|
Пока летели, под нами лениво приближались, а потом
отдалялись сопки, распадки, ещё не замерзшая быстрая
река Индигирка, — все реки здесь текут быстро,
—
перелетели
и через неё, и её чёрная лента осталась позади.
Вертолёт приземлился в Усть-Нере — небольшом посёлке, в
котором находились автобаза, магазин,
столовая, ресторан, сберкасса, парикмахерская, база
снабжения приисков и разведуправление. Стояли и палатки,
но уже много было и капитальных строений, деревянных жилых домов. День
был воскрес-ный, конторы не работали, а мне нужно было
как можно быстрее получить документы и пропуск к па-роходу, чтобы
добраться до Магадана.
В Ногаево стоял последний пароход, и скоро он должен был
отправиться в Находку. Не успею — оста-нусь, и Бог
знает, когда уже смогу отправиться... От Усть-Неры до Магадана
—
почти две тысячи кило-метров по Колымской хвалёной
трассе, но в неделю ходил только один автобус, поэтому
приходилось искать попутную грузовую машину. Но счастье,
как повелось в последнее время, мне опять не переста-ло улыбаться. На
следующий день я получил все свои бумаги и окончательный
расчёт, потом быстро нашёл и машину, и попутчика — мордвина Колю Вашлаева,
который добирался до Москвы, а оттуда до Ленинграда, где жила вся его родня. Вашлаев был
хорошим парнем, тихим, скромным, а главное — честным, и
мы подружились с ним, как братья. Шофёр нам тоже попался
хороший, даже не спросил о плате. На время пути он водрузил
над своим кузовом палатку, установил "буржуйку",
загрузил уголь, и мы
всю дорогу ехали, как на печке. Нас собралось 17
человек, шофёру собрали по тысяче рублей (пол-ный картуз
сотенок !) и отдали ему в дороге. Он взял и положил
под сидение, не считая...
Колымская трасса и правда была хороша. Через каждые сто
километров находился пост, бойцы с авто-матами проверяли документы.
Ехали в светлое время, на ночлег останавливались в тёплых гаражах или
в гостиницах, ужинали в ресторане. Мы от своей машины не
уходили, когда останавливались в га-ражах, спали в ней же, и добрались живыми-здоровыми в столицу Колымы Магадан. Город за
годы, когда нас высадили в нём, вырос и
похорошел, палаток уже было не видно, стояли настоящие дома,
срубленные из толстых брёвен, а много зданий и строений были
кирпичными. В самых красивых и больших зданиях
находились Главное
управление "Дальстроя" и НКВД. Они были похожи на
большие дворцы, стояли на большой площади, на которой
больше ничего не было.
В Магадане нам предстояло получить билеты на пароход "Джурма",
который был в этой навигации последним и вот-вот
должен был отплыть на материк. Билеты и пропуска выдавали в фанерной вре-мянке. Отдашь бумаги
в крошечное окошечко и жди на улице, пока не выкрикнут
твою фамилию. Лю-дей собралось море, заполнили всю
площадь,
шумят... Ходят тревожные,
волнующие душу слухи : мол, в
"Джурму" столько народу не поместится, и пароход
скоро уже отойдёт. А фамилии выкрикивают так неторопливо...
В час по одной фамилии. Мы с Вашлаевым тоже начали тревожиться : "Успеем
ли ? Не отстанем ли ?" Окошечко маленькое, а нас,
желающих попасть на "Джурму", бушует
целое море, лезем друг на друга, стараемся подойти
поближе, чтобы услышать свою фамилию.
Я тоже копошусь, локтями помогаю себе продвинуться
поближе, лезу, но толку мало. Всё фамилии, в которых
звучит буква ч, заставляют меня вздрагивать, будто шилом колют : "Меня !?" А я ещё так да-лёк от окошка. Кричу :
— Пустите, пустите меня ! — и стараюсь пробраться поближе
к заветному окошку.
Но никто
не обращает
на меня никакого внимания, каждый старается за себя. Гудит
из края в край людское море. У меня в голове зреют
планы : "А что, если выбраться, выйти из середины
этой толпы, обойти её и пробраться к времянке сзади
? Встать перед дверью, подождать, пока кто-либо из раздаю-щих пропуска и билеты не выйдет, протянуть ему
тысячу !?" Поделился планом с Вашлаевым, он ему
понравился,
но потом он засомневался :
— Так времянка разве не в центре толпы ? Поди и сзади
неё столько же народу ? Тогда нам и сзади не пролезть поближе к
двери. Ну-ка, давай, залезай ко мне на плечи и посмотри, что
там видно !
