|
|
Сергей Кинякин
НРАВ
Кто говорит,
Что нет у леса нрава?
Есть!
Да какой!
Людскому он под стать!
Стою у дуба:
Старый,
Величавый,
Как сохранил он
Царственную стать!
Давно уж нет
Ни порыжелых листьев,
Ни глянцевых
Овальных желудей,
А все стоит,
Могучий и ветвистый,
Все держится!
Не так ли у людей?
Дуб одряхлел,
Но твердо и спокойно
Он держится — ветвями не скрипит.
Он век свой прожил
Честно и достойно,
И кажется:
Теперь он стоя спит.
Все повидал —
И беды, и тревоги.
Потел в жару,
В морозы замерзал.
Но кланяться
Ветрам и вьюгам в ноги,
Просить пощады,
Гордый,
Он не стал!
Вот и сейчас —
Упрямый ветер кружит,
Наглеет,
По-разбойничьи свистит:
Не победил живого, мол,
Тем хуже,
Он мертвому
За это отомстит!
Трусливые,
Дрожат осинки в страхе,
Поджали ветви
Елка и сосна,
Попрятались
В своих гнездовьях
Птахи,
В лесу —
Предгрозовая тишина.
Пустынный лес
Во мгле холодной тонет,
Под резким ветром
Жухлый лист стеля,
И кажется:
Не он, покорный,
Стонет,
А вся, без края,
Матушка-земля.
Еще сильнее
Ветер заметался,
Обрушивая
Неуемный шквал,
Но мертвый дуб
И тут не зашатался, —
Он затрещал
И на землю упал.
И так все это
Было необычно —
Нежданно так
Среди обычных дел,
Что старый лес,
Ко всякому привычный,
Казалось, полинял
И похудел.
Но он смешался
Только на минуту.
Очнувшись
После смерти старика,
Лес встрепенулся,
Распрямился круто
И, кажется,
Помолодел слегка.
Обрадовавшись,
Что остались живы,
Подняли птицы
Снова тарарам.
А лес стоял
Спокойный и счастливый,
Готов опять
Подставить грудь
Ветрам.
Как царственна,
Как гордо-величава
Сейчас его
Немолодая стать!
Кто говорит,
Что нет у леса Нрава?
Есть!
Да какой!
Людскому он под стать!
ОСЕННЕЕ
Уснуло поле.
Притомилось поле.
Опустошилось.
Только кое-где —
Копна соломы,
Как изба в неволе,
Клок лебеды
На черной борозде.
Посмотришь в поле:
Как ни гонит тени,
Как облаков заплатки
Ни пестрят,
К лицу ему
И это запустенье,
И этот бедный
Будничный наряд.
Что надо полю?
Об одном печали —
Чтобы птенцы
Из гнезд не улетали:
Раз вместе с ним
Они сумели вырасти,
Сумеют и беду,
И горе вынести.
Ах, поле, поле,
Ласковое полюшко!
Родное — до былиночки,
До зернышка,
Ты отдало нам все,
Что сберегло.
Спасибо тебе, поле,
За тепло!
Твои птенцы,
Мы все куда-то тянемся.
Но знай ты,
Что в долгу мы не останемся.
За искренность твою
И широту,
За всю твою любовь
И доброту,
За ласку речек,
Глаз твоих бездонных,
За все, что в жизни
Нас с тобой свело,
Согреем мы тебя
В своих ладонях,
Чтоб ты весною
Снова расцвело!
* * *
Я бегал сразу за двоими,
Глаз до рассвета не смыкал.
В душе твердил одно я имя,
Другую —
Исподволь искал.
Одну увижу, —
Нет дороже,
Не нахожу достойных слов.
Другую повстречаю —
Боже!
Она!..
Она — моя любовь!
А время шло неумолимо,
Мололо все, как жернова.
Растут кормильцы у любимых,
У каждой — не один,
А два.
И позабылись эти весны,
Когда влюбленный мальчик
Им
Полушутя, полусерьезно
Шептал признания — двоим.
Немолод я.
Уже за сорок.
Но не забыл тех жарких слов.
И верю: скоро, очень скоро
Ко мне придет —
Моя любовь!
СУДЬБА
Когда в беду ты попадаешь,
Считаешь:
Вся беда — в судьбе!
Когда ты друга покидаешь,
Причину ищешь не в себе.
Иная в жизни перемена —
Детей оставил и жену.
Признайся:
Вырвавшись из плена,
Ты в новом счастлив ли плену?
Молчишь?
Вот то-то и оно-то.
Видать, дела твои — труба.
Но ты опять винишь кого-то,
Опять виновница — судьба.
А ты припомни-ка,
Не кто-то,
Ты сам,
Горячих полон сил,
Локтями грубыми работал,
Ногами слабого месил.
Ах, как играл ты вдохновенно,
Как презирал ты гладь и тишь!
Нет, ты не знал,
Что непременно
Меж двух огней
И сам сгоришь.
Так что найти потише место
Себя надеждою не тешь.
Не одному тебе известно:
Семь раз отмерь,
Один — отрежь!
|
