметной, местами трава была вы-ше нашего роста, а местами появлялась чёрная, как дёготь, вонючая вода. Шли по корням трав, чтобы не провалиться по пояс в эту жижу. Трава крепкая, как верёвки, за неё можно держаться. Каждый шаг приходилось пробовать на глубину сапога. Можно было и провалиться, если шагнуть между корнями травы, и тогда могло засосать... Я только потом узнал, насколько глубоки эти ручьи и болотца. По 40-50 метров глубиной ! Эти болота, называющиеся калтусами, были когда-то реками, постепенно заросшими подводными водорослями и камышом.

Солнце, как топлёное масло, растекалось по небу, палило нещадно, комары и мошкара не переставая звенели над головой, и снять сетку не было никакой возможности... Шли и еле дышали под двойной сеткой, пот катился градом по лицу и спине, раздражая комариные укусы на теле. Того и гляди упаду от усталости и напряжения. А проводник мой идёт и в ус не дует ! Он привычен к таким путешествиям!

Скучно летом в тайге : идёшь и час, и два, да хоть неделю — не встретишь вокруг никого живого, не ус-лышишь голоса, будто всё вымерло. Изредка только крикнет какая птица или гагара заплачет, как бла-гой ребёнок, и наполнит тебя глубокой печалью, и вспомнишь, что где-то далеко отсюда идут тёплые дожди, шумят морские волны, весёлые и счастливые люди ходят по красивым цветущим садам, купа-ются в прохладной воде, пьют пиво — пенистое холодное пиво, и чокаются наполненными бокалами, весёлые мужчины улыбаются красивым женщинам. Там жизнь ! А здесь — ссылка, "за прошлую поли-тическую деятельность". Дунаеву за каждый километр, как проводнику — один рубль, а туда и обрат-но — по два за километр... А мне за что эта мука !?

Идём и идём по оврагам, болотам, калтусам, по тундре, где растёт мох по колено и стоят карликовые берёзки. Эти места любят белые куропатки, но теперь и они где-то прячутся.

— Отдохнуть бы... — еле дыша произношу я, умоляя Дунаева присесть. А тот оглянется, усмехнётся, покачает головой, махнёт рукой и идёт дальше. Когда я отстал от него почти на полкилометра, тогда только он присел на толстый пень, поджидая меня. Я подошёл и рухнул на ствол дерева. Срубленный кедр почернел и уже оброс мхом. Дунаев рассказал, что отсюда до Нельмовой осталось ровно двадцать километров, что раньше, в годы войны, здесь добывали окуня. А теперь уже давно эти места опустели, окуня стало мало...

Отдыхали недолго, а устал я настолько, что не встал бы с места вовсе, думал, что подняться и шагнуть больше не смогу. Дунаев из мешка достал флягу, глотнул сам, протянул и мне. Я глотнул, и по моему телу будто искорки пошли ! Спирт, не разбавленный ! Обжёг нёбо и язык, вспыхнуло в желудке. Дуна-ев кинул закусить сухую рыбку. Я почувствовал, что страшно проголодался. Дунаев кинул мне на коле-ни ещё кусок сахара и краюшку хлеба. Я поел и будто набрался сил. Солнце по-прежнему кружило вы-соко, даже теней не было. Так палило, что даже комары поутихли, безумно захотелось спать, но знал, что если усну, то долго не встану, просплю всю инвентаризацию. Да и кто меня оставит спать-то ? Что скажет Дунаев ? Директор ? Про сон и думать нечего.

Добрались до Сахарова к вечеру, я устал несказанно, но отдыхать было некогда, нужно было побыстрее проверить кассу. Здесь за Сахаровым числилось десять тысяч рублей — касса была пуста. Посмотрел сколько рыбы, записал в акте. Сахаров умолял, чтобы я в акте написал, что все деньги на месте, мол, даст мне чирков (штук пять копчёных уток), а к Новому Году к новой инвентаризации добудет за счёт пушнины и недостающие деньги. Мол, как только выпадет снег, станет охотиться, ловить рыбу. Я спросил его :

— А что если завтра прибудет другой ревизор ?

