|
 |
(Накануне были учения).
У меня сложилось такое впечатление, что если бы на нас
действительно напали японцы, то, пользуясь нашим
промед-лением и неразберихой, они успели бы три раза
потопить наш броненосец.
Для нас эта ночная тревога кончилась тем, что "Орел" получил
от ко-мандующего эскадрой выговор.
В следующие дни наступила другая забота : мы должны были
надлежа-щим образом подготовиться к царскому смотру. На
броненосце всюду наводили порядок и чистоту. Много раз мыли
коридоры с мылом, лопа-тили мокрую палубу, окатывали ее
водой, подкрашивали борта, надраи-вали до блеска медяшку. Не
были избавлены от этого машинное и коче-гарное отделения : а
вдруг и туда вздумает спуститься коронованный по-сетитель.
Несмотря на свой возраст, подхлестнутым жеребёнком носился
по судну старший офицер Сидоров, заглядывая во все помещения
и над-рываясь от крика и брани. Охваченный излишним
усердием, он даже пе-рестал замечать недочёты.
Ему помогали в наведении порядка и другие |
офицеры,
каждый по своей специальности. Потом уже сам командир Юнг обходил
броненосец. Его привычный глаз всё ещё не удовлетворялся тем, что
было сделано. И тогда снова начинали скоблить некоторые судовые
части, скрести их, мыть, подкрашивать.
Казалось, что люди помешались на чистоте.
Смотр состоялся 26 сентября. С восьми часов утра вся эскадра
разукрасилась разноцветными флагами, поднятыми на леерах на каждом
судне от носа и до самой кормы через верхушки мачт. День выпал
ветреный. Чист и бодряще свеж был, потрясая белопенными кудрями.
Матросы нарядились в новые синие фланелевки и черные брюки, офицеры
— в мундиры и треугольные шляпы.
На флагманских кораблях играла музыка.
Редкого гостя ждали долго, успели пообедать. На других судах кричали
"ура", а до нас еще не дошла очередь. И только в три часа, трепеща
двумя белыми косицами императорского брейд-вымпела на носовом
флагштоке, подвалил к правому трапу паровой катер.
Встреченный фалрепными из офицеров, царь поднялся на палубу в
сопровождении своей свиты и ад-миралов. Лицо его было бледное,
будничное и никак не подходило к такому торжественному моменту.
Рассеянно взглянув на выстроившийся фронт, он поздоровался с
офицерами и командой. Судовым на-чальством нам заранее было приказано
отвечать как можно громче, и мы постарались :
— Здравия желаем, ваше
императорское величество !
Царь взошел на поперечный мостик, перекинутый через ростры, и
обратился к нам с краткой речью. Он призывал нас отомстить дерзкому
врагу, нарушившему покой России, и возвеличить славу русского флота.
Говорил он без всякого подъёма, вяло, ибо ему приходилось повторять
одно и то же на каждом корабле.
Я смотрел на него и думал: "Верит ли он сам в нашу победу ? Ведь на
Дальнем Востоке мы уже немало просадили в этой страшной игре
человеческими жизнями. Может быть, коронованный повелитель сам не
понимает того, что, посылая 2-ю эскадру, он бросает на кон последнюю
ставку ? Или он надеется, что командующий эскадрой спасет Россию от
дальнейшего банкротства ?"
|
Командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Зиновий
Петрович Рожественский |
Здесь же находился и Зиновий Петрович Рожественский,
облачён-ный в полную свитскую форму, тот, который поведет
наши кораб-ли на смертный бой.
Массивные плечи его горели серебром контр-адмиральских
эпо-лет с вензелями и чёрными орлами. Широкая грудь сверкала ме-далями и звездами. Брюки украшали серебряные лампасы. От
ле-вого плеча наискось к поясу перекинулась через грудь
широкая анненская лента, переливая алым цветом шелка, а с
правого пле-ча свисали витые серебряные аксельбанты. Своей
могучей фигу-рой он подавлял не только царя, но и всех членов
свиты. В чертах его сурового лица, обрамленного короткой
темно-серой бородой, в твёрдом взгляде черных пронизывающих
глаз запечатлелось вы-ражение несокрушимой воли. Против
своего обычая упрямо скло-нять голову, сейчас он
сосредоточенно смотрел на царя, прямой, монолитный, как
изваяние, и такой самоуверенный, что казалось, никакие
преграды не остановят его замыслов.
Рядом с ним стояли два его младших флагмана : командующий
вторым броненосным отрядом контр-адмирал фон Фелькерзам и
командующий крейсерским отрядом контр-адмирал Энквист.
С первым я одно лето плавал вместе и знал его хорошо. По
отзы-вам офицеров, в военно-морских вопросах он разбирался
лучше, чем сам Рожественский. Но для создания карьеры все
дело порти-ла его
комическая внешность.
Фигура у него была тучная, ожирев- |
шая, однако это не мешало ему передвигаться быстрыми мелкими шагами.
Своим одутловатым лицом, лишенным свежести, помятым, почти без
растительности, он напоминал кастрата. При раздражении, округляя
свой маленький, как наперсток, рот, он выкрикивал слова тонким
женским голосом, что никак не соответствовало ни его адмиральскому
чину, ни его широкому, полнотелому туловищу.
Энквиста, шведа по происхождению, я теперь увидел впервые, но много
слышал о нём. Он страдал от-сутствием памяти, забывал всё, что видел
и слышал, но в таких случаях его выручали записи всегда
присутствующего при нем флаг-офицера.
Большая, тщательно расчесанная седая борода придавала ему вид
солидного и красивого адмирала и заменяла все духовные качества.
Я смотрел на царя, на его свиту, на адмиралов и флаг-офицеров и
удивлялся : столько было блеска, что ослепляло глаза.
Запомнились последние слова царя :
— Желаю вам всем победоносного
похода и благополучного возвращения на родину.
На это почти девятьсот человек команды ответили криками "ура".
Царь сошел с мостика и направился к правому трапу. Вдоль борта
выстроились в шеренгу судовые офи-церы. Ближе к трапу стоял
командир, за ним — старший
офицер, потом старшие специалисты и мич-маны. Каждый из них, держа
руку под козырек, вытянулся и замер. Лица их были повернуты в
сторону царя, и, по мере того как он шел, головы людей медленно, как
секундная стрелка, поворачивались, де-лая полукруг. Глаза офицеров,
голубые, серые, карие, провожая монарха, впились в его лицо и,
каза-лось, не могли от него оторваться. За ним двигались великий
князь Алексей Александрович, морской министр Авелан, адмиралы
Рожественский, Фелькерзам, Энквист и другие высшие чины. Несмотря на
множество людей, застывших вдоль бортов в неподвижных рядах, на
палубе стояла такая тишина, от которой ждёшь чего-то
необыкновенного.
