(История
заселения одного из районов
Мордовии)
Благие намерения и решительные действия по
воплощению их в жизнь часто приводят к неожиданным последствиям.
Заглянем в далекое прошлое.
В XVII веке усилиями духовенства и
правительства активно проводилось кре-щение иноверцев, проживающих
по Цне и Мокше. Это дело в среде проповед-ников
христианства всегда приравнивалось к подвигу и считалось занятием
бо-гоугодным, достойным истинного христианина.
Однако иноверцы часто встречали миссионеров
враждебно, они расценивали отказ от старых богов как предательство
заветов отцов, предвещавшее разного рода природные и житейские
бедствия (см. Крещение мордвы)
В 1654 году архиепископ рязанский Мисаил
обратился к великому государю, "благочестивому и христолюбивому"
царю Алексею Михайловичу с челобит-ной просьбой —
отпустить его в Шацк, Кадом, Тамбов и уезды
тех городов крестить мордву и татар. Челобитная была уважена; не
мешкая, архиепископ энергично взялся за дело. В Шацком и
Тамбовском уездах он успел окрестить более четырех
тысяч иноверцев. "А еще осталось в моем же владычестве в Шацком
уезде некрещёной мордвы двести пятьдесят дворов, а в них по
числу будет две тысячи с лишком человек, да в Кадомском
уезде пятьсот двадцать татарских и мордовских дворов, а по
числу будет четыре тысячи двести человек."
Деревня Ямбирно Шацкого
района, 2005 г. |
В начале 1656 года Мисаил
пытался об-ратить в правосла-вие те "тысячи с лишком человек", о которых он писал царю, но "мордва учинились сильны и непослушны и во крещение
не пошли". Четыре недели про-вёл архиепископ в селе Березове
на |
Цне, ожидая царского указа. Как только сын боярский
Козьма Алтухов привёз ему государеву грамоту,
проповедник вновь поехал к мордве, взяв с собой "дво-ровых" людей
из Конобеева. У деревни Ямбирной его встретила толпа
иновер-цев.
Более пяти сотен мужчин, вооруженных
топорами, копьями, луками со стрелами, дубинами и даже ружьями,
засели в срубах и клетях, готовые к решительной схватке со свитой
проповедника.
Мисаил не побоялся вооруженной толпы
и поехал вперед, намереваясь лично прочитать иноверцам указ царя.
Напав со всех сторон на свиту архиепископа, нехристи разогнали
"домовых" людей, оберегавших Мисаила. "А в то время был
снег глубок, от них, от мордвы было убежать немочно, а они все
гонят на лыжах с ружьем."
Река Цна у деревни Ямбирно, 2005 г. |
Встретив Мисаила, язычники
начали стрелять в него из луков, но и летящие
стрелы не испугали
проповедника, он не отступил и прочь не поехал.
Случилось непоправимое. Дер-зкий мордвин Гаре-чишка "устрелил"
архиепископа, ост-рая стрела прошла под сердце сквозь левую
руку. Сопро-вождавший Мисаи-ла Акиндин Бахол-дин
с трудом отбил |
у
толпы раненого, истекающего кровью архиепископа и довез его до
села Огло-мазова, где ревностный проповедник скончался по
воле божьей "в четверток на светлой неделе" (см.
рассказ В. Юрченкова "Нетерпение").*
Убийство миссионера грозило жителям
мордовских сёл по Цне немедленными и жесточайшими карами.
Без дознания и следствия всех их ожидали пытки и каз-ни, кнут и
колода. Спасаясь от
грядушего возмездия, мордовские семьи с
берегов Цны бежали без надежды на возвращение в дикие леса
к соплеменникам на Вад и Парцу, бежали, оставив
русским свои старые угодья "с рыбною и боровою лов-лею и со всяким становым зверем, с болотом клюковным"
Впрочем, подобные благодатные места они надеялись найти и на
новой стороне.
Таким образом, христианизация мордвы вызвала
массовое переселение язычни-ков, бегство, исход с прародины,
скрытое движение, не отражённое в историчес-ких документах.
Предания о нём сохраняются в народной памяти, в легендах и сказаниях,
сохраняются в особенностях говора населения в тех или иных селах.