Вашлаев в прошлом году вот так вот не успел на пароход и
мотал здесь лишний год. Хорошо, что и в этом году попал
под первый расчёт, а многие, кто это право получили в
прошлом году, потеряли его в этом. И неизвестно ещё —
получат ли в ближайшие годы. Вашлаев — человек очень
хладнокровный и сдержанный, но теперь и он тревожится и
боится, торопит меня :"Давай, давай !" Мне ужасно надоело это
слово, слыша его, каждый раз хочу ударить
по лицу того, кто его произносит, но теперь и я говорю : "Даю !"
Залезаю на Вашлаева, смотрю — за времянкой, за той
заветной времянкой очень мало народу, можно добраться до
двери. Главная задача теперь — выйти из середины этого людского моря.
Придумали, что чтобы выбраться из него, мои мешки нужно
оставить. Что и сделали : Вашлаев остался при них, а я
стал протискиваться налегке и скоро оказался у заветной
двери ! Вот ведь как хорошо, когда вдвоём с надёжным
другом. Эта дружба нам потом не раз ещё помогла и на
пароходе, и на другом берегу моря, и на поезде... Вот и сейчас я не
тревожился за свои вещи,
оставил их со спокойной душой Николаю
—
с ними я бы
не добраться до времянки.
Стою около дверей с приготовленными десятью сотенными, жду, кому бы протянуть, ведь
не отдашь же кому попало ! Присматриваюсь к другим, может,
и они по этому же делу ? Но вот вышел парень в
гражданской одежде, взгляд напряжённый, острый. Тут же двое-трое из
стоящих рядом со мной подско-чили к нему, стали что-то шептать, протянули кто
папиросы, кто плитку чая. Смотрю : возьмёт или нет? Взял
! Ого, а не много ли я приготовил ? А, может, и те
дали не только папиросы и чай ? Но долго думать
было некогда, парень смотрел на меня так, будто
спрашивал : "Тебе чего ?" Я шагнул к нему и протянул
конверт с документами, прошептал : "Фамилии наши на
конверте, вынесешь документы — тысяча тебе". Он
взял конверт, оглянулся, подмигнул : "Порядок !" И зашёл во
времянку. Буквально через десять минут вышел и выкрикнул меня,
протянул билеты и пропуски, и мы рассчитались.
От Магадана до бухты Ногаево шесть километров, были бы у
нас крылья — полетели бы ! Но с наши-ми чемоданами и
мешками не разбежишься. Что
делать ? А разговоры вокруг опять про "Джурму": уже переполнена и вот-вот
отплывёт. Что делать ?! Гляжу — самосвал мчится. Встал
на дороге, поднял обе руки. Он вильнул,
проехал мимо нас, но тут же затормозил и остановился,
шофёр открыл дверь и пока-зал кулак. Я подбежал к нему, показал две сотенные.
— Куда ? — спросил водитель. Я
сказал куда,
махнул Вашлаеву и залез к шофёру в кабину. Пока Николай
кое-как с мешками ковылял, набежало человек десять.
Все забрались в кузов самосвала, и он тронулся, а минут через двадцать
мы были уже в бухте. Но и здесь было полно народу, не
меньше ты-сячи человек рвались на территорию порта.
Без
смекалки
тут тоже было
не обойтись. Порт был тес-ным, неширокая площадь была
прижата к высокой скале у моря и загорожена железным
забором так, что к пароходу можно было пройти только
через узкую калитку. Около неё стояли солдаты с оружием, проверяли пропуска и искали золото. Мы протолкались
почти до середины толпы, стараясь оказаться
как
можно ближе к калитке. Толпа напирала со всех сторон и
сама двигала двигали нас к цели. Мы
только старались держаться в центре, чтобы нас не снесло в сторону, к
забору. Давили и слева и справа, и сзади.
Калитка была уже близко. Я поставил свой чемодан между
ног, постепенно меня оттеснили от него, и он остался позади. Но не переживал
: упала бы
иголка и та не пропала бы
— так было тесно. По-ка проверяли у нас документы,
чемодан сам "пришёл" к калитке, я подхватил его и сломя
голову побе-жал к пароходу,
к новой очереди
—
к обледеневшей и сколькой верёвочной лестнице. Люди из
послед-них сил лезли по ней со
всем своим добром, выпуская из рук мешки и чемоданы,
которые летели в воду, кто-то
и сам не удержался и уже купался в холодной воде. Я поднялся
на палубу налегке, нашёл верёвку, обмотал
её конец
вокруг кнехта — железного столба,
другой бросил Вашлаеву, крикнул :
— Привяжи поклажу !
В два приёма поднял всё, а Николай по скользкой лестнице
поднялся сам. Мы заторопились в трюм, чтобы
занять местечко получше, посветлее и повыше
—
на верхнем
ярусе под лампой.