Отовсюду, перекатываясь, неслось громкое "ура".
* * *
После обеда, часа в три, на кораблях учебно-артиллерийского отряда
флаги расцвечивания были спу-щены. Офицеры переоделись в обычную
форму. Все приготовились показать высочайшим особам своё
артиллерийское искусство.
Оба императора прибыли на крейсер "Минин". Вместе с ними явились
принц Генрих и шеф нашего флота великий князь Алексей Александрович,
управляющий морским министерством Тыртов, немец-кий морской министр
Тирпиц, адмиралы и чины обеих императорских свит. Никогда ещё на
борту на-шего судна не было столько знатных лиц.
Весь наш отряд, снявшись с якоря, пошел на маневры и стрельбу.
На мостике было тесно. Помимо прибывших посетителей, здесь
присутствовали командир судна и ад-мирал Рожественский со своим
штабом. Я тоже стоял там, приютившись в уголке. На моей обязанности
лежало следить за падением снарядов и отмечать в тетради их
недолеты, перелеты и попадания.
Николай был в форме немецкого адмирала. Вильгельм, наоборот,
нарядился в форму русского адмира-ла с голубой андреевской лентой.
Наш маленький незаметный царь большого государства в присут-ствии
своего коллеги оставался в тени. Внимание всех привлекал кайзер.
Необыкновенно высокие каблуки увеличивали его средний рост, а его
грудь выпячивалась колесом, очевидно от ваты, заложен-ной под мундир
в большом количестве. Он был довольно статен, с необычайной военной
выправкой, с уверенной походкой. |
|
Броненосец "Орёл" |
Левую, плохо действующую ру-ку, которая была короче правой, он засовывал
за борт адмиральс-кой формы, скрывая этим свой физический недостаток.
Иногда с той же целью Вильгельм, ме-няя позу, опирался левой рукой на
эфес сабли.
Когда он разговаривал с царем своим высоким тенором, то пра-вая сторона
его губ слегка подёр-гивалась. Шрам на щеке,
густые,
лихо поднятые вверх русые усы, словно ухватом подпирающие прямой дородный нос, большие |
в тёмных ресницах глаза, твёрдо
твёрдо смотревшие из-под треугольной морской шляпы, а также весь его
облик, его манера держаться
— все это придавало ему вид свирепой
воинственности.
Среди этих знатных лиц я чувствовал себя так же, как может чувствовать
себя человек, забравшийся на верхушку высокого дерева, на тонкие и
ненадежные ветви. Сделай малейшую оплошность
— поле-тишь вниз головой.
Нервный холодок пробегал по спине. Обмундирование на мне аккуратно было
пригнано, что я прове-рил сотню раз, и сам я был весь подтянут. И
все-таки не переставала тревожить мысль : вдруг отор-вется пуговица от
штанов, расстегнется ремешок или повернусь не так, как полагается. Что
тогда со мной сделают ?
|
На баке броненосца |
Корабли учебно-артиллерийско-го отряда, развевая боевыми флагами,
производили эволю-ции. Красивую картину предс-тавляли они, когда
проделыва-ли всякие повороты, принимая то строй кильватерной колонны, то
строй фронта.
Эти грандиозные плавучие кре-пости маршировали на воде с та-кой легкостью,
как взвод солдат на суше.
Загремели пушки. Сначала стре-ляли по щитам, поставленным на острове
Карлос, а потом — по щитам,
буксируемым миноносца-ми. |
Рожественский, казалось, не замечал ни царя, ни кайзера и только
напряженно следил за своими кораб-лями. Иногда покрикивал :
— Чаще стрелять !
А когда заметил, что одно судно сделало какую-то ошибку, то, по
обыкновению, рассердился и, не стес-няясь присутствием высочайших особ,
выбросил за борт бинокль. Капитан 2-го ранга Клапье-де-Колонг подал ему
свой. Царь, заметив это, улыбнулся.
Три часа продолжались маневры и стрельба. На этот раз попадали в цель
лучше обыкновенного. По крайней мере, все щиты были повалены, что меня
крайне удивило.
По окончании маневров и стрельбы Вильгельм, поздравляя своего коллегу,
сказал :
— Я был бы счастлив, если бы у меня
во флоте были такие талантливые адмиралы, как ваш Рожест-венский.
|
Эскадренный миноносец "Ослябя" |
Это он говорил при Тирпице, который находился здесь же. Конечно,
Вильгельм хитрил, но Николай поверил ему и, дорожа его мнением,
счастливо зау-лыбался. Он сначала расцеловал шефа нашего фло-та
великого князя Алексея Александровича, а потом Рожественского.
Адмирал, в порыве верноподданни-ческих чувств, нагнулся, схватил
царскую руку и крепко прильнул к ней губами, но тут же выпря-мился и, желая усилить произведенное впечатление на
коронованного повелителя, твердо заявил :
—
Вот бы когда нам повоевать, ваше императорское величество.
Сейчас
же высочайшим приказом адмирал
был зачи- |
слен в свиту его величества.
А вечером, когда писаря с миноносцев приехали к нам за почтой, мы узна-ли
от них интересные новости. Они рассказывали, будто буксируемые щиты
были, что называется, сшиты на живую нитку и падали от сотрясения
воздуха, если близко около них пролетал снаряд, а на острове Карлос щиты
были укреплены так слабо, что валились от попавшего в них осколка или
камня.
Выходили на стрельбу и ночью. А на второй день высаживали десант на
берег. Затем устраивали при-мерное сражение, в котором один отряд судов
нападал на другой.
Торжество продолжалось три дня. По ночам ревельский рейд представлял
собою волшебное зрелище. На мачтах императорских яхт горели огнями
штандарты.
Все суда, как наши, так и немецкие, были иллюминованы. На некоторых
борта были обведены свер-кающими пунктирами. На других андреевский
кормовой флаг был сделан из электрических лампочек. Выделялся
флагманский крейсер "Минин"
—
над ним повисли огненные вензели W и N, увенчанные красными коронами.
Оба императора, казалось, соперничали друг перед другом своею щедростью.
Вильгельм подарил царю золотой письменный прибор. Николай не остался в
долгу и в свою очередь подарил своему коллеге зо-лотой боярский шлем,
украшенный драгоценными камнями. Не были обойдены вниманием и адми-ралы:
их наградили разными орденами.
Часа в четыре пополудни 26 июля немецкая эскадра снялась с якорей и
направилась в море под крики "ура" и прощальный салют, загрохотавший с
обеих сторон. Яхта "Штандарт" пошла проводить дорогих гостей. Когда
немецкая яхта "Гогенцоллерн" подходила к острову Нарген, на мачтах ее
взвился сигнал по международному своду : "Адмирал Атлантического океана
приветствует адмирала Тихого океана".
