Республика Мордовия

 Историко-этнографический сайт

 

О районе
Администрация
Депутаты района
Деловая жизнь
Культура и образование
Здравоохранение
Общественные организации
Отдых и туризм

Новости

Мокшень

English

Français

 

 

В Зубовополянском районе более 100 населённых пунктов. На снимке : на переднем плане Красовка, на заднем плане деревни Свинолуповка ("Первое мая") и Тарханская Потьма

Кликните на картинке, чтобы увидеть её более качественный вариант во весь экран

 

ПО СЛЕДАМ СТАРИННЫХ НОВОСЕЛИЙ

(История заселения одного из районов Мордовии)

Благие намерения и решительные действия по воплощению их в жизнь часто приводят к неожиданным последствиям. 

Заглянем в далекое прошлое.

В XVII веке усилиями духовенства и правительства активно проводилось кре-щение иноверцев, проживающих по Цне и Мокше. Это дело в среде проповед-ников христианства всегда приравнивалось к подвигу и считалось занятием бо-гоугодным, достойным истинного христианина.

Однако иноверцы часто встречали миссионеров враждебно, они расценивали отказ от старых богов как предательство заветов отцов, предвещавшее разного рода природные и житейские бедствия (см. Крещение мордвы)

В 1654 году архиепископ рязанский Мисаил обратился к великому государю, "благочестивому и христолюбивому" царю Алексею Михайловичу с челобит-ной просьбой — отпустить его в Шацк, Кадом, Тамбов и уезды тех городов крестить мордву и татар. Челобитная была уважена; не мешкая, архиепископ энергично взялся за дело. В Шацком и Тамбовском уездах он успел окрестить более четырех тысяч иноверцев. "А еще осталось в моем же владычестве в Шацком уезде некрещёной мордвы двести пятьдесят дворов, а в них по числу будет две тысячи с лишком человек, да в Кадомском уезде пятьсот двадцать татарских и мордовских дворов, а по числу будет четыре тысячи двести человек."

Деревня Ямбирно Шацкого района, 2005 г.

В начале 1656 года Мисаил пытался об-ратить в правосла-вие те "тысячи с лишком человек", о которых он писал царю, но "мордва учинились сильны и непослушны и во крещение не пошли". Четыре недели про-вёл архиепископ в  селе   Березове    на

Цне, ожидая царского указа. Как только сын боярский Козьма Алтухов привёз ему государеву грамоту, проповедник вновь поехал к мордве, взяв с собой "дво-ровых" людей из Конобеева. У деревни Ямбирной его встретила толпа иновер-цев.

Более пяти сотен мужчин, вооруженных топорами, копьями, луками со стрелами, дубинами и даже ружьями, засели в срубах и клетях, готовые к решительной схватке со свитой проповедника.

Мисаил не побоялся вооруженной толпы и поехал вперед, намереваясь лично прочитать иноверцам указ царя. Напав со всех сторон на свиту архиепископа, нехристи разогнали "домовых" людей, оберегавших Мисаила. "А в то время был снег глубок, от них, от мордвы было убежать немочно, а они все гонят на лыжах с ружьем."

Река Цна у деревни Ямбирно,  2005 г.

Встретив Мисаила, язычники начали стрелять в него из луков, но и летящие стрелы не испугали проповедника, он не отступил и прочь не поехал. Случилось непоправимое. Дер-зкий мордвин Гаре-чишка "устрелил" архиепископа, ост-рая стрела прошла под сердце сквозь левую руку. Сопро-вождавший Мисаи-ла Акиндин Бахол-дин  с трудом отбил

у толпы раненого, истекающего кровью архиепископа и довез его до села Огло-мазова, где ревностный проповедник скончался по воле божьей "в четверток на светлой неделе" (см. рассказ В. Юрченкова "Нетерпение").*

Убийство миссионера грозило жителям мордовских сёл по Цне немедленными и жесточайшими карами. Без дознания и следствия всех их ожидали пытки и каз-ни, кнут и колода. Спасаясь от грядушего возмездия, мордовские семьи с берегов Цны бежали без надежды на возвращение в дикие леса к соплеменникам на Вад и Парцу, бежали, оставив русским свои старые угодья "с рыбною и боровою лов-лею и со всяким становым зверем, с болотом клюковным" Впрочем, подобные благодатные места они надеялись найти и на новой стороне.

