|
Осенью в этой долине постоянно льют дожди. И теперь уже который
день тоже лил дождь. Я промок до нитки. В такую пору колымские
ночи были очень темны, и я бежал почти не боясь, что меня
заметят. Зашёл. Домик протекал. Старичок-бухгалтер убирал свои
бумаги... И он сам, и Яша тоже промокли, но Яша был весел : дали
выезд ! С Колымы никого не выпускали, мы с бригадой коллективно
писали и умоляли, чтобы нас отправили на фронт, на передовую.
Выражали своё жгучее желание собственной кровью доказать свою
невиновность. Отвечали нам так : "Вы и здесь своим трудом можете
и должны это доказывать каждый день". Безрукий КВЧ сказал :
— Нужен кубаж и кубаж ! Только самоотверженным трудом можете
доказывать своё старание и доби-ваться доверия, чести и
достоинства! Чем больше вы привезёте породы к прибору, тем
больше страна получит золота. Знайте : каждый грамм золота — это
меткая пуля в лоб врагу !
А Яшу отпустили ! Если бы тогда в мае он стал начальником
прибора — не отпустили бы. А теперь он был не в забойной группе,
и это облегчало дело.
Угостил он меня, чем мог, что было, дал столько, сколько я мог
унести. И наказал ещё утром зайти как-нибудь по пути на работу :
попрощаться в последний раз. Прибежал я утром, дёрнул за ручку
дверь
—
открылась : не заперта была. Думал, что они уже не спят, а они
дрыхли с храпом. Не ложились долго ночью, выпили чуток и вот...
Я вошёл, и Яша проснулся, огляделся, ощупал карманы и побледнел
—
пустые ! Пропали все дорожные и отпускные документы и
приготовленные в дорогу деньги ! Смотрит на меня, хочет
улыбнуться, думает, что это я пошутил, хочу просто попугать.
Говорю :
— Ничего не знаю !
Улыбается :
— Брось эти дурацкие шутки, не смешно !
Мол, они, засыпая, закрыли дверь и больше никто к ним, кроме
меня не заходил. Я отговариваюсь, как могу, вижу — он не верит и
всё же без надежды говорит : "Может, найдутся !" "Конечно,
подумал на меня", — крутилось в голове, и я не помню, как вышел.
Он ничего не сказал, ничего с собой мне не дал. Конечно ! Я не
успел ещё свою печаль рассказать Гулю, как прибежал и вызвал
меня нарядчик Белокопытцев, выкрикнул громко, чтобы слышно было
всему забою :
— К уполномоченному !
В лагере косо смотрят на тех, кто общается с органами, таких
доставляли "к берегу". "Доставить к берегу",
это — доставить на
тот свет.
К уполномоченному ! Мы с Гулем переглянулись : зачем ? Конечно,
неспроста ! Конечно, Чевтаев ! В лицо не посмел сказать, а когда
я ушёл... пожаловался. Пригорюнился я и пошёл. "Эх, Яша, Яша,
как ты мог подумать, как только в голову тебе пришли эти грязные
мысли ? Неужели ты меня не знаешь ? Хорошо, думай про меня как
хочешь, мне всё равно перед тобой не оправдаться ! Кроме меня
украсть было некому !" Иду мимо его домика, смотрю на его дверь
и пылаю : "Эх, Яша, Яша, как же ты оши-баешься ! Каким же
подлецом ты меня считаешь ? И главное : теперь я им и останусь в
твоих глазах, и нет у меня шанса оправдаться до смерти !" И опять
думаю : "Что скажет уполномоченный ? Конечно, будет бить, и я
признаюсь. А спросит, куда я дел, скажу — убей, а вернуть не
смогу уже !"
Горел я так напрасно, уполномоченный показал ведомость раздачи
спирта и спросил :
— Бригадир в ночную смену выдавал вам по 30 г спирта такого-то
числа ?
Я понял — ведомость туфтовая, "липа", но лагерные законы я знал
: никого нельзя "продавать" — убьют. И ответил :
— Выдавали, получал.
— А почему подпись не твоя ? В формуляре вон какая, а здесь
будто первоклашка старался ? Обмануть хочешь? Да ? А сам во всех
своих заявлениях пишешь и доказываешь, что честный ! Кого же обманы-ваешь, нас или себя !?
— Да никого я не обманываю,
—
говорю, — был дождь, я замёрз, промок, и едва держал карандаш в
не-послушных руках.
Поверил или нет этот пустоголовый человек — не знаю, но идя
назад и снова проходя под Яшиными окнами, не опустил голову, шёл
гордо : "Не пожаловался, поверил, что я не подлец ! Какой же ты
хоро-ший человек, Яков !" Думаю так, иду и вижу : выходит Яша,
улыбается во всё лицо, машет
—
зайди ! Сам весёлый : нашлась
пропажа "у бабушки за пазухой".
— Понимаешь, какая штука : вечером я спрятал на полочку
документы, а бух-старичок тоже туда поло-жил свои бумаги, и
когда полил дождь через потолок, он убрал свои бумаги вместе с
моими под стол, а я не догадался ! А утром мы забыли об этом и
нашли только сейчас, и кошелёк, и документы ! Вот они ! Целы !
Я будто заново родился — так обрадовался ! Яша тоже "прыгает на
одной ножке", рад безмерно и за до-кументы с деньгами, и за
меня. Признался, что он так испугался, что подумал на меня. Ну,
хорошо, что всё хорошо закончилось ! Протянул мне кучу
съестного :
— Давай, забери всё это и скажи — уполномоченный дал за особые
заслуги !
Так и расстались мы с ним с лёгкой душой, крепко обнявшись.
И ещё он пожалел меня, написал на клочке бумаги: "Семёну
Михайловичу Ветохину. Помоги тому, кто покажет эту записку. Чевтаев". Сказал :
— Петя, я уеду, а тебе ещё неизвестно сколько здесь нужду
терпеть, обязательно найди этого человека, он портной из
Мордовии.
И вытер скупую мужскую слезу. Я пожелал ему счастливого пути и
попросил зайти в Саранске к моим и рассказать про моё
житьё-бытьё. Мою просьбу он выполнил.
Яша уехал, и для меня это стало большой потерей... Война
разгоралась всё больше, мы работали, стара-лись до упаду, до
потери пульса, а с нас требовали ещё больше... Достал меня
гастрит, мутило и тошни-ло, есть не хотелось, кусок в горло не
шёл — назад лез... Ко всему ещё и спину надорвал. И эти две
бо-лезни да тяжёлая работа и постоянная печаль сделали своё дело
—
я тоже "дошёл". Стал ждать смерти каждый день. Каждый вечер
ложился на нары, падал без чувств и думал про себя : "Сегодня я
ещё жив..." О завтрашнем дне уже не думал и ни на что уже не
надеялся. Не надеялся, что останусь жив, ведь силы всё
таяли и таяли... Из головы не выходило : "Когда же конец ?"
На предыдущую
страницу
На следующую страницу
Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя
П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя
@Кусакиной Н.Н.
Перевод с мокша—мордовского Кузевой С.И.
|