На "Штандарте" не сразу поняли смысл этого сигнала. Потом подняли в
ответ флаги, означающие : "Ясно вижу".
И еще добавили по приказанию царя : "Благодарю. Желаю счастливого
плавания".
* * *
2-я Тихоокеанская эскадра в походе. 10 мая 1905 г. (фрагмент).
Фотография сделана во время похода эскадры с госпитального судна
"Кострома".
В день сражения, 14
мая, когда начали появляться на горизонте неприятельские
разведочные корабли, Энквист находился на мостике. Смотря на
них, адмирал обратился к своим помощникам :
—
Конечно, нам следовало бы эти разведочные суда прогнать, а еще
лучше утопить их. Но хорошо ли будет, если мы это сделаем без приказания начальника эскадры ?
Добротворский согласился с ним и добавил :
—
Да, он, наверное, не одобрит такого действия. Может быть, у
него имеются особые планы. Нам ни-чего не известно. Поэтому
своим самостоятельным движением мы можем принести только вред
его замыслам.
Когда слева появились главные силы противника, наши крейсеры и
транспорты по сигналу Рожест-венского увеличили ход и перешли на правую
сторону колонны броненосцев. Впереди транспортов ста-ли "Олег" и
"Аврора", в хвосте
—
разведочный отряд, слева
—
"Донской", справа
—
"Мономах". На-чалось сражение главных сил.
С востока приблизился кабельтовых на сорок японский легкий крейсер "Идзуми"
и открыл стрельбу по транспортам. Но под действием русского огня он
скоро удалился. Через полчаса с "Олега" увидели, что с юга направляются
к транспортам, догоняя их, третий и четвертый боевые отряды противника.
В состав этих отрядов входили бронепалубные крейсеры : "Кассаги" (под
флагом вице-адмирала Дева), "Читосе", "Отава" и "Нийтака"; затем
—
"Нанива"
(под флагом вице-адмирала Уриу), "Токачихо", "Акаси" и "Цусима". Они
открыли огонь по нашим концевым транспортам и крейсерам.
—
Надо выручать своих,
—
промолвил контр-адмирал Энквист.
Но Добротворский и без него уже сделал соответствующее распоряжение.
"Олег" повернул в сторону японцев. За ним пошли "Аврора", "Донской" и
"Мономах".
—
А хорошо ли будет ?
—
задал свой обычный вопрос Энквист.
—
Это потом увидим,
—
недовольно ответил Добротворский. С противником сражались на
контркур-сах, на расстоянии, не превышавшем тридцати кабельтовых.
Здесь японские суда стреляли не так метко, как главные их силы.
|
Эскадренные броненосцы в походном строю |
Однако русские крейсеры и транспорты сразу же начали нервничать и терять
строй. Вскоре противник повернул и продолжал бой на парал-лельных курсах.
К месту сражения подошел пя-тый боевой отряд : "Ицукусима" (под флагом
вице-адмирала Катаоко), "Чин-Иен", "Мацуси-ма" и "Хасидате", а немного
позже
—
шестой отряд : "Сума" (под флагом контр-адмирала То-го-младшего), "Чиода",
"Акицусима" и "Идзу-ми". Неприятельские силы удвоились. С этого момента
русские стали нести жестокое пораже-ние.
Транспорты кучей шарахались во все стороны. Крейсеры, избегая
столкновения с ними, все время меняли курс. Движения русских судов
настолько были запутаны, что если бы их пути |
изобразить чертежами на
бумаге, то получились бы удивительные узлы и петли.
Пока среди транспортов и крейсеров происходило смятение, колонна
броненосцев значительно ушла вперед. В стороне от них плыл флагманский
корабль "Суворов".
Отзывчивый Энквист, увидев его, распорядился направить "Олега" и
"Аврору" к нему на помощь. Это было первое решительное действие
адмирала. Но когда сближались с "Суворовым", то заметили, что к нему
подходят свои броненосцы.
"Олег" и "Аврора" повернули обратно к транспортам. За этими двумя
крейсерами увязались "Изум-руд" и "Жемчуг", до сих пор находившиеся
около броненосцев.
Четыре неприятельских боевых отряда, имея явное преимущество на своей
стороне, энергично обстре-ливали русские транспорты и крейсеры. "Олег" и
"Аврора" получили по несколько пробоин у ватер-линии, и некоторые их
отделения были затоплены водой. Особенно опасно было положение "Олега".
В его правый борт попал неприятельский снаряд и перебил проволочные
тросы подъемной тележки с боевыми патронами. Она с грохотом рухнула
вниз. В патронном погребе начался пожар. Подносчики снарядов с воплем
бросились из погреба к выходу. Наверху каждый был занят своим делом,
никто и не подозревал, что крейсер повис над пропастью. Он мог в один
момент взлететь на воздух; но его слу-чайно спасли два человека. Рядом с
горевшим погребом находился центральный боевой пост. Оттуда сквозь
отверстия заклепок, взбитых в переборке, рулевой боцманмат Магдалинский
заметил красные отблески. Он застыл от ужаса, понимая, что всем грозит
гибель.
|
Эскадренный броненосец "Князь Александр Суворов" |
В следующую секунду,
словно подброшенный вихрем, он ринулся в жилую палубу. Как
буд-то ток высокого напряжения сотрясал его ру-ки, державшие
шланг. Хрипели стремитель-ные струи воды, направленные на очаг
огня. На помощь рулевому боцману прибежал из поста гальванер. Не
замечая его, Магдалин-ский с исступлением во всем теле косил
во-дой огненные снопы пожара. Пламя утихало, из люка поднимались
клубы пара. "Олег" был спасен от взрыва и продолжал стрельбу.
|
Вернувшись на центральный пост,
Магдалинский сказал гальванеру :
—
Значит, живем еще.
В "Жемчуг" попало несколько случайных снарядов еще раньше, когда он
находился около главных сил. "Светлана" села носом, но продолжала
поддерживать огонь.
Русские крейсеры, действуя разрозненно, без определенного плана,
толпились на одном месте, как буд-то никогда и не были военными
кораблями. Создавалось впечатление полной неразберихи. "Урал" на-валился
носом на корму "Жемчуга", помял ему лопасти правого винта и разломал
заряженный мин-ный аппарат. Мина упала в воду, но не взорвалась.
Вскоре "Урал" был настолько поврежден снарядами, что поднял сигнал о
бедствии : "Имею пробоину, которую не могу заделать своими средствами".