— И того подкуплю ! — ожил Сахаров. Но мне уже Дунаев по дороге рассказал, что Сахаров — пьяница.

 Я говорю :

— Значит, хочешь купить меня ? За пять уток ? Дёшево, товарищ Сахаров, хочешь откупиться. Давай подписывай акт, не задерживай меня.

— Ну, напиши хоть лишней рыбы ! Ведь ещё полгода будем рыбачить, вона сколько можем поймать, рассчитаюсь. Что ж, хочешь в тюрьму, что ли, меня посадить ?

И стал грозно наступать на меня :

— Напиши десять тысяч налички !

В голове мелькало : кругом тайга, закон — тёмный лес, прокурор — медведь, встанет вот такой Саха-ров на моём пути и... Чего не бывало в тайге ? Я вопрошающе посмотрел в глаза своему проводнику, а тот лишь досадливо махнул рукой :

— Напиши ! А если к Новому Году не добудет недостачу, можно будет сказать, что растрата произошла уже после ревизии. Кто узнает ?
 
Но я чуял, что здесь "пахнет керосином", а ну, если кто доложит, как я покрываю растратчика ? Будь что будет, а завод обманывать не стану ! В акте написал, что в кассе недостаёт десять тысяч.

И хоть уже темнело, и небо затянуло тучами, всё равно здесь ночевать не остались, пошли дальше, на Шайтан-реку. Отсюда до неё было почти два километра, и Дунаев надеялся, что мы туда дойдём быст-ро.

Местные рыбаки рассказали, что на том конце ещё рыбачат. Дунаев решил так : догоним рыбаков и вместе с ними пойдём на тот конец реки, где они жили и хранили улов. Иначе говоря, пятнадцать кило-метров пойдём не пешком, а поплывём по воде. Поэтому я и согласился пойти на ночь глядя, даже по-торопился, несмотря на усталость. Но дождь и сумерки сделали своё дело : старый и опытный таёжник заблудился !

Кружим, считай, на одном месте. Дунаев стал часто останавливаться и оглядываться. Оглянется, пока-чает головой, пойдёт, но вскоре опять останавливается, будто хочет узнать, не то ли это место, где мы уже были. Я понял, что заблудились, уже наполнил свой картуз утиными яйцами (утиные гнёзда здесь лежали чуть ли не друг на друге). Дунаев скривил рот, так он улыбался, и опять махнул рукой... А сам, как сохатый, ходил и ломал осинки и ракитник — метил свою дорогу. Вдруг нашёл столбик, поставлен-ный кем-то для отметки.

— Вот ! — облегчённо вздохнул он. — Прошлым летом здесь я повстречался с "двуногим зверьём". Вот здесь похоронил, — тронул он полуметровый столбик. — Вдвоём были...

— Убил !?

— Да. Из лагеря бежали, с Норильска... Я крикнул : "Стой !" А они — бегом... И... чик-чик ! Вот здесь похоронил... Теперь, значит найдём дорогу !

И, приставив ладони рупором к губам, крикнул, что было сил. Мы стали прислушиваться. Я будто сквозь сон услышал в ответ человеческий голос. Дунаев крикнул ещё раз. И опять ответили, теперь уже ближе. А, может, так в ответ эхо отзывается или лес шумит ? Но нет, вон Дунаев не кричал, а там опять ответили !

— Рыбаки... С Шайтан-реки.

