Республика Мордовия

Историко-этнографический сайт

 

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ЗУБОВОПОЛЯНЦЕВ

Ждём новых произведений от зубовополянцев и выходцев из района, а посетителям сайта желаем получить эстетическое удовольствие от чтения их.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71

Пётр Левчаев

Часть четвёртая

Снова враг

 

1947 – 1955 гг.

 

 

МОЁ НОВОЕ МЕСТО ЖИТЕЛЬСТВА

Игарка встретила нас непогодой, лил и лил мелкий дождичек. Сошли на берег. Здесь была большая стройка — строи-лась база Енисейского пароходства. Кон-вой передал наши формуляры комен-данту, тот зачитал "Положение о ссыль-ных" : "Выход за черту города без раз-решения коменданта на расстояние
, пре-вышающее 20 км, карается каторгой !" И т. д. Пригрозили и велели "устраива-ться". Утром в комендатуре главный инженер "Северного управления" Гам-заев в присутствии коменданта перепи-сал наши фамилии в блокнот и расспро-сил,   какая  у   кого  профессия.  Дошла

Енисей в районе Игарки. Современное фото.

очередь и до меня. Смотрю, фамилия моя уже в списке и в скобках после неё — "чернорабочий". Спра-шивает :

— Какая у тебя специальность ?

— Никакой нет !

У меня было желание уйти куда-нибудь подальше от этого "благодетеля", так как ещё по пути сюда стало известно, что повезут нас в тайгу строить автомобильную дорогу, и станем мы там жить в палат-ках. А мне уже надоела и тайга, и палатки. Ещё в дороге решил, что если нас везут на вольную вы-сылку, а не в лагерь, то нужно как-нибудь отказаться от этой стройки. Поэтому и не признался, что мо-гу работать бухгалтером. Гамзаев сверкнул глазами, ухмыльнулся :

— Ты ведь поэт ? Будешь писать про лодырей !

— Птица в клетке не поёт ! — ответил я ему и стал умолять стоящего рядом коменданта :

— Гражданин комендант, разрешите уйти и поискать работу самостоятельно !

Гамзаев расхохотался, а я протянул свой билет Союза писателей, сказал, что когда-то действительно был поэтом. Он посмотрел и сказал :

— Ну ладно, Левчаев, иди, попытайся сам найти себе дело. А не найдёшь, приходи, помогу.

И вычеркнул мою фамилию из своего блокнота. "Слава Богу !"— вздохнул я облегчённо и вышел. Погода была под стать моему настроению : на душе было тоскливо, и небо плакало. Вчера после при-езда вчетвером спали на каком-то крыльце. Утром вышел хозяин, посмотрел на нас и ничего не сказал. Интересно, где то самое крыльцо ? Хорошо бы и сегодня там переночевать ! И где вообще придётся те-перь мне жить ? По дороге шли и разговаривали шесть мужиков, догнал, прислушался — говорили про какого-то Тарасова, мол, культурный, порядочный, сам был ссыльным, но его вызволил сын, якобы Герой Советского Союза... По дальнейшему разговору понял, что мужики идут наниматься в плотники, а тот Тарасов — начальник "Стройконторы". Пошагал туда и я. Мужиков приняли, дошла очередь и до меня. Говорю : так и так, хоть я и не плотник, но деваться мне некуда ! Тарасов спросил :

— А пилу за второй конец держать умеешь ?

— Умею, да ещё как !

— Ну и ладно, дадим напарника, хорошего опытного плотника и ...

И дела мои стали налаживаться. Поселился вместе с плотниками в домике, который им выделили для жилья. Выдали кровати, одеяла и матрасы. В домике была большая плита, топили щепками, которых всегда много при плотницких работах, а бригада наша строила бревенчатые дома. Тарасов выдал аванс, купили кое-что, заработала и наша кухня...

На второй или третий день во время ужина к нам в домик вошла то ли женщина, то ли девочка : ма-ленькая, худенькая, голова острижена, как у овцы, клоками, в сером пальтишке и стареньком плать-ице, вошла и растерялась не ожидала увидеть новых жильцов. Я сказал товарищам :

— Парни, к нам по ошибке птичка залетела, заблудилась, верно... Смотрите, не спугните !

Девчушка, наверное, догадалась, что её здесь не обидят и прошла в дом, подошла ко мне и спросила :

— Ти што ?

Она очень плохо разговаривала по-русски. Я как мог, рассказал ей о себе. Она села на мою кровать и ломаным языком и жестами рассказала, что работает сторожем на этой стройке. Что только ещё вчера в этом домике жил хороший человек, за мытьё полов или стирку платил ей хлебом, сахаром, а теперь вот уехал... Я понял, у неё пропала "шабашка". Но мне пока помочь ей было нечем, хотел дать денег, но от них она отказалась, мол, не за что. Мол, если хотите, то могу постирать вам рубашки. Я сказал об этом парням, и они обрадовались, дали ей в стирку свою грязную одежду.