Спасением людей с этого судна занялись буксирные пароходы "Русь" и "Свирь"
и транспорт "Ана-дырь". Японцы продолжали их обстреливать. В суматохе,
под градом падающих снарядов, "Анадырь" протаранил борт "Руси", и она
быстро погрузилась на дно. Ее экипаж успел перебраться на "Свирь".
Плавучая мастерская "Камчатка", получив повреждение в рулевом приводе,
лишилась способности управляться. "Урал", раньше времени покинутый
экипажем, еще более двух часов качался на волнах и не тонул. Если бы
японцы знали это, они могли бы взять его на буксир и привести в свою
ближайшую базу. Но они и не подозревали, что на нем не осталось ни
одного человека.
Этот крейсер был потоплен случайно проходившими мимо главными силами
противника.
При таких условиях крейсеры и транспорты были обречены на гибель, если
бы случайно не подошли к ним свои броненосцы. Главные силы противника
потеряли их, и они, направляясь на юг, прошли меж-ду своими крейсерами и
японскими. В это время существенно пострадал противник. "Кассаги" под
кон-воем "Читосе" удалился с места сражения. Вышел из строя "Мацусима" и
не мог присоединиться к своему отряду до темноты. Получили повреждения "Токачихо"
и "Нанива".
Около шести часов японские крейсеры вышли из боя и скрылись в
юго-западном направлении. Русские броненосцы снова повернули на север и
снова встретились с главными неприятельскими силами. Это был последний
час артиллерийской дуэли.
Позади своих броненосцев, слева, кабельтовых в тридцати, держались наши
крейсеры.
Не имея около себя противника, они успели оправиться и по сигналу
Энквиста выстроились в кильва-терную линию, по сторонам которой нелепо
расположились транспорты. Слева, поодаль, собрались ми-ноносцы. Один из
них, "Безупречный", полным ходом пронесся к концевым броненосцам, держа
на мачте сигнал : "Адмирал Рожественский передает командование адмиралу
Небогатову. Идти во Влади-восток". Этот сигнал отрепетовал "Олег" и
другие крейсеры.
|
Эпизод Цусимского боя : миноносец "Буйный" и броненосец
"Бородино" |
При заходе солнца,
когда главные неприятель-ские, силы удалялись к своим берегам,
на го-ризонте показались отряды японских минонос-цев. Наши
броненосцы, теряя строй, бросились от них влево и пошли на юг.
Крейсеры, мино-носцы и транспорты тоже повернули на шест-надцать
румбов и оказались впереди броненос-цев. Быстро темнело.
Начались минные ата-ки. Наступил момент, когда главные наши си-лы
больше всего нуждались в помощи крейсе-ров.
Если они днем не принесли никакой пользы ни транспортам, ни
броненосцам, то хотя бы те-перь должны были проявить себя. Но ещё
во время пути на Дальний Восток мы все, начи-ная
с командующего эскадрой и кончая послед- |
ним матросом, были уверены в том,
что
для нас опасны не столько артиллерийские бои, сколько минные атаки.
Сказалось это и теперь. По распоряжению командира Добротворского,
"Олег", находясь головным, дал полный ход. За флагманским кораблем
могли поспеть только "Аврора" и "Жемчуг". Крейсеры "Дмитрий Донской", "Владимир
Мономах" и подбитая, с сильным дифферентом на нос "Светлана" быстро
стали отставать. "Изумруд" вернулся к своим броненосцам.
"Алмаз" помчался к японским берегам, рассчитывая, что вблизи них
безопаснее следовать во Влади-восток. В разные стороны направились
миноносцы и транспорты.
С наступлением темноты эскадра перестала существовать, разбившись на
отдельные самостоятельные отряды и единицы. "Олег" развил ход до
восемнадцати узлов, оставляя позади себя грохот канонады. В темноте
трудно было разобрать, кто в кого стреляет. По временам появлялись
вблизи неприятельские миноносцы и пускали мины.
Крейсер спасался от них перекладыванием руля с борта на борт. Энквист
беспокоился :
—
Мы развили такой сильный ход, что можем разлучиться с броненосцами.
Хорошо ли это будет ?
Добротворский уверенно ответил :
—
Иначе, ваше превосходительство, японцы нас взорвут. Мы должны принимать
атаку не бортами, а кормой, чтобы струей и водоворотами отбрасывать
мины. Этого требует морская тактика.
Адмирал согласился с ним и на время замолчал. А когда ночь перестала
грохотать орудиями, он снова заговорил :
—
Надо бы нам повернуть обратно. Как вы думаете ?
Добротворский возразил :
—
Мы можем встретиться со своими броненосцами. Ведь они идут позади одним
с нами курсом. В тем-ноте они примут нас за неприятеля. Достаточно
нескольких снарядов, чтобы уничтожить наш картон-ный крейсер.
Однако адмирал не мог примириться с доводами командира и становился все
настойчивее. Боевой приказ, гласивший, что все суда должны пробиваться
во Владивосток, не выходил у него из головы. Командиру пришлось
подчиниться ему.
За вечер отряд крейсеров дважды пытался повернуть на север, но каждый
раз натыкался на непри-ятельские миноносцы. Около девяти часов перед ним
засверкали десятки разбросанных огней, принад-лежавших, вероятно,
рыбачьим судам.
|
Эскадренный миноносец "Сисой Великий" |
—
Вся японская эскадра пресле-дует нас,
—
тревожно заговори-ли на мостике.
После этого твердо решили идти на юг. Но адмирал был недово-лен таким
решением и продол-жал сокрушаться. Добротворс-кий успокаивал его.
В три часа легли на курс зюйд-вест 48° и пошли восьмиузло-вым ходом,
направляясь в Шан-хай.
Больше адмирал ни разу не зада-вал своего обычного вопроса : "А хорошо,
ли это будет ?" |
Наоборот, он успокаивал себя и своих подчиненных :
—
Возможно, что завтра эскадра догонит нас. Мы не идем, а ползем. А она,
наверное, развила ход не меньше двенадцати узлов.
Утром 16 мая адмиралу доложили, что сзади, на горизонте, показался
какой-то небольшой пароход. Вскоре выяснилось, что это идет в Шанхай "Свирь".
Крейсерский отряд застопорил машины. Часов в девять утра пароход
приблизился к "Авроре". Энк-вист, находясь на мостике, схватил рупор и,
приложив его к губам, крикнул на "Свирь":
—
Капитан ! Где наша эскадра и что с нею ?
Ему громко и отчетливо ответил лейтенант Ширинский-Шихматов, снятый с
погибшего "Урала":
—
Вам, ваше превосходительство, лучше знать, где наша эскадра !
Энквист беспомощно опустил рупор и покраснел. Он понял, что офицеры
смотрят на него, как на дезер-тира, убежавшего с поля сражения.