Таким образом, христианизация мордвы вызвала массовое переселение язычни-ков, бегство, исход с прародины, скрытое движение, не отражённое в историчес-ких документах. Предания о нём сохраняются в народной памяти, в легендах и сказаниях, сохраняются в особенностях говора населения в тех или иных селах.

Мордовские рыбаки на Ваде, 2003 г.

В 60-х годах прошлого века зубовополян-cкий краевед-исследователь мокшанской истории Борис Евгеньевич Смирнов за-писал ряд легенд в селениях по Ваду, в которых рассказывается о первопоселен-цах, основателях новых деревень, о лю-дях, пришедших с Мокши и Цны. В од-ной из них говорится о том, что предки анаевцев раньше жили на Цне у Шамор-ги, но когда их пытались "выкрестить", они убежали через леса на Вад, где нашли новое, удобное для жизни место. Другое предание рассматривает этот процесс го-раздо шире, в нем называются пять брать-ев : Вилей, Парай, Полей, Каргай, кото-рые якобы основали пять селений, наз-ванных по именам этих братьев Велезем, Паранза (Промзино), Польдяс (Подлясо-во), Анаю (Анаево) и Каргаша (Карга-шино). Возможно, что это сказание древ-

нее первого. (Легенда, записанная Б.Смирновым).

Оценивая достоверность того или иного предания, надо учитывать и то, что рас-сказчики довольно свободно распоряжаются фактами, поэтому легенды, "баснят", отражают только общее содержание события, сохраняют память о нём в целом. В деталях, в названиях мест, в именах героев повествований у разных  сказителей бывают отклонения, свои версии. Предания о пришельцах с запада, о первопо-селенцах, срубивших в том или ином месте первую избу, сохраняются во многих мокшанских селах.

70-летний "Каскань Акша" поведал Б. Е. Смирнову свою историю заселения каргашинской округи. В старину там скрывались от "христовой веры" беглецы с кадомской стороны. Служилых людей из этого ста-рого городка за суровый нрав перебежчики звали "боярн пинет синь" ("они боярские собаки"). Современные жители мокшанских сел Журавкино и Булдыгино помнят рассказы своих дедов о том, что некогда люди пришли в эти края с шацкой или мещерской стороны. Среди них были и русские : беглые крестьяне, скрытники, искатели лучшей доли.

...Последствия завоевания татаро-монголами всей Руси стали проявляться в по-следующих веках. Наследники завоевателей, «насельники» татары получили в XIV веке мещерские земли и создали там свои владения, называемые беляками (буляк - подарок). Это были мелкие мордовские княжества под властью татар. Кадомским князем-наместником в XVI веке был Янглыч Бедишев. Местная мордва пожаловалась на него царю Ивану Грозному: «...от Янглыча и от бра-тии его идут бои, грабежи и насилия великие, и емлют Янглычевы пристава с Мордвы деньги многия, и той Мордве впредь прожитии не можно...» Жесто-кие притеснения вынуждали местных жителей покидать свои старые селения и искать доли в тех же лесных дебрях по Ваду, Парце и Виндрею.

На прародине после исхода мордовских семей оставались старые захоронения, могилы предков, которые изучаются археологами из Саранска, Пензы, Тамбова и других городов.

Ф. Сычков "Переезд через болото", 1907 г.

В документах той эпохи в Мещерском крае упоминаются имена и фамилии выходцев с Цны и Вада: Порват, По-ромза, Пурес, Види-дей и другие. Они созвучны с названи-ями ряда селений в западной Мордовии. С другой стороны, в первозданном или изменённом виде сохраняются мордо-вские названия сел и отдельных урочищ в  Рязани, Тамбовс-

кой, Тамбовской и Пензенской областях: Шаморга, Купля, Каргашино, Ко-чемирово, Пургасово...