"Джурма" была намного меньше "Дальстроя",
но люди входили и входили, и сыпались в трюм, как картошка из
мешка. Трюм был переполнен ! К полуночи пароход
просигналил
низким гудком, оповещая о своём отходе, и
люди перестали сыпаться в трюм. Я вышел
наверх взглянуть в последний раз на зна-менитую бухту. В
свете прожекторов было видно, как в порту возле калитки
всё ещё шевелились люди, толпа людей... А море гудело и
покачивалось, будто боролось с какой-то тяжестью, будто
стонало. Каза-лось, что оно старается быстрее донести свою
огромную ношу. Море, море, в моей душе столько же ра-дости, как у тебя
простора ! Скорее неси меня домой ! Мечтаю встретиться
со своей любимой семьёй !
И вот "вампирские" огни
Магадана пропали в ночной серой мгле...
Рассвело, люди в трюме не шевелятся, спят и видят
сладкие сны. А карманники-щипачи уже принюхи-ваются,
ощупывают крепко спящих людей, опустошают их карманы...
Кое-где уже специально сняли лампы, сделали тёмными и
непроглядными уголки трюма. А море качается и с силой бьётся о
борта парохода, и мне кажется, что оно бормочет, торопя
пароход : "Быстрей, быстрей !" Так же стучит и моё сердце, ведь
каждая минута приближает меня к дому. С каждым оборотом
винта корабля я всё дальше отодвигаюсь от могилы, в
которой оказался ! Море, гони быстрее "Джурму", гони
сильнее !
И
море спешило и скоро доставило нас в Находку. День был
солнечный, тёплый, бухта спокойная, блес-тела, как
серебро.
На берегу бухты толкучка : люди ходят в
костюмах, как летом, тепло !
"Джурма" ки-нула якорь посредине бухты.
Мы заволновались : "Почему не причалили !? Почему нас не
высажива-ют !?"
В Колыме снега по пояс, морозы, а здесь – лето ! Но нас
долго не высаживают ! Почему ? И как чёрный змей,
пополз тревожный слух : "Не принял нас порт ! Всю дорогу
орудовали воры, и за это всех нас вер-нут назад на
Колыму, а там будут разбираться, выяснять, кто виноват, кто
прав." Люди и так всего боялись, а тут от этих
разговоров и вовсе начали сходить из ума : сначала самые смелые,
единицы, а потом уже и
десятки стали прыгать в воду, поплыли к берегу.
Команда кричит в мегафоны : "Товари-щи, подождите, не
губите себя, сейчас встанем на место"Орла" и будем
спокойно высаживаться !" Но никто ничего не хотел
слушать,
сначала
побросали через борт свои мешки, а потом
попрыгали сами. Началась паника, крики, плач,
рёв, вой, будто режут людей... Глядя на мужиков, стали
прыгать в воду и женщины, многие из которых были с
детьми. Команда видит, что люди сошли с ума — стала
бросать спасательные круги, отвязывать и спускать
шлюпки... Но пока шлюпки оказались в воде, многие уже добрались до берега и вышли из
моря, а кое-кто ушёл на дно... И я собрался было
спуститься в воду с помощью всё той же своей верёвки, но
не смог найти её в суматохе. А тут смотрю — уже
подняли якоря, пароход стал подходить к берегу,
медленно подошёл и причалил. И все, кто ещё оставался на
борту,
кинулись к сходням. Уже на берегу узнали,
что недавно в порту произошло ЧП : пленные япон-цы взорвали океанский
пароход "Дальстрой".
Ещё по дороге на Колыму, давным-давно, я успел заметить,
как красива, а главное
—
удобна эта бухта: вокруг неё
стеной стояли огромные зелёные сопки, покрытые лесом.
Она походила на огромную чашу, заполненную прозрачной
и чистой водой
—
ни волн, ни ветерка, ничто не тревожило
эту кристальную воду. В бухте был не один причал.
Портовые краны, склады, всякие постройки. В "Дальстрой"
плен-ные японцы погрузили 100 тонн взрывчатки, которая
предназначалась для Колымы, но подложили под ящики с аммоналом
бикфордов шнур и подожгли. Но успели заметить, и капитан приказал команде по-кинуть судно, а сам стал уводить
пароход в море, но не успел, довёл только до горловины бухты,
откуда начинался выход в море. Там и произошёл страшный
взрыв, от которого обмелела вся бухта, сгорели склады и
лес на сопках. За 25 километров от порта были выбиты окна.
Только убитых было 900 чело-век, среди них и 200 японцев.
А раненых и покалеченных
—
не сосчитать, ими были
заполнены все ближайшие больницы и госпитали. Это всё
произошло накануне нашего прибытия, поэтому и
действо-вал только один причал, который в момент
прибытия "Джурмы" был занят
—
там стоял и разгружал-ся
"Орёл".
На предыдущую
страницу
На следующую страницу
Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя
П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя
@Кусакиной Н.Н.
Перевод с мокша-мордовского Кузевой С.И.
|