Смущенный, ни на кого не глядя, он тихо распорядился :
—
Пусть "Свирь" идет в Шанхай и оттуда вышлет нам транспорт с углем. Мы
направимся с отрядом в Манилу. Американские власти отнесутся к нам
лучше, чем китайские : мы исправим повреждения не разоружаясь.
Адмирал сошел с мостика и заперся в своей каюте.
Отряд крейсеров дал экономический ход и взял курс к Филиппинским
островам. Через трое суток, вечером, когда находились около Люцона,
самого большого острова из Филиппинского архипелага, встретился немецкий
пароход. Он сообщил сигналом, что видел русский вспомогательный крейсер
"Днепр" в широте 19° нордовой и долготе 120° остовой. С "Авроры"
поблагодарили пароход за данные сведения и продолжали путь.
29 мая завернули в порт Суал, но в нем не оказалось ни угля, ни
провизии, ни мастерских. Порт был заброшен американцами. Пошли дальше.
На следующий день в ста милях от Манилы открыли по курсу пять дымков.
Потом показались суда, шедшие навстречу кильватерной колонной. Это были
военные корабли.
Неужели японцы догадались, куда направился отряд русских крейсеров, и
решили истребить эти жал-кие остатки 2-й эскадры ?
Весть о приближении неприятеля моментально облетела весь экипаж
"Авроры". Что могут поделать три избитых корабля против пяти ? Бегством
также нельзя спастись, потому что уголь на крейсерах был на исходе. У
матросов и офицеров был такой вид, как будто их долго трепала
тропическая маля-рия.
|
Минный заградитель "Амур" |
С того часа, как
"Аврора" встретилась со "Свирью", адмирал Энквист все время
проводил у себя в каю-те. Он не знал, что неприятельскими минами
были утоплены четыре русских корабля : "Владимир Мо-номах",
"Адмирал Нахимов", "Сисой Великий" и "Наварин". Но ему,
вероятно, приходила мысль, что от ночных атак часть эскадры,
несомненно, погибла. А он бросил свои суда в самый критический
момент и удрал, чтобы самому не подвергнуться опасности.
Он изменил родине, наградившей его чинами с орде-нами. До
Цусимы ему везло : попадались хорошие |
помощники, благодаря которым он
выдвигался вперёд и считался в глазах высшей власти лучшим адмиралом.
А тут судьба свела его с Добротворским. Это он во всем виноват. Энквист
терзался в одиночестве, не выходя из своей каюты и ни с кем не
разговаривая.
Когда ему доложили, что навстречу идет японская эскадра, он как будто
обрадовался. Быстро и легко шагая, он поднялся на мостик. На седобородом
похудевшем лице адмирала появилось незнакомое под-чиненным выражение
решимости.
Он взял бинокль и посмотрел вперед. Надвигающаяся катастрофа не смутила
его. Он молодцевато повернулся к своим помощникам и властно, чего
никогда с ним не бывало, отдал распоряжение :
—
Свистать всех наверх !
Полубак "Авроры" быстро заполнился людьми. Адмирал, не сходя с мостика,
выступил перед ними с речью. Он говорил с таким вдохновением, какого
никто от него не ожидал. С каждым словом, произне-сенным им, вздрагивала
его длинная седая борода. Матросы и офицеры, вслушиваясь в речь своего
на-чальника, тоскливо оглядывались : не для них сияло утреннее небо и
широко распласталось тропичес-кое море, не для них волнисто протянулся в
синюю даль остров Люцон, напоминающий о земле и безо-пасности. От
сознания близости гибели обескровились их лица и помутнели глаза.
Энквист же, не-смотря на безнадежность положения, продолжал призывать
всех к мужеству :
—
Дерзкий враг преследует нас даже в нейтральных водах американских
владений. Ну что же ? Если нельзя избежать боя, то мы примем его, как
подобает доблестным воинам. Умрем с честью за родину, но достанется от
нас и японцам. Мы сбудем, не жалея себя, сражаться, пока не израсходуем
все снаря-ды. Больше того ! Мы сцепимся с кораблями неприятеля на
абордаж! Да, на абордаж !
Последние слова он выкрикнул, вложив в них всю страсть наболевшей души,
и для чего-то правой рукой описал в воздухе широкий полукруг. Младший
штурман, мичман Эймонт, негромко сострил :
—
Слава тебе, представителю парусного флота.
Адмирал браво откинул голову и приказал :
—
Бить боевую тревогу !
Под звуки горна и барабана люди разошлись по местам. Наступила
напряженная тишина. Только на мостике офицеры, глядя на приближающиеся
корабли, вполголоса разговаривали с адмиралом :
—
Похожи на броненосные крейсеры, ваше превосходительство.
|
Броненосец "Император Александр III" |
—
Вероятно, сам Кимимура идёт на нас.
—
Но почему же он не открыва-ет огня ?
Сигнальщик, находившийся для наблюдений на, формарсе, не-ожиданно
выкрикнул фальце-том, как молодой петух :
—
Это не японцы идут !
Через минуту старший флаг-офицер фон Ден точно опреде-лил : навстречу шла
американс-кая эскадра под флагом вице-адмирала. На мостике заговори-ли
громче. |
По всему кораблю, до самых нижних помещений, разлилась необыкновенная
радость. На "Авроре" про-били отбой. Вместо ожидаемого сражения та и
другая сторона обменялись орудийными салютами. Дру-жественная
эскадра сделала поворот на шестнадцать румбов и пошла вместе с отрядом
русских крей-серов, держась на их траверзе, но значительно мористее. Как
впоследствии выяснилось, американцы, узнав из телеграфных сообщений, что
к Филиппинам приблизились остатки русского флота, нарочно выслали два
броненосца и три крейсера, чтобы взять их под свою защиту в случае
появления японцев в нейтральных водах.
Один только Энквист не разделял общей радости. Он как-то сразу обмяк и
нахмурился, опять превра-тившись из адмирала в Плантатора. Нетрудно было
догадаться, что у него не хватало сил покончить с собою, но он честно
приготовился подставить грудь под японские снаряды, надеясь этим вернуть
утра-ченную честь. Ожидание не оправдалось. Вскоре он сошел вниз, чтобы
в одиночестве переживать тер-зания нарушенной совести.
К вечеру отряд русских крейсеров, сопровождаемый американской эскадрой,
вошел в Манильскую бухту и стал на якорь.
* * *
Опять
(на "Наварин") начались минные атаки. Пришлось отказаться от
предпринятого
дела и дать ход вперед. "Наварин", вздрогнув, словно выходя из
задумчивости, двинулся с места и пошел лишь четы-рехузловым ходом, держа
направление к корейскому берегу.