Мордовские рыбаки на Ваде,
2003 г.
|
В 60-х годах прошлого века зубовополян-cкий
краевед-исследователь мокшанской истории Борис Евгеньевич
Смирнов за-писал ряд легенд в селениях по Ваду, в
которых рассказывается о первопоселен-цах, основателях новых
деревень, о лю-дях, пришедших с Мокши и Цны. В од-ной
из них говорится о том, что предки анаевцев раньше жили на Цне
у Шамор-ги, но когда их пытались "выкрестить", они убежали
через леса на Вад, где нашли новое, удобное для жизни
место. Другое предание рассматривает этот процесс го-раздо шире, в
нем называются пять брать-ев : Вилей, Парай, Полей,
Каргай, кото-рые якобы основали пять селений, наз-ванных по
именам этих братьев Велезем, Паранза (Промзино),
Польдяс (Подлясо-во), Анаю (Анаево) и Каргаша
(Карга-шино). Возможно, что это сказание древ- |
нее первого.
(Легенда,
записанная Б.Смирновым).
Оценивая достоверность того или иного
предания, надо учитывать и то, что
рас-сказчики довольно свободно
распоряжаются фактами, поэтому легенды, "баснят", отражают только
общее содержание
события,
сохраняют память
о нём в целом. В
деталях, в названиях мест, в именах героев повествований у
разных сказителей бывают
отклонения, свои версии. Предания о пришельцах с запада, о
первопо-селенцах, срубивших в том или ином месте первую избу,
сохраняются во многих мокшанских селах.
70-летний
"Каскань Акша"
поведал Б. Е. Смирнову свою историю заселения каргашинской
округи. В старину там скрывались от "христовой веры" беглецы с кадомской стороны. Служилых
людей из этого ста-рого городка за
суровый нрав перебежчики звали "боярн пинет синь" ("они боярские
собаки"). Современные жители мокшанских сел Журавкино и
Булдыгино помнят рассказы своих дедов о том, что некогда люди
пришли в эти края с шацкой или мещерской стороны. Среди них были и
русские : беглые крестьяне, скрытники, искатели лучшей доли.
...Последствия завоевания татаро-монголами всей
Руси стали
проявляться в по-следующих веках. Наследники завоевателей,
«насельники» татары получили в XIV веке мещерские земли и
создали там свои владения, называемые беляками (буляк -
подарок). Это были мелкие мордовские княжества под властью
татар. Кадомским князем-наместником в XVI веке был Янглыч
Бедишев. Местная мордва пожаловалась на него царю Ивану
Грозному: «...от Янглыча и от бра-тии его идут бои, грабежи и
насилия великие, и емлют Янглычевы пристава с
Мордвы деньги многия, и той Мордве
впредь прожитии не можно...» Жесто-кие
притеснения вынуждали местных жителей покидать свои старые
селения и искать доли в тех же лесных дебрях по Ваду, Парце и
Виндрею.
На прародине после исхода мордовских семей оставались старые
захоронения, могилы предков, которые изучаются археологами из
Саранска, Пензы, Тамбова и других городов.
Ф. Сычков "Переезд через
болото", 1907 г. |
В документах той эпохи в
Мещерском крае упоминаются имена и
фамилии выходцев с
Цны и Вада: Порват, По-ромза,
Пурес, Види-дей и
другие. Они созвучны с названи-ями ряда селений в западной
Мордовии. С другой стороны, в первозданном или изменённом виде
сохраняются мордо-вские
названия сел и отдельных урочищ
в Рязани, Тамбовс- |
кой,
Тамбовской и Пензенской областях: Шаморга,
Купля, Каргашино, Ко-чемирово, Пургасово...
Предания о пришельцах с рязанской стороны, о первопоселенцах,
«застолбив-ших» новое место и срубивших там первую избу или
соорудивших просто зем-лянку, сохранились и за каргашинскими
лесами во многих селах Торбеевского района. Основателями
большого мокшанского села Салазгорь считаются Пак-мос
Капасов (Пахмос Копазов), Ермадон Собанов (Пинягай
Цабаев) и Пеке Суктерман (Утерьма Ведяскин), пришедшие в это благословенное место из-за
Вада и Парцы
с анаевской стороны. Впереди тройки первопроходцев, как бы по-казывая им путь в лесных дебрях, шла свинья с поросятами (так
говорится в ле-генде). Свинья, как добрый символ зажиточного
хозяйства, упоминается и в дру-гих аналогичных преданиях о
переселенцах. Интересно то, что легенду о первых жителях Салазгоря нам рассказала не древняя старушка, а 16-летняя
студентка Зубово-Полянского педагогического
колледжа Таня Серёжкина. Следова-тельно, старинные мокшанские предания
сохраняются там и в наше время.