Стройку она сторожила с пяти вечера до двенадцати ночи, а в полночь уходила домой. Но сегодня она не торопилась, проходила по домам и принимала заказы на стирку и уборку. Друзья мои уснули, а я по-шёл с ней ходить по улице. Она рассказала, что у неё есть дочка и старый свёкор, который не работает и которого ей тоже надо содержать. За девочку нужно было платить в детский сад 40 целковых в ме-сяц. Кроме того, с каждой получки она откладывает по 20 целковых на валенки. А оклад у неё — 300. А муж в лагере. А сама она только недавно выписалась из больницы. А "Опчинник" (прораб Овчинни-ков) грозится отправить её в тайгу сторожить стога сена. "Опчиннику" она принесла свиное сало и килограмма два белой муки, но тот не взял, лежат в аптечке... В общем, горя полная чаша ! Но как помочь, чем ? Сказал ей, что скоро получу валенки, они всё равно мне малы, отдам ей, пусть больше больше не копит на них.

Давно уже за полночь, но она не торопится, привела меня в контору, показала аптечку и кое-что из хар-чей, которые прислали из дома. И правда, в аптечке лежал брус шпика и мешочек муки... Она про-должала рассказывать. Есть у неё мать и две тётки, брат, сестра, все замужем и женаты, живут в Лит-ве. А выслали её сюда со свёкром из-за мужа : нашёл в лесу винтовку и не сдал властям, а друг его вы-дал... И шесть лет ! Сидел он в Коми АССР.

Ходим, болтаем, кое-как понимаем друг друга. Чувствую, что-то щемит у меня в сердце. Женщина ху-денькая, повидала много нужды и горя, и у меня всё больше и больше растёт в душе нежность и жа-лость к ней, хотелось хоть чем-нибудь её порадовать. Говорю :

— Скоро приедет ко мне моя жена, купим дом, корову, и ты будешь жить с нами. У меня тоже есть доч-ка, станут дружить с твоей, учиться... Будем вместе выживать, пока не приедет твой муж. Хорошо ? А сало и муку забери себе, с "Опчинником" поговорю. 

Подумал : покажу обух топора этому Овчинникову, если попробует погнать эту несчастную женщину в тайгу.

Далеко за полночь я проводил её домой. Жили они в развалившемся бараке, четыре семьи, по одной в каждом углу. В центре с потолка свисала детская люлька. Там не спала, всё ворочалась её дочка. Хотел спросить, почему она так беспокойна, всё ёрзает и ёрзает, но чувствую, что по моим рукам будто иголки колят, и понял — блохи, и заторопился... Она вышла провожать. Свёкор спросил у неё что-то. Она отве-тила, и тот успокоился. В длинном коридоре было много препятствий, подпорок, но она провела меня осторожно, не задевая их, будто видела в темноте. Когда вышли на улицу, смахнула ладошкой что-то тёмное с ноги, и та побелела ! Я удивился : что это ?

— Блохи, — сказала она.

И мне ещё больше стало жаль её и ребёнка. Решил, что когда познакомимся поближе, когда она при-выкнет, то предложу ей с дочкой перейти к нам — в нашем домике в сенях был чуланчик, в котором никто не жил и в который мы складывали наши топоры и пилы. С этой мыслью и пошёл домой. На-последок спросил, что хотел узнать свёкор ? Она ответила, что, мол, спрашивал, кто ты русский или литовец, а она сказала, что не русский и не литовец...

На следующий день и, пока мы работали, она постирала, высушила и погладила нашу одежду, даже при-шила оторванные пуговицы и побрызгала одеколоном ! Нам это очень понравилось, и мы дали ей по червонцу. Ей это тоже было по душе.

На работе я увидел прораба Овчинникова : низенький и толстый мужичок с красным лицом, будто вся кровь выступила на нём. Позвал его в сторонку, показал топор и сказал :

— Вот, видишь ? Попробуй только погнать отсюда эту несчастную !

Он спросил, отступая :

— А она тебе кто ?

— Это не твоё дело, понял ? Может, я её замуж возьму !

Он покачал головой и отошёл, и уже издали махнул рукой мол, валяй, женись !

Через несколько дней вечером сказал парням, чтобы топоры и пилы оставили в сенях, а в чуланчике сделал топчан. Принёс её дочку, она постелила рядом с ней и легла. Парни стали подшучивать надо мной :

— Левчаев женился !