Седов вернулся на мостик
и стал наблюдать за действиями японских миноносцев. Каждый раз, когда
намечались в темноте их силуэты, замирало сердце. К несчастью, взрыв
подорвал в команде всякую уверенность, людьми овладело отчаяние,
стрелять встали плохо, почти не целясь, а многие покинули свои пушки. В
снастях подвывал ветер, за бортами слышались всплески волн, действуя на
душу, как похоронная музыка. Вокруг, угрожая смертью, носились
миноносцы, и бесполезно было ждать откуда-либо помощи.
|
Эскадренный
броненосец "Наварин" |
Они становились все
настойчи-вей, нападали на броненосец справа и слева, выпускали ми-ны,
стреляли из мелких орудий, пулеметов и даже ружей. По-ви-димому, они
решили во что бы то ни стало покончить с ним. Седову осколком задело
голову. Кровь полилась за ворот рубахи. Он побежал в операционный пункт
на перевязку. Но только успел спуститься в жилую палу-бу, как раздался
второй минный взрыв с правого борта, на сере-дине корабля.
Через пробоину могучим напо-ром хлынула внутрь судна вода |
мешая свой рев с криками людей и забурлила
по палубам, попадая в кочегарку, пороховые
погреба и другие отделения. Электрическое освещение выключилось. В
непроглядном мраке метались матросы и офицеры, сталкивались друг с
другом и разбивали головы.
Многие, блуждая между переборками, не знали, где найти выход. Некоторые
проваливались в люки и ломали себе кости. Нельзя было сделать и
нескольких шагов, чтобы не попасть в какую-нибудь запад-ню. Вопли
отчаяния, подавляя разум, неслись из нижних и верхних помещений и со
всех сторон. Каза-лось, кричал от боли сам корабль.
Седов, чувствуя сухость и горечь в горле, несколько раз падал, прежде
чем добрался до выхода. Пер-вый трап он пробежал быстро, а на втором
столпилось столько людей, что невозможно было протис-каться вперед.
Каждый, напрягая последние силы старался выбежать на верхнюю палубу
скорее дру-гих.
Толкаемые инстинктом самосохранения, все лезли друг на друга, давя и
сбивая под ноги слабых, и би-лись, словно рыба в мотне невода,
притоненного к берегу.
— О дьяволы, выходите !
— кричали задние на передних,
нажимая на них до боли в ребрах, били их по головам кулакам.
— Дайте дорогу ! Меня пропустите ! Я
— офицер !
— бешено приказывал кто-то,
задыхаясь от нава-лившихся на него тел, но его никто не слушал.
|
А. Ганзен
"Броненосец отражает ночную атаку миноносцев" |
Седов не мог пробиться к выхо-ду. Казалось, что ему уже не спастись.
Неожиданно дерзкая мысль мелькнула в его созна-нии. Он отступил шага два
на-зад, сделал большой прыжок и, вскочил на плечи товарищей, начал
быстро подниматься на-верх, хватаясь за их головы. На верхних ступенях
трапа его за-держали чьи-то руки. Посыпа-лись удары по лицу и бокам,
кто-то больно впился зубами в ногу. Собрав последние силы, он
рва-нулся вперед с таким порывом, что заставил передние ряды раз-двинуться
и сразу оказался на |
свободе. Он немедленно направился к боевой рубке.
На мостике Седов встретился с рулевым Михай-ловым, который снабдил его
пробочным матрацем. Здесь суетились офицеры и матросы. Обвязывая себя
матрацами или пробковыми нагрудниками, запасаясь спасательными кругами,
все галдели и не слушали друг друга.
Одни из начальствующих лиц предлагали подвести пластырь под новую пробоину, другие
— пустить в действие турбины,
полагая, что можно еще выкачать воду. Судовой священник, держа в правой
руке крест, а в левой — матросскую
койку, стоял на коленях и молился вслух темному небу. О спасении
ка-питана 1-го ранга Фитингофа, который лежал в боевой рубке, никто уже
не думал. Временно испол-няющий обязанности командира Дуркин, приложив
рупор к губам, старался перекричать сотни голосов, командуя :
— Приготовиться к спасению ! Катера
и шлюпки спустить !
"Наварин" кренился на правый борт постепенно. Времени было вполне
достаточно, чтобы спустить на воду все паровые катеры, баркасы и шлюпки.
Из семисот человек экипажа, большинство могло бы на них разместиться. Но
на корабле не было по-рядка. Над людьми вместо командира теперь
властвовал ужас смерти. Он стер грани между офицерами и матросами, свел
на нет чины, ордена, звание, благородное происхождение. Утратили силу
все пред-писания дисциплинарного устава. Поэтому лишь часть команды
бросилась приготовлять к спуску шлюпки, но и та, торопясь, делала это
неумело. Кто-то перерезал тали, на которых висел паровой ка-тер,
— он упал в воду и утонул. Второй
такой же катер спустился более осторожно, но на него бросилось столько
людей, что и его постигла та же участь.
Седов, обвязав вокруг себя пробочный матрац, стоял на мостике рядом с
рулевым Михайловым, гото-вый в любой момент броситься в море. Знобящая
дрожь пробегала по спине от выкриков, доносивших-ся с верхней палубы,
куда изо всех люков поднимались люди и устремлялись в поиски
спасательных средств.
Раздирали койки, весла, доски, деревянные крышки от ящиков, анкерки.
Опоздавшие вырывали эти предметы у других. На баке за спасательный круг
ухватились сразу несколько человек, и каждый тя-нул его к себе.
— Я первый захватил его !
— кричал один.
— Врешь, подлец, я первый !
— хрипел другой.
|
В.
Владимиров
"Гибель "Александра Суворова" |
Началась драка. Несколько тел, вцепившись друг в друга, рухну-ли на
палубу и покатились к пра-вому борту. То же происходило и в других местах
судна.
"Наварин" еле держался на во-де. Крен его достиг таких разме-ров, что с
одного борта орудия спустились в воду, а с противо-положного
— торчали вверх. Об отражении минных
атак нечего было и думать.
Японцы, по-видимому, знали о беспомощности броненосца.
|
Один из миноносцев направился к его левому борту, уже не боясь выстрелов.
Матросы, увидев приб-лижение противника, кричали :
— На нас идет !
— Бей его !
— Прыгай за борт !
Офицеры и матросы посыпались в море, словно сталкиваемые невидимой
силой.
Миноносец подошел совсем близко. Было видно, как в его носовой части
сверкнул огонек. Это была выпущена мина.