И опять крикнул. В ответ крикнули совсем близко. Теперь не пропадём ! Но яйца я всё же не бросил, так долго с ними возился ! Теперь, наверное, мы уже близко от ночлега... Дунаев шёл вперёд на голос и сам кричал время от времени. Наконец, наткнулись на человека — Сахаров ! У меня зазвенело в ушах, пришла мысль, что тот так и ходил за нами и ждал, не отстану ли я от своего проводника... Или даже они договорились, что Дунаев попугает меня и оставит ему ? А утром скажут, что заблудился и пропал. Чего в тайге не бывает ? И я испугался, особенно после рассказа о могиле лагерников, знать, провод-ник мой — тот ещё гусь ! Оказывается, от места рыбалки Сахарова отошли километра на три и кружи-ли на одном месте. Кое-как вышли обратно на приёмный пункт. Рыбаки уже мертвецки спали. Надо было ложиться и нам. Но куда ? У каждого рыбака был свой топчан и полог, под которым чуть ли не друг на друге они спали с женой. Дунаев нашёл одиноко спящую рыбачку. Сахаров приподнял полог своего топчана, там спала его жена. Пригласил :

— Давай к ней ! Хочешь, сверли её. Я не такой скупердяй, как ты !

У меня зашевелились волосы : я бы, конечно, сейчас отказался и от царской дочки, но таких скотов, как Сахаров, не встречал ни раньше, ни позже...

— Не лягу ! — сказал я и сел за стол, положил голову на руки и тотчас же уснул.

Признаюсь, я боялся Сахарова, от него можно было ожидать чего угодно. Боялся даже во сне. Хорошо, что хоть ночи здесь были светлые, похожие на пасмурный день.

Разбудила меня повариха, тихая и боязливая девчушка лет пятнадцати-шестнадцати. Тронула меня за плечо и шепнула : "Вставай, вставай !". Оказывается, во сне я разговаривал и плакал, кого-то ругал. Надя, как звали девушку, улыбалась :

— Ты с кем ругаешься ?
 
Я вспомнил свой сон : будто Сахаров насильно тянул меня к своей жене. Надя тихо рассказала, что Са-харов очень плохой человек, пьёт и бьёт свою жену. У девушки уже готова была уха, вскипел чай.

— Налить тебе, поешь ? — спросила она и, не дожидаясь, налила рыбацкого завтрака. Кроме рыбы и воды в супе ничего не было, ни перца, ни лука, ни лаврового листа. Но суп был вкусным, наваристым и солёненьким. Я поел, и она пригласила меня спать под свой полог, мол, рано ещё, отдохнёшь, а то не поспал совсем. Дунаев ещё крепко спал, лёг и я. Спал долго, а когда проснулся, то увидел, что рядом, прижавшись к стене, спала Надя. Я тихонько встал, чтобы не разбудить её, но она проснулась сама, улыбнулась : "Ну что, отдохнул ?" В бараке рыбаков уже не было, не было и Дунаева. Надя пояснила, что рыбаки ловят рыбу, а Дунаев собирает ягоду. За бараком было полно прошлогодней клюквы. За прошлый год и за зиму под снегом эта ягода поспела настолько, что стала похожа на капли вина... Надя рассказала, что если собрать и съесть кружку ягод, то можно опьянеть. И спросила :

— Хочешь я наберу тебе целый котелок ?

— Смотри, — сказал ей я, — опьянею и домой не смогу уйти.

Она смутилась, покраснела и произнесла тихо :

— Оставайся здесь.

Я не стал её дразнить и обманывать, сказал, что остался бы обязательно, но нужно доделать дело до конца. Она ничего не ответила, так и стояла, опустив голову. Появился Дунаев, и мы отправились.

Туч как будто никогда и не было, небо было чистое, ясное и тихое. Вскоре увидели воду Шайтан-реки. Дунаев расжёг костёр, пустил густой дым, громко трижды крикнул и сел.

— Услышали нас или нет ? — спросил он и выстрелил из ружья. — Должно, услышали, — ответил он сам себе и, вспомнив вчерашнее, засмеялся :

— Сколько раз ходил по этой дороге и умудрился заблудиться ! Всё спирт виноват, и усталость сказа-лась, видать, лишнего хлебнул.

— А ты как, про тех людей кому-нибудь сообщал или нет ?