В лесах, раскинувшихся к востоку от Цны, скрывались не только
язычники, не желавшие поклоняться Христу, но и много
разноплеменных, лихих людей.
Наш земляк И. И. Дубасов, родившийся в селе Каргашино
Зубово-Полянского района, в своих широко известных очерках по
истории тамбовского края, издан-ных в конце XIX века,
писал о том, что в тамбовские степные пустыни и в дев-ственную
лесную глушь в XVI-XVII веках тропками и стежками, крадучись,
про-никал разноплеменный сброд, совершенно равнодушный к церкви и
даже враж-дебный христианству.
Потребовалось не менее столетия для того, чтобы вадовская мордва
приняла но-вую религию, усвоила христианекие заповеди и
обратилась дремучей душой к церкви. Первые деревянные храмы были
построены в мокшанских селах в сере-дине XVIII века: в Покровских
Селищах и Новом Бадикове в 1755 году, через год была открыта
церковь в Пичпанде, затем в Тарханской Потьме.
Для укрепления позиций христианства в обширном крае, населенном
мордвой, царское правительство применяло и такую меру, как
подселение русских кресть-ян в мокшанские и эрзянские деревни и
села. Новоселы и коренные жители, из-вечно занятые одними и теми
же сезонными работами, имевшие примерно один уровень развития,
без труда, как говорят, находили общий язык и многие века мирно
жили по соседству в буквальном смысле этого слова.
Любопытен состав населения в старинном селе
Зарубкино. Там издавна живут вместе русские и мордва,
причем, на вопрос, какой народ основал это селение, сейчас
ответить очень трудно. Мордовская часть Зарубкина
называется "Мок-шень кура", а русская "Снавонь кура". "Снав" —
мокшанское название гороха, по-лучается, что русский участок села
называется "гороховым" ! Здесь мы сталки-ваемся с неправильным,
искаженным со временем произношением первоначаль-ного названия этой
улицы. Оказывается, в старину ее называли "Цнань кура", ("Цнинской
улицей"), так как построили ее беглецы с берегов реки Цны...
Ф. Сычков "В праздничный
день", 1928 г. |
Долгое время русс-кие переселенцы жили среди
морд-вы, вместе пахали и сеяли, вместе
выпо- лняли все
крестьян-ские дела, праздно-вали одни и те же праздники,
вместе были в лихие го-дины. Постепенно
они забыли некото-рые слова
родного языка, заменили их мокшанскими,
выра-ботали особое наре- |
чие, на котором общались друг с другом.
Чтобы показать особенности зарубкин-ского говора на "Снавонь
кура", приведем несколько примеров. Полвека назад на
"гороховой" улице жили две женщины : Ягорьс (тетя Анисья)
и Рузава Ленась. Первая получила свое прозвище из-за того,
что в разговоре она искажала, сокра-щала непроизвольно
словосочетание "я говорю". Оно у неё звучало так : "Я горь лофцонь
ямть ("я говорю, люблю молочную кашу"). В разговоре этих соседок
можно было услышать такие фразы : "Окаянный равжа сараэнь разбил
вярце сельмонят и в окошко латата" ("Окаянная черная курица
разбила верхнюю гран-ку и в окошко улетела"), "Гудорги большие, а
не цветут" ("Ботва картофеля большая, а не цветёт"). "Коршун
схватил цыплёнка и понёс на перпетненди ("... понёс на конец
огорода").
Чередуются мокшанские и русские слова слова
и в детской речи. Первокласcни-ца, рассказывая сказку "Три медведя"
говорит : "... пришли офты". Правильно по-мокшански надо было
сказать : "састь офттне".
В некоторых случаях зарубкинские женщины
одновременно использовали две усилительные частицы, например, на
вопрос "Ты уже высадила помидоры ?", Ягорсь отвечала :
"А
чего же ина !" Последняя частица созвучна русскому слову "иначе".
До середины XX века в селе сохранялась
своеобразная старинная женская одеж-да : широкие длинные темные
клетчатые юбки в сборку, светлые особого покроя кофточки, которые
носили навыпуск, поверх юбок, сохранялись пояса с кисточ-ками из
шерстяной пряжи. В целом, эта одежда напоминала мещерскую,
быто-вавшую в селах Земетчинского района Пензенской области.