Седов, находясь у левого борта, ухватился за поручни мостика и напряг
все тело. Прошли секунды, и вдруг Седов ослеп от пламени, на мгновение
разодравшего ночь. Море поднялось выше мачт и сотнями тонн обрушилось на
палубу, на мостик и на плечи сигнальщика. Он торопливо пополз на
четвереньках по левому борту опрокидывающегося судна, стараясь скорее
попасть на его днище. Он мельком увидел, как этим же бортом были накрыты
две шлюпки, уже спущенные на воду и наполненные людьми. Броненосец,
погружаясь и булькая, закружил волны и потянул за собою Седова. Но
пробковый матрац выбросил его обратно.
Очутившись среди живой барахтающейся массы, он спешил отплыть от нее. К
нему протянулись длинные руки баталера Кознякова, от которого он едва
отбился кулаками.
Рядом слышались чьи-то угрозы :
— Не подплывай ! Не хватайся за меня
! Убью !
С потонувшего броненосца всплывали бревна, доски, деревянные ящики. За
них хваталась команда. Но они, разбрасываемые волнами, многих калечили.
|
В лазарете русской армии во время
русско-японской войны |
Неприятельские миноносцы, уходя, не спасли ни одного человека.
Предстояло пережить ночь, страшную, бессмысленна жестокую, бесконечно
долгую. Пережить ее надо было в воде, качаясь на волнах, плывя без цели
и без надежды.
Над пловцами висела угрюмая тьма. Ни ум, ни отвага, ни другие личные
качества человека не могли уже выручить его из беды. И люди, терзаемые
страданиями, дрожали от холода, изнемогали, за-дыхались.
Когда рассвело, Седов оказался в соседстве не только с живыми
товарищами, но и с мертвецами. Какой-то матрос, голова которого была
расплющена бревнами, плавал на пробковом нагруднике. Не-которые
затягивали вокруг себя матрацы слишком низко и, попав в воду,
перевертывались вниз головой. То в одном месте, то в дру-гом торчали над
качающейся зыбью человеческие ноги. |
До войны начальство никогда не заботилось о том, чтобы научить свою
команду, как нужно пользо-ваться спасательными средствами.
Не много радости принес народившийся день: кругом, кроме неба,
очистившегося от облаков, и необоз-римого моря, блестевшего под косыми
солнечными лучами, ничего не было видно. Около Седова в живых осталось
человек тридцать. Они по возможности старались не отплывать далеко друг
от друга.
Среди них был лейтенант Пухов, который высовывался из спасательного
круга, словно из толстого обруча. Поодаль пять матросов держались за
опрокинутый ящик из-под такелажа.
Часов в восемь увидели на горизонте какое-то приближающееся судно. Это
оказался японский миноно-сец. Все обрадовались, ожидая от него спасения,
и начали кричать ему. Но он прошел мимо в двух-трех кабельтовых от них.
Японцы, удаляясь, смотрели на погибающих людей в бинокли. Русские моряки
долго провожали обезу-мевшими глазами удаляющийся миноносец.
Один из матросов, державшийся на опоясанном матраце, сошел с ума. Он
подплыл к лейтенанту Пухо-ву и, вцепившись сзади в шею, начал топить
его.
Перепуганный офицер, захлебываясь, взмолился :
— Пусти ! Что я тебе сделал ?..
Матрос дико завизжал. Пухов беспомощно защищался. Седов пожалел
лейтенанта, отличавшегося от других офицеров своей добротой, приблизился
к нему и отбил его от матроса. Этот матрос тут же погиб: волною
опрокинуло его вниз головою.
Одна нога у него была в сапоге, другая —
босая, с кривыми пальцами. Он подергал в воздухе ногами и затих.
Недолго прожил и лейтенант Пухов : он странно замахал руками, как будто
кого отгоняя, проговорил несколько бессвязных слов и беспомощно свесил
голову.
Седов подплыл к такелажному ящику, за который держались пять матросов, и
тоже ухватился за него. Товарищи по несчастью, усталые, с посиневшими
лицами, с глазами, выкатившимися из орбит, хрипло взывали о спасении,
хотя и видели, что вокруг не было никого, кто бы мог оказать им помощь.
Одни из них ругались, другие молились.
Солнце медленно поднималось к полудню. Один за другим матросы срывались
с ящика и тонули. Те, у которых были подвязаны матрацы или нагрудники,
умирали от холода, но продолжали плавать, безмолвные, с искаженными
лицами. Руки одного трупа так крепко застыли на шее другого, что волны
не могли разъединить их.
|
Экипаж миноносца "Грозный
(одного из 3-х уцелевших после Цусимского боя ко-раблей) после
прибытия во Владивосток. Надпись участника сражения
Образцова Ивана Павловича на обороте фотографии: "Мы только что
прибыли во Владивосток из Цусимского боя. Флаг приспущен для
убитых. Вот какие у нас лица после такого плавания и такого боя.
... (?) держит флаг офицер ... (?) наши убитые". |
Часам к четырем Седов остался один среди мертвецов, чувствуя, что и ему
приходит конец. Две но-чи, проведенные без сна, в напря-женной работе и
постоянном страхе за жизнь, окончательно надломили его сильный организм.
Застывая от холода, он даже перес-тал ощущать страдания. Голова, мутная и
тяжелая, словно налитая, свинцом, склонялась на грудь, веки смыкались.
Он делал усилия, что-бы не заснуть, и, не переставая на-деяться на помощь,
смотрел в сия-ющую пустоту морской шири. Над головой, издавая звуки,
похожие то на пронзительные жалобы, то на хрипящий хохот, летали чайки.
Одна из них, ослепительно-белая, |
села на торчащее из
воды колено мертвеца и удивленно уставилась черными в красных ободках
гла-зами на Седова, словно ожидая его гибели. Порою ему казалось, что качается
солнце и опрокидывается небо, а сам он куда-то стремительно летит; то
будто какое-то чудовище хватает за ноги и тянет ко дну. Он метался,
вернее делал слабые конвульсивные движения, сознавая, что жизнь от него
уходит. И в то время, когда силы были потрачены, когда в мозгу едва
мерцала мысль, взор Седова случайно остано-вился на серой дымящейся
точке. Приближаясь, она быстро увеличивалась, словно распухала. Сразу
по-иному забилось сердце.
Воздух, обжигая легкие, полыхнул нестерпимым жаром. В голове загудело,
как будто заработали сотни турбин. Перед глазами рассыпался сноп
разноцветных звезд, и в этом звездопаде бешено запрыгало ог-ромное
изумрудное солнце. И вдруг словно сменилась театральная декорация : до
самого горизонта рас-пахнулись луга. В зеленом просторе полей, по
колеблющимся травам, густо дымя, шел "Наварин". Раз-ве броненосец не
утонул ? И почему у него только три трубы ? Седов старался вспомнить
— и не мог. Стало страшно :
броненосец, приближаясь, шёл прямо на него. Он поднял руки, как будто
защищаясь от наваждения, и захрипел :
— Спасите... Спасите...