Предания о пришельцах с рязанской стороны, о первопоселенцах, «застолбив-ших» новое место и срубивших там первую избу или соорудивших просто зем-лянку, сохранились и за каргашинскими лесами во многих селах Торбеевского района. Основателями большого мокшанского села Салазгорь считаются Пак-мос Капасов (Пахмос Копазов), Ермадон Собанов (Пинягай Цабаев) и Пеке Суктерман (Утерьма Ведяскин), пришедшие в это благословенное место из-за Вада и Парцы с анаевской стороны. Впереди тройки первопроходцев, как бы по-казывая им путь в лесных дебрях, шла свинья с поросятами (так говорится в ле-генде). Свинья, как добрый символ зажиточного хозяйства, упоминается и в дру-гих аналогичных преданиях о переселенцах. Интересно то, что легенду о первых жителях Салазгоря нам рассказала не древняя старушка, а 16-летняя студентка Зубово-Полянского педагогического колледжа Таня Серёжкина. Следова-тельно, старинные мокшанские предания сохраняются там и в наше время.

В лесах, раскинувшихся к востоку от Цны, скрывались не только язычники, не желавшие поклоняться Христу, но и много разноплеменных, лихих людей.

Наш земляк И. И. Дубасов, родившийся в селе Каргашино Зубово-Полянского района, в своих широко известных очерках по истории тамбовского края, издан-ных в конце XIX века, писал о том, что в тамбовские степные пустыни и в дев-ственную лесную глушь в XVI-XVII веках тропками и стежками, крадучись, про-никал разноплеменный сброд, совершенно равнодушный к церкви и даже враж-дебный христианству.

Потребовалось не менее столетия для того, чтобы вадовская мордва приняла но-вую религию, усвоила христианекие заповеди и обратилась дремучей душой к церкви. Первые деревянные храмы были построены в мокшанских селах в сере-дине XVIII века: в Покровских Селищах и Новом Бадикове в 1755 году, через год была открыта церковь в Пичпанде, затем в Тарханской Потьме.

Для укрепления позиций христианства в обширном крае, населенном мордвой, царское правительство применяло и такую меру, как подселение русских кресть-ян в мокшанские и эрзянские деревни и села. Новоселы и коренные жители, из-вечно занятые одними и теми же сезонными работами, имевшие примерно один уровень развития, без труда, как говорят, находили общий язык и многие века мирно жили по соседству в буквальном смысле этого слова.

Любопытен состав населения в старинном селе Зарубкино. Там издавна живут вместе русские и мордва, причем, на вопрос, какой народ основал это селение, сейчас ответить очень трудно. Мордовская часть Зарубкина называется "Мок-шень кура", а русская "Снавонь кура". "Снав" — мокшанское название гороха, по-лучается, что русский участок села называется "гороховым" ! Здесь мы сталки-ваемся с неправильным, искаженным со временем произношением первоначаль-ного названия этой улицы. Оказывается, в старину ее называли "Цнань кура", ("Цнинской улицей"), так как построили ее беглецы с берегов реки Цны...

Ф. Сычков "В праздничный день", 1928 г.

Долгое время русс-кие переселенцы жили среди морд-вы, вместе пахали и сеяли, вместе выпо- лняли все крестьян-ские дела, праздно-вали одни и те же праздники, вместе были в лихие го-дины. Постепенно они забыли некото-рые слова родного языка, заменили их мокшанскими, выра-ботали особое наре-

чие, на котором общались друг с другом. Чтобы показать особенности зарубкин-ского говора на "Снавонь кура", приведем несколько примеров. Полвека назад на "гороховой" улице жили две женщины : Ягорьс (тетя Анисья) и Рузава Ленась. Первая получила свое прозвище из-за того, что в разговоре она искажала, сокра-щала непроизвольно словосочетание "я говорю". Оно у неё звучало так : "Я горь лофцонь ямть ("я говорю, люблю молочную кашу"). В разговоре этих соседок можно было услышать такие фразы : "Окаянный равжа сараэнь разбил вярце сельмонят и в окошко латата" ("Окаянная черная курица разбила верхнюю гран-ку и в окошко улетела"), "Гудорги большие, а не цветут" ("Ботва картофеля большая, а не цветёт"). "Коршун схватил цыплёнка и понёс на перпетненди ("... понёс на конец огорода").

Чередуются мокшанские и русские слова слова и в детской речи. Первокласcни-ца, рассказывая сказку "Три медведя" говорит : "... пришли офты". Правильно по-мокшански надо было сказать : "састь офттне".

В некоторых случаях зарубкинские женщины одновременно использовали две усилительные частицы, например, на вопрос "Ты уже высадила помидоры ?", Ягорсь отвечала : "А чего же ина !" Последняя частица созвучна русскому слову "иначе".