... Отправил письмо в Саранск, сообщил свой адрес. В письме спрашивал, скоро ли приедут, попросил посылку с одеждой, с костюмом и валенками. Посылка пришла скоро : валенки, пальто, варежки и шапка, костюма не было. Позже пришло письмо : "Всё уже готово в дорогу, связано и собрано, остаётся только продать дом — не дают и полцены : услышали, что мы уезжаем, торопимся, поэтому уверены, что отдадим почти даром." Я ответил : "Сделайте вид, что никуда не уезжаете, может, поверят и дадут больше." На почте купил "Огонёк", взял в библиотеке книжки, и вечерами, пока было ещё светло, всё читал от скуки. На душе было тошно и неспокойно, хотелось хоть как-то забыться. Однажды слышу, тихо открылась дверь чулана и, как кошка, мягко и бесшумно шагнула и села рядом со мной. Я очень обрадовался, как-то тянуло меня к ней. Хотелось её обнять крепко-крепко, но не смел, стеснялся. А она прижалась и спросила :

— Почему не спишь?

Я признался, что не могу спать, тоскливо на душе, предложил ей пройтись и посторожить её объект, а она тем временем пусть расскажет что-нибудь. Девочка на новом месте спала крепко. Прошли по стройке, как-то незаметно подошли к строящемуся дому, поднялись на второй этаж. Окна были выруб-лены и уже с косяками, мы сели на подоконник. Долго сидели молча, но мне и так было хорошо. Я по-нял, что и ей тоже со мной хорошо, может, потому, что всё равно здесь скучно и страшно сторожить од-ной целую ночь ?... Сидели и вздыхали. Потом я стал рассказывать, как соскучился по своей семье, же-не и дочке ! Вот бы оказались они рядом, обнял бы обеих и перестал бы тосковать ! И неожиданно об-нял её. Она не сопротивлялась, притихла и сказала еле слышно :

— У меня на пальце кольцо моего мужа ! И пока он его не снимет — я его верная жена.

И я ослабил руки. Она сказала :

— Иди ложись, отдыхай !

— Испугалась ? Прогоняешь ? Не бойся, я никогда-никогда не сделаю тебе ничего плохого ! Веришь ?

— Если бы я думала о тебе плохо — даже близко бы не подошла. Я поняла, что ты сказал при первой встрече своим друзьям и испугалась. Я тогда испугалась того, как ты это произнёс, не знала — войти или убежать... Ты помнишь, что ты сказал ?... О, я всё поняла !

Уже далеко за полночь вернулись в дом, она вошла в чуланчик, я вошёл следом под предлогом посмот-реть, как спит девочка, та спала крепко и больше не было причины задерживаться, и я вышел. Она за-крыла за мной дверь на задвижку...

Наступило воскресное утро, мы не работали, её девочка тоже не пошла в садик. Она сама затопила на-шу печку и согрела таз и ведро воды. Дала мне кусок мыла, белое полотенце и велела подняться на второй этаж.

— Помоешься ! — сказала она, а сама взяла ведро и пошла вперёд. Я подхватил таз и пошёл за ней, а девочка побежала вприпрыжку за нами. Парни вслед мне : "А мордвин не дурак, хи-хи !" Мне было не-удобно перед ней, но она будто и не слышала. Поднялась, поставила ведро и велела раздеться. Я снял рубашку, а она опять :

— Отвернись и разденься совсем.

Я послушался... Она намылила мочало и натёрла мне спину так, что она заскрипела от чистоты, давно я уже так не мылся, потом шлёпнула ладошкой и, уходя, произнесла :

— А дальше и сам справишься ! А воды я ещё принесу.

Не успел я помыть голову, как она опять пришла с ведром тёплой воды для ополаскивания. Пока я мылся, она отвернулась и всё говорила, и говорила, рассказывала, как они хорошо жили с мужем, ка-кими они были бедными, но понемногу стали разживаться и вот... привезли в город, а там таких, как она — как селёдок в бочке... это была страшная ночь, когда их забрали, и никто из родственников об этом не знал... дома осталась корова, овцы, свиньи... только утром прибежала самая старшая тётка, стя-нула с себя тёплую кофту, развязала платок и бросила ей через забор... осудили и повезли сюда, и вот они здесь уже два года. Не знаю ли я, когда её отпустят ? Или здесь насовсем оставят ?

Я постепенно научился понимать её речь, всё понял из её сбивчивого рассказа, но успокоить было не-чем. Что я мог ответить ?... Я оделся, обулся и будто заново родился. Она достала из-за пазухи полче-кушки спирта, кусочек сала и стопку :

— Выпей после бани ! — и улыбнулась. Я заметил, какая у неё красивая улыбка, как у ребёнка !

На предыдущую страницу    На следующую страницу

Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя @Кусакиной Н.Н.
Перевод с мокша-мордовского Кузевой С.И.

На первую страницу
На страницу 
Культура и образование
На первую страницу с творчеством зубовополянцев

Hosted by uCoz