— А как же ! Два бойца приходили, проверяли, записали приметы, сняли отпечатки пальцев ! Мне да-же после этого выплатили сто целковых вознаграждения — большие бандиты были, много человечес-ких жизней в тайге сгубили бы. Я чаю, они и меня хотели... Да не на такого нарвались ! — похвалился он и добавил :

— В тайге, брат, держи ухо востро ! А ты думаешь, зачем я с собой таскаю этот драндулет ? Он у меня ничего, надёжный.

И защёлкал затвором "Зауэра". Пришли за нами : острый нос лодки неожиданно врезался в кусты и почти коснулся нас. Там сидел сам Токуреев, шустрый, во рту трубка, которую, как я потом узнал, он никогда не выпускал изо рта, хоть она и не дымилась, да и табака, как он сам сказал, три дня уже не было. Мы отсыпали ему крепкого табаку.

Шайтан-река была узкая и кривая, извивалась, как змея, и была длинная, километров с пятнадцать. Рыбаками были латыши. Токуреев взялся за вёсла, и мы поплыли. Гребя, он рассказывал, что у бри-гады кончились продукты и курево, остались только три спички, а муки вовсе не было. И не сегодня-завтра они собирались отправиться домой. Наш приезд задержал бригаду, но, пожалуй, они всё равно уй-дут, вот только увидят, что не начальник прибыл, и отправятся восвояси. Они ждали начальника участка Шулина. У завода было два участка — верхний, Карасинский, и нижний — Палахинский. Эти реки входили в Карасинский рыбучасток, где начальником был Шулин, недавний зек, человек нена-дёжный, чего только не обещал артельным рыбакам, но ничего не делал. Занял у кого полсотни, у кого сотню, и сбежал, оставил эту бригаду даже без спецовок. Рыбаки были в старых кирзаках, а нужны бы-ли, конечно, резиновые сапоги с высокими голенищами. Люди ждали, ждали и собрались домой. А рыба только-только начала метать икру, уедут — сорвут государственный план по добыче рыбы. 

— Нельзя отпускать бригаду, — сказал я бригадиру. Тот посмотрел обиженно и ничего не сказал. Грёб двумя руками, и были видны его волосатые подмышки, грязное и бледное тело. Лицо тоже было исху-давшим и бледным, почти синим, на морщинистой шее блестели капли пота. Устал и перегрелся, отма-хивался по обе стороны от комаров. Конечно, давно пора было бы его сменить, но Дунаев чувствовал себя начальником и об этом даже не думал. А я ещё не умел грести, но всё равно не выдержал :

— Устал, товарищ бригадир, давай я...

— Ниче-во-о ! — ответил он и стал грести энергичнее.

Дунаев бросил свой окурок и молча отобрал у него вёсла. Токуреев курил до головокружения, теперь задремал, а трубку изо рта не выпускал. Я повторил, что бригаду нельзя отпускать, он приподнял одну бровь, будто удивился :

— Попробуй, попробуй !

Я переспросил :

— А почему ?
 
Он, не открывая глаз, промолчал, только тяжело вздохнул и взял трубку в руку, потом вдруг дёрнулся и сказал сердито :

— Попробуй, заставь рыбачить, дам голову на отсечение, если ты их сможешь уговорить ! Будто я не пытался !

И опять грустно замолчал.