До середины XX века в селе сохранялась своеобразная старинная женская одеж-да : широкие длинные темные клетчатые юбки в сборку, светлые особого покроя кофточки, которые носили навыпуск, поверх юбок, сохранялись пояса с кисточ-ками из шерстяной пряжи. В целом, эта одежда напоминала мещерскую, быто-вавшую в селах Земетчинского района Пензенской области. Таковы некоторые следствия, связанные с переселением зарубкинцев с "цнинской стороны".

"Рязанский" след встречается и в Пензенской области. В соседнем Беднодемь-новском (Спасском) районе, например, один из оврагов у села Абашево назы-вается "Шацким" !

Вольные и невольные переселения на новые места бывали и в более близкое к нам время. Можно сказать, что люди всегда искали лучшую долю, уголки, где бы-ло бы все необходимое для жизни, где никто не мешал бы жить : пытались найти свою золотую мечту.

История нашего края пестрит рассказами о переселениях и первопоселенцах. "Это было давно, — читаю я рассказ Устиньи Андреевны Келаськиной, запи-санный студенткой педагогического училища Ниной Кимайкиной. — Село Покровские Селищи разрасталось. Давно уже были заняты все свободные зем-ли, а число дворов все увеличивалось. У самого решительного хозяина зароди-лась мысль вырубить лес, расположенный неподалеку, раскорчевать вырубку, вспахать участок и на новом месте построить дом". Вскоре из отдельных домов выросла деревенька, которая ныне называется Новыми Выселками. В 1865 году в селе было уже 245 дворов и более полуторы тысячи жителей.

Деревня разрасталась очень быстро, скоро крестьянам стало тесно и там. Новые группы переселенцев находили удобные места и строили там небольшие дере-веньки. Так на карте Зубово-Полянского района в начале XX века появились Ва-сильевка, Аким-СергеевкаБоцянь кужа»), Чапаевка (Могиловка), Шу-варляй.

Ветеран войны и труда Иван Семенович Киняев, живший до призыва в армию в Васильевке, восторженно вспоминает те годы. Окрестности деревеньки каза-лись ему зеленым раем: в водах чистой Парцы было много рыбы, в прибрежных зарослях гнездились утки и другие птицы, аромат цветущих лугов наполнял воз-дух дивным благоуханием. Неподалеку стеной стоял лес, а в нем в изобилии рос-ли грибы, ягоды, орехи. Вероятно, подобное ощущение счастья испытывали и ос-нователи таких лесных деревенек, как Тарвас Молот, Ясная Поляна, поселок Дикий, Даниловка. У каждой из них были свои отцы-основатели, прибывшие к месту новостроек из сел Кажлодка, Ачадово, Журавкино, Каргашино. Улицы Красного Октября, ставшего теперь частью Зубовой Поляны, первоначально построили русские крестьяне из Леплейки своеобразного пригорода пензен-ского Спасска.

Ф. Сычков "На базаре", 1932 г.

Переселенцы из се-ла Булдыгина ос-новали Выселки, Поповку, Роднико-вку, Валовку. За-метим, кстати, что булдыгинцы назы-вают последнюю де-ревеньку Воловкой по фамилии перво-поселенца Волова, который первым вспахал здесь учас-ток поймы Лундана и начал выращивать овощи. Землеустро-ители позднее окре-стили её Валовкой,

хотя рядом с ней нет никакого исторического вала. На карте Мордовской АССР, изданной в 1946 году, это селение названо Воловкой. Название Валовка появи-лось позднее.

Между Ширингушами и Старым Бадиковым образовался поселок имени Ле-нина, по Парце и на опушке большого леса выходцами из ближайших сел были построены деревни Даниловка, Романовка, Васильевка и поселок Парца.

Приведем еще несколько примеров перемещения сельских жителей в минувших веках. Значительное увеличение числа жителей в деревеньке Зубова Поляна произошло в 1854 году. Из принадлежавшего помещикам Кашинским села Ко-шелевки (оно находится в Спасском районе) на берег Парцы самовольно пере-селились 22 семьи. Новоселов привлекала не пахотная земля, которой здесь было очень мало, а рыбная река, вековые, богатые дичью, ягодами и грибами леса, пойменные сенокосные луга и большая дорога, открывавшая пути во все сторо-ны. Потомки кошелёвцев (Галдеевы, Желановы, Пекины, Кузнецовы, Шла-ковы и др.) живут в районном центре и поныне.

