|
Как-то раз — а дело было в
конце 1980-х годов — уже будучи взрослыми девчатами, приехав в По-кассы, мы
с сёстрами решили пойти славить на Рождество.
— Ой, да и пойдёте по селу ?! А как узнают вас ?! Скажут : здоровые девки
славить ходют !
...Нужно сказать, что славить обычно ходили маленькие дети, и в Покассах с
разной степенью энтузиаз-ма этот обычай исполнялся ежегодно, даже в
атеистические советские времена.
... — А мы, бабуль, шалями лица закутаем — никто и не узнает. Я у тебя тулуп
возьму старый и юбки нам дай длинные, старые.
Вот так сначала приняв нашу затею скептически, бабуля затем поддержала её и
выдала нам длинные юбки, шали, старые тулупы, в общем — весь необходимый
реквизит для того, чтобы нас никто не узнал. Но провожала нас ещё
неуверенно:
— Ой, и пойдёте так по селу ? Смотрите, как бы собаки не налетели, палки
возьмитя.
А сама уже начала посмеиваться : наверное, вспомнила и свою молодость, когда
они с девчатами и пар-нями гуляли все ночи напролёт по селу, с гармонью, с
песнями и частушками. Тогда молодёжь летом гуляла по улице до рассвета,
несмотря на то, что утром надо было идти в колхоз на работу. Бабушка
рассказывала, как, придя с улицы, они ложились немного поспать прямо на
крыльце, а потом вставали и шли на работу. А зимой посиделки устраивали у
какой-нибудь бабки. Бабке за это перепадали харчи, и она отправлялась на
печь спать, а молодёжь гуляла в её избёнке : девчата щелкали семечки, парни
иг-рали на гармони, пели и плясали. Позже уже появились клубы.
Решено было идти славить ночью, как раз в полночь. Бабуля пошла к двенадцати
часам ночи в церковь на службу, а мы стали наряжаться. В шали закутались
так, что лиц было не видно и узнать никого бы-ло нельзя. За нами зашли наши
подруги — Лариса и Оля. Им их старенькая бабушка Хрестя достала ста-ринные
юбки из своего сундука, какие носили, наверное, лет сто назад. Девчонки были
в красивых цве-тастых шалях, повязанных поверх платков, так что пол-лица
тоже было закрыто. Мы наряжались, по-смеиваясь друг над другом, потому что
выглядели все очень смешно в старых зипунах и тулупах.
Зашли за Лидой, которая жила на Тайге. Её собирала мать. Достала ей огромную
цветастую шаль, ста-рую длинную юбку, помогла дочке нарядиться, посмеялась
над нами в свою очередь, как и бабуля, и, наконец, мы отправились славить.
Погода немного испортилась, на дороге было очень скользко, и мы в своих
длинных нарядах то и дело поскальзывались и падали, и от смеха еле могли
подняться на ноги. Время для славления мы выбрали не совсем удачное, потому
что многие бабы ушли в церковь на Рождественскую службу, и дома никого не
было, а кто-то и вовсе ещё спал. Но, тем не менее, в некоторых домах уже
горел свет. Вот туда-то, на огонёк, мы и направились, навалявшись на
скользкой дороге.
Хозяйка первого дома впустила нас и долго удивлялась и пыталась узнать, кто
мы такие. А мы, не-смотря на то, что были закутаны в шали, совершенно
смутились от этого внимания и никак не могли начать свои песни.
— Да вы чьи ж это будете-то ? — всё допытывалась женщина.
Мы молчали.
— Да это не Наташка ли таких-то ? А ты поди-к Катя. Ой, да это никак невеста
моего Вовки !
Мы молчали и только посмеивались под своими платками : Вовкиной невесты
среди нас точно не бы-ло !
— Ну, чаво ж вы, славьте !
Тут уж мы осмелели, и пропели Рождественские песни, так и не раскрыв своей
тайны : кто мы и чьи будем.
Нас не смогли узнать даже близкие родственники и соседи. Все, кто открывал
нам дверь, оставались очень довольны нашим маскарадом, раздавали нам деньги
и говорили нам вместо спасибо:
— Спаси Господи ! Молодцы девчата.
Когда мы шли по улице, навстречу нам попадались бабы, спешащие в церковь на
Рождественскую службу. Они с удивлением оборачивались нам вслед,
переговариваясь между собой и гадая — кто бы это мог быть, что за девки в
длинных юбках до земли и в зипунах ходят по селу в полночь ?
А мы ещё немного покувыркались по Покасским обледеневшим ухабам, и когда уже
не осталось домов со светом в окнах, в которые бы мы не зашли, решили
расходиться по домам. К этому времени все уже изрядно устали. А так как
награду за славление мы собирали в один карман, то решено было пойти
сна-чала к нашей бабуле и поделить всё поровну.
Бабуля накануне испекла наши любимые «зубочки», размером с лапоть. И плюшки.
Мы сели за стол, наелись пирогов с молоком и стали считать, на сколько
наславили. Оказалось, что каждой достаётся по двадцать одному рублю. Целое
состояние в то время ! Забрав свою долю, Оля с Ларисой отправились домой, на
Блудовку, а Лида — на Тайгу. А мы, закрыв дверь в сенях на заложку,
завалились спать и проспали до утра. Бабушка долго была в церкви. Она любила
церковь. Иногда уже после окончания службы они с другими бабулями оставались
и пели на клиросе разные молитвы, или помогали при-браться в церкви. А было
время, бабуля даже работала в церкви — помогала матушке выпекать прос-вирки.
Несколько только что испеченных просвирок она приносила домой и угощала нас.
Какие же они были вкусные !
К утру, придя домой со службы, бабуля стала нам рассказывать:
— А я стою в церкви, приходят Манька с Полинкой и говорят, что по Покассу
цыганки ходют, человек десять, чаво ходют — не знай. Тут ещё Лидка пришла и
тоже шепчет нам : дескыть, сичас цыганок встретила, идут вдоль деревни —
юбки до-о-лгие, в тулупах, в шалях — я аж испужалася... А я стою, го-лову
нагнула и смеюся. Я-то знаю, про кого они бают...
Бабуля довольная, смеялась.
— Ну, как пославили ? Угадал вас кто ? А то ведь по селу пойдёт — Таньки
Лисейковой девчата хдили-славили.
— Нет, никто не узнал. Да и пусть говорят, нам-то что.
— Да эт да, пущай побают. Сичас ребятёнок мало ходит славить, вот хоть вы
походили. Только уж больно ранёхонько, спят ещё все в такую рань. Ну чаво ж,
теперь и у меня славтя !
Дала нам бабуля за наши старания по пять рублей, а потом и сама
«разговелась» — то есть поела не постной, а «скоромной» пищи, так как
Рождественский пост кончился. |