Бригада действительно была настроена решительно : "Начальники все ! Наобещают : "пришлём гидро-самолёт !" Больше никаким начальникам не верим ! Сегодня же домой !" Так они встретили предста-вителя рыбзавода, т. е. меня. Но моё какое дело ? У меня своя забота : поскорее посмотреть, какое здесь наличие, оформить его в акте и успеть на катер. Но какой я буду представитель, когда план под угрозой срыва ? Тогда я действительно буду врагом своему народу. Конечно, если я как-нибудь уговорю парней остаться и порыбачить до моего прибытия в Курейку, то это будет правильно. Но кто за эти мои старания мне медаль повесит ? И кто скажет, что я не враг народа, а патриот ? Скорее скажут, что при-творяюсь. Да пусть говорят ! Пожалуй, я и сам так сказал бы, потому что чужая душа — потёмки, и в неё ещё никому не удавалось заглянуть. Но всё равно сердце болело : рыба идёт только две недели, до-рог каждый день. Я знаю, завод сюда по бездорожью доставил тару и соль, нашёл какого-никакого при-ёмщика-обработчика, выделил достаточно денег и снастей рыболовецких. Всё это сделать было нелег-ко, но завод понимал, что это очень важно и сделал всё, чтобы был выполнен государственный план по улову (300-400 центнеров ценного пищевого продукта). Надо удержать рыбаков ! Два-три дня пусть про-держатся на рыбном супе, не помрут. Бригадир сказал возбуждённым рыбакам :

— В Курейке сам директор, он до утра будет ждать меня. Я сразу расскажу ему про ваше положение, и он не оставит вас в беде.

— Знаем, слышали уже эту песню !

— Хорошо, уходите, срывайте план. И что хорошего вас ждёт !? А если останетесь, то к завтрашнему ве-черу здесь будет мешок пшеничной муки, ящик сливочного масла, чай, сахар и курево...

— А шоколадные конфеты где ? Начальник обещал ! Давай, парни, поехали !

— Хорошо, если не верите, пойдёмте со мной. В Курейке возьмёте двух лошадей, навьючите мешками и назад. А те, кто останутся, добудут пока центнеров сто рыбы. Потом сделаете ещё один рейс и привезё-те резиновые сапоги, можете и конфет привезти. Идёт ? Давайте, мужики, хорошенько подумайте, как всё-таки лучше ? Или дадите план, или отправитесь в Курейку на блины ?

— Парни, давайте, продержитесь ещё немного, — вступил в разговор и Дунаев, — директор правда бу-дет ждать ревизора, мы ему обо всём доложим. За два дня не помрёте !

Я положил свои спички и сигареты на стол, рассказал, как во время войны на Колыме сам мыл золото без курева, женщин, без соли и еды, а план всё же не срывали. И так не день, не неделю — годы ! Бри-гадир, оказывается, тогда тоже был на Колыме, поддержал меня, подтвердил мой рассказ. И закончил :

— Ладно, парни, пошли : вы с неводом в тот конец, а меня подбросьте — поеду разговаривать с дирек-тором. Если послезавтра вечером не прибуду — уходите и вы. Всё !

Обратно в Курейку мы добирались быстро, торопились. Надя оставляла меня переночевать — отказал-ся, Сахаров давал копчёных уток — не взял, сказал, что налегке легче будет идти, взял только Надин гостинец. Она собрала клюкву и выдавила из неё сок — получилась бутылка вина. Мы уже далеко уш-ли от их домика, когда встретили её на развилке дороги, она протянула свою бутылку и убежала сквозь кусты. Оставляли поесть свежей ряпушки и "немного отдохнуть" и в домике Дибикова — не остались. И поутру в тишине услышали мотор директорского катера. Последние девять километров мы одолели почти бегом и ни на секунду не опоздали. Директор приказывал капитану отправляться в Игарку, и как раз в этот момент мы вышли к берегу. Подул свежий ветерок, и я облегчённо вздохнул : успели ! Ди-ректор, увидев меня, улыбнулся, похвалил. Я рассказал, какие проблемы на Шайтан-реке, он тут же распорядился отправить туда две упряжки оленей с двумя мешками муки, с маслом, сахаром, табаком и десятью парами резиновых сапог. Бригадира я упросил, чтобы он передал Наде полкило конфет. А её вино я привёз домой и выпил с сослуживцами.

На предыдущую страницу    На следующую страницу

Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя @Кусакиной Н.Н.
Перевод с мокша-мордовского Кузевой С.И.

На первую страницу
На страницу  Культура и образование
На первую страницу с творчеством зубовополянцев