В 1874 году из Пичпанды уехало несколько семей, решивших построить на но-вом месте дома и раскорчевать окрестные леса под пашню. Место выбрали к се-веру от Ширингушей неподалеку от Вада. Когда-то, по рассказам ширингушцев, там располагалась столица мокшанского княжества, были городки, на месте ко-торых находили старинные вещи. Несколько столетий этот лесной участок был безлюдным, и только в указанном году здесь вновь зазвучали голоса новоселов. Деревенька получила три разных названия: Лумбур, Жуковка Никольская и Юдовка по имени организатора переселения пичпандинцев на новое место.

Заметим, кстати, что определение «новое» не всегда отражает возраст селения, понятие это относительное. Мы не можем назвать село Новое Бадиково моло-дым, так как из документов известно, что первая церковь там была построена в 1755 году. Оно ново и молодо по отношению к Старому Бадикову, которое су-ществует, вероятно, с домонгольских времен.

Отдельно следует описать историю заселения лесов в те годы, когда крестьяне из многих сел, спасаясь от раскулачивания, колхозов и репрессий, строили в чащах по Выше, Ваду, Виндрею и Парце кордоны, бараки, времянки. Там нужны были рабочие руки и никто не преследовал лесорубов, вздымщиков, углежогов, стро-ителей дорог, сеятелей лесной нивы. Кордоны, бараки и поселки, выросшие в 30-40-х годах XX века, как грибы после благодатного дождя, в наши дни совер-шенно исчезли, бывшие усадьбы заросли крапивой, а потомки лесников пересе-лились в города и крупные села ближе к благам цивилизации. Но и в наши дни, называя отдельные места в лесах, старожилы упоминают кордон Зеленый, Шес-тнадцатый километр, Шпалзавод, Карпушку, Тарвас Молот...

Нужно сказать, что название новых поселений и в нашем крае и в России в це-лом зависело от их основателей — если их основывали помещики, дворяне, то они часто давали им благозвучные названия типа Отрадное, Никольское и т.п. Если же основателями были крестьяне — и это хорошо показал А. Некрасов в своей знаменитой поэме, — то они подчас присваивали им насмешливые и уни-чижительные названия типа Смердовка, Голодовка и т. д. Или называли их по имени основателя. Первопоселенцем деревни, о которой говорилось выше Новые Выселки был крестьянин по прозвищу Бздун. Деревню так и назвали Бздуновка. Позже это название трансформировалось в более благозвучное Боздуновка, а потом вообще деревня превратилась в казённое поселение с име-нем Новые Выселки. Когда 1862 году в этом селе было 245 дворов и 1515 жи-телей, в Зубовой Поляне было только 15 дворов и 78 жителей. Новые Выселки разрастались быстро, скоро и там крестьянам стало тесно. С временем и они ста-ли искать удобные места и строить новые деревеньки.

Население Спасского уезда, к которому тогда относилась Зубова Поляна и ок-ружающие деревни, увеличивалось довольно быстро. Этот процесс в конце XIX века оно характеризовался следующими цифрами. На каждые 10 000 населения в среднем рождалось 556 младенцев, а умирало 366 человек. Самая высокая рож-даемость в прошлом веке наблюдалась в Анаевском приходе — там рождалось ежегодно 87 младенцев на каждую тысячу селян, но в том же приходе была и са-мая высокая смертность (около 50 человек). Из большого количества младенцев выживали, естественно, самые крепкие, самые здоровые. По десятой ревизии на-селения (1857 г.) в Анаевской, Ачадовской и Зарубкинской волостях семья в среднем состояла из 9 человек (см. статистику 2003-2004 гг.)