Какие-то люди подхватили Седова, раздевали и ворочали его, а он искал
глазами среди них своих това-рищей с "Наварина" и не понимал, что
находится на палубе японского миноносца.
* * *
|
Крейсер
"Светлана" |
И все же "Светлана" долго
оста-валась невредимой. И только в три часа она получила удар, пов-лекший
её к дальнейшим бедст-виям. Перед этим командир на всякий случай приказал
приго-товить крейсер к взрыву. Минё-ры принесли в носовое минное отделение
гальваническую бата-рею, провода и запалы. Они при-способили их через люк
в погреб с пироксилином, которого было там около тонны. Здесь находи-лись заведующий бомбовыми по-гребами прапорщик по морской
части Свербеев, радиотелегра-фист Смирнов, два минера и че-тыре машиниста.
Не успели они разойтись, как крейсер сильно |
качнуло на правый борт.
Это раздался залп своих батарей. И в тот же момент по всему минному
отде-лению с грохотом блеснул ослепительный свет и зазвенели, ударяясь о
железные переборки, осколки от разорвавшегося неприятельского снаряда.
С левого борта в пробоину, которая оказалась ниже ватер-линии, хлынули,
как из прорванной запруды, сильные потоки воды. Люди бросились к выходу,
с трудом преодолевая ее напор. Радиотелеграфист успел крикнуть в люк
бомбового погреба :
—
Спасайся ! Скорее спасайся !
И сам тоже направился к трапу, по которому минеры уже взбирались наверх.
В этот момент ему пришла мысль
—
задраить люки бомбовых погребов. Он ринулся назад. Но тут же донеслись
до него крики людей, оставшихся там, внизу. Они все погибнут, если он
задраит люки. Приш-лось ему отказаться от своего намерения.
Смелый и решительный, он, однако, в напряженной обстановке упустил из
виду, что матросы могут выбраться из погребов по трубам элеваторов.
Кроме него, в минном отделении оставался еще прапор-щик Свербеев.
|
П. Лесников
"Гибель "Адмирала Ушакова" |
Этот человек страдал болезнью ног, никак не мог добраться до трапа и,
сшибленный водою, бес-помощно барахтался в ней. А она, разливаясь,
грозно бурлила, переливалась через комингсы и с ревом затопляла
погреба.
Ближняя динамомашина работа-ла уже в воде, с каким-то захле-бывающимся и
хрипящим клеко-том разбрасывая брызги. Все это создавало такой шум,
точно низ-вергался с огромнейшей высоты водопад. Прапорщик выбился из
сил. |
Смирнов схватил его за воротник кителя и поволок к трапу. Наверху,
опомнившись и еле выговаривая слова, Свербеев сказал :
—
Спасибо за спасение. Если останусь жив, половину своего имения тебе
откажу.
Началось какое-то месиво с транспортами, совершенно потерявшими строй, и
в этом месиве, сражаясь, крутилась "Светлана". Но все люди у неё
находились на своих местах, все честно исполняли свои обя-занности.
Часть команды была занята тем, что переносила снаряженные шестидюймовые
патроны с кормы к носовым орудиям, давая им возможность продолжать
стрельбу. Это делалось открыто, под огнем противника.
Иногда
неприятельские снаряды, пролетая близко над палубой, издавали такой гул,
что некоторые матросы невольно нагибались. Получалось впечатление, как
будто они увертываются от удара, словно в кулачном бою.
|
Седоволосый командир
Шеин, пренебрегая опасностью, все время нахо-дился на мостике и,
наблюдая за ними, сурово приказывал :
—
Не кланяться японским снарядам !
Позднее "Светлана" получила еще несколько повреждений. На
верхней палубе были разрушены коечные сетки, камбуз, шлюпки и
баржа. Зияла большая дыра в борту на уровне батарейной палубы,
против великокня-жеской каюты. Вся дорогая отделка этого
помещения была исковеркана осколками. Здесь возник пожар, но его
быстро потушили. Этажом ниже была уничтожена каюта старшего
судового механика. Пролом в борту оказался почти у самой
ватерлинии, и в него, пока его не заделали, зах-лестывала вода.
Из людей в дневном сражении, кроме двух человек, оставшихся
замуро-ванными в погребе, никто больше не пострадал. Наступающий
сумрак оборвал артиллерийский бой.
|
Капитан "Светланы" С. П. Шеин |
_______________________________________________
Абреже событий.
Осенью 1904 года 2-я Тихоокеанская русская
эскадра из порта Ревель Балтийского моря отправилась на помощь
осажденным Порт-Артура. Но корабли не успели
—
порт был взят, и 2-я эскадра, соединившись с 3-ей, направилась во
Владивосток. 27 мая 1905 года русские моряки заметили японский крейсер.
Японский флот еще за несколько часов до этого обнаружил российские
эскадры и шел наперерез. Русские корабли старались пройти, не вступая в
бой, но более быстроходные японские быстро сокращали расстояние.
Завязался бой, менее чем через 40 минут после начала которого потеряли
боеспо-собность броненосцы
— флагман "Князь Суворов" и "Ослябя".
Последний быстро затонул, а первый продолжал держаться до вечера. После
того, как с "Князя Суворова" сняли раненого командующего флотом
Рожественского, он пошел ко дну. Все это время русский флот был лишён
управления, т. к. первое же попадание разрушило семафор. Но русские
выстрелы тоже дости-гали своей цели : очень быстро был выведен из строя
крейсер "Асама", а одним из выстрелов чуть не убило японского
коман-дующего адмирала Того. К вечеру русские потеряли броненосцы
"Бородино" и "Император Александр III", крейсер "Урал" и транспорт
"Камчатка".
Ночью японцы начали торпедную атаку, в ходе которой пошли ко дну ещё
несколько кораблей. А к вечеру 28 мая русские потерпели полное
поражение : флот из 40 кораблей, противостоявших 126 японским
кораблям, был полностью уничтожен. Мно-гие корабли были потоплены
японскими снарядами и торпедами, другие, опасаясь пленения, затоплены
или взорваны командой. Капитаны нескольких судов отдали приказы сдаться
в плен, малая часть обеих русских эскадр пробилась в Манилу, Шанхай и
Мадагаскар. Почти все они были интернированы.
В ходе сражения русские потеряли более 5 000 убитыми, 800 ранеными, 6
000 были взяты в плен, 21 корабль был затоплен, 15 захвачены. Японские
потери : чуть больше 100 убитых и 500 раненых, потоплено 3 миноносца.
Владивостока смогли достичь только крейсер "Алмаз", миноносцы "Бравый" и
"Грозный" (комментарий с сайта
"Морской флот"). |