На карте уезда появляются всё новые деревни : Васильевка, Аким-Сергеевка ("Боцянь кужа"), Чапаевка (Могиловка), Исаевка. Подобный отток населения происходил и из соседнего старинного села Зарубкино, выходцы из которого ос-новали села и деревни Каргал, Сбродовку, Красавку, Дмитриевку, Свино-луповку ("Первое мая"). Кстати, поясняя неблагозвучное название пос-ледней из названных деревенек, старики говорили, что названа она в честь святого Лупа — деревенька сыновей святого Лупа ("сине Лупа"). Но недоброжелатели, нас-мешники из соседних сел дали ей обидное прозвище, которое и записали русские землемеры. До наших дней покойников из этих селений хоронят на старом за-рубкинском кладбище. В прошлом между "материнскими" и "дочерними" посел-ками сохранялись тесные хозяйственные связи. На лугах у деревни Дмитриевка летом паслось зарубкинское стадо, сельские доярки ходили за десять километров доить коров. Молоко во флягах опускалось для хранения в холодную воду реки Лундан, к тому же, как гласит народная молва, в молоко пускали живых лягушек — чтобы оно дольше не скисало.

Землю, луга, пастбища издавна распределяли по братскому договору, не обижая ни старожилов, ни новоселов. Каргальские участки добротной пашни имелись не только рядом с деревней, но и в зарубкинской стороне, там, где к селу подходи-ли черноземы. Были, правда, и столкновения на межах, "войны" между се-лами из-за лугов и других угодий, но эти явления в нашем районе были редки-ми.

Ф. Сычков "У горки", 1910 г.

Большинство мор-довских сёл не име- ло владельцев и, следовательно, не знало крепостного права. Многие из них располагались на месте древних се-лищ, и фактически они гораздо старше дат упоминания о них в русских лето-писях. Например, в переписных  книгах Кадомского    уезда

за 1641 год есть данные о селе Промзине, в котором было 34 двора, а впервые это село упоминается в 1539 году. Ряд сёл упоминается в донесениях, связанных с Разинским движением (1667-1670) : Ачадово, Журавкино, Зарубкино. В лес-ных чащах встречались майданы, буты и другие мелкие поселения, отдельные дворы, обитатели которых в течение столетий вели почти первобытный образ жизни. Следы их расположения исчезли, а люди частично переселились в со-седние сёла.

Но есть одна принципиальная разница между движением населения в прошлом и в XXI веке. В старину люди строили родственные селения поблизости от ста-рых, обжитых мест. Многие жители нашего края говорят так: "Сирь Велезем эзда севфтям" — это мокшанское выражение в свободном переводе по-русски озна-чает : "Мы выходцы из Старых Селищ", т.е. мы одного рода, мы братья, соседи, друзья. История подтверждает справедливость сказанного.

В любой округе есть свое "сире веле" — свой центр расселения мокши. Как пра-вило, рядом с ним ученые находят могильники Х-ХV веков — несомненное до-казательство древности данного села.

Некоторые села, расположенные в южной части Зубово-Полянского района, были основаны в XVII веке переселенцами из Керенска (совр. Вадинск). Среди них не было беженцев, земли здесь давали служилым людям, казакам, сторожам на засечной черте, усмирителям разинского бунта. Присвоив земли пичпандин-ской мордвы, керенские казаки и засечные сторожа основали село Чиушь-Ка-менка, несколько позже рядом появились деревеньки Беляевка, Какуевка, Ор-ловка, Березинка. Село Выборное в XVII веке принадлежало выборному стре-лецкому полку.

Богатый татарин Асанка Карачурин, имевший владения и в керенской, и в ка-домской стороне, по неизвестной причине примкнул к разинцам. После подав-ления мятежа его земли были переданы  стрелецкому голове Матвею Вишняко-ву. Так у селений, расположенных у истоков Лундана, появился новый хозяин.

Вольные же миграции местного населения продолжаются и в наши дни. Стрем-ление к новому всегда было свойственно человеку. «Охота к перемене мест» зо-вет в дорогу молодых «за звездой путевой» не только в туманную даль, но глав-ным образом на большие дела. Вспомним добрым словом покорителей целины, строителей Магнитки и Комсомольска-на-Амуре, дорожников БАМа, разра-ботчиков газовых и нефтяных месторождений Севера. Миграции населения про-должаются в совершенно иных, современных направлениях.

А. Прохоров, краевед,
по материалам книги "Зубова Поляна" и публикации
в  районной  газете "Время и жизнь" от 26 апреля 2003 г.

____________________________________________________

* Мисаил был погребен в рязанском Архангельском соборе. До сих пор под его гробницею сохра-няется архиерейская мантия, пробитая стрелами и с заметными пятнами крови

 

На первую страницу

Назад на страницу Сёла района : возникновение и развитие

Hosted by uCoz