Таковы некоторые следствия, связанные с переселением зарубкинцев с
"цнинской стороны".
"Рязанский"
след встречается и в
Пензенской области. В соседнем Беднодемь-новском (Спасском)
районе, например, один из оврагов у села Абашево
назы-вается "Шацким" !
Вольные и невольные переселения на новые
места бывали и в более близкое к нам время. Можно сказать, что
люди всегда искали лучшую долю, уголки, где бы-ло бы все
необходимое для жизни, где никто не мешал бы жить : пытались найти
свою золотую мечту.
История нашего края пестрит рассказами о
переселениях и первопоселенцах. "Это было давно, — читаю я рассказ
Устиньи Андреевны Келаськиной, запи-санный студенткой
педагогического училища Ниной Кимайкиной. — Село
Покровские Селищи разрасталось. Давно уже были заняты все
свободные зем-ли, а число дворов все увеличивалось. У самого
решительного хозяина зароди-лась мысль вырубить лес, расположенный
неподалеку, раскорчевать вырубку, вспахать участок и на новом
месте построить дом". Вскоре из отдельных домов выросла
деревенька, которая ныне называется Новыми Выселками. В 1865 году в селе было уже 245
дворов и более полуторы тысячи жителей.
Деревня разрасталась очень быстро, скоро крестьянам стало
тесно и там. Новые группы переселенцев находили удобные места и
строили там небольшие дере-веньки. Так
на карте Зубово-Полянского
района в начале XX века появились Ва-сильевка, Аким-Сергеевка («Боцянь
кужа»), Чапаевка (Могиловка), Шу-варляй.
Ветеран войны и труда Иван Семенович Киняев, живший до призыва в
армию в Васильевке, восторженно вспоминает те годы. Окрестности
деревеньки каза-лись ему зеленым раем: в водах чистой Парцы было
много рыбы, в прибрежных зарослях гнездились утки и другие
птицы, аромат цветущих лугов наполнял воз-дух дивным
благоуханием. Неподалеку стеной стоял лес, а в нем в изобилии
рос-ли грибы, ягоды, орехи. Вероятно, подобное ощущение счастья
испытывали и ос-нователи таких лесных деревенек, как Тарвас
Молот, Ясная Поляна, поселок Дикий,
Даниловка. У каждой из них
были свои отцы-основатели, прибывшие к месту новостроек из сел
Кажлодка, Ачадово, Журавкино, Каргашино. Улицы
Красного Октября, ставшего теперь частью Зубовой
Поляны, первоначально
построили русские крестьяне из Леплейки
— своеобразного пригорода
пензен-ского Спасска.
Ф. Сычков "На базаре",
1932 г. |
Переселенцы из се-ла Булдыгина ос-новали Выселки, Поповку,
Роднико-вку, Валовку. За-метим, кстати, что булдыгинцы назы-вают
последнюю де-ревеньку Воловкой по фамилии перво-поселенца
Волова,
который первым вспахал здесь учас-ток поймы Лундана и
начал выращивать овощи. Землеустро-ители позднее окре-стили её Валовкой, |
хотя рядом с ней
нет никакого исторического вала. На карте Мордовской АССР,
изданной в 1946 году, это селение названо Воловкой.
Название Валовка появи-лось позднее.
Между Ширингушами и Старым Бадиковым образовался поселок имени
Ле-нина, по Парце и на опушке большого леса выходцами из
ближайших сел были построены деревни Даниловка, Романовка,
Васильевка и поселок Парца.
Приведем еще несколько примеров перемещения сельских жителей в
минувших веках. Значительное увеличение числа жителей в
деревеньке Зубова Поляна произошло в 1854 году. Из
принадлежавшего помещикам Кашинским села Ко-шелевки (оно
находится в Спасском районе) на берег Парцы самовольно
пере-селились 22 семьи. Новоселов привлекала не
пахотная земля, которой здесь было очень мало, а рыбная река,
вековые, богатые дичью, ягодами и грибами леса, пойменные
сенокосные луга и большая дорога, открывавшая пути во все
сторо-ны. Потомки кошелёвцев (Галдеевы, Желановы,
Пекины,
Кузнецовы, Шла-ковы и др.) живут в районном центре и поныне.
В 1874 году из Пичпанды уехало несколько семей, решивших
построить на но-вом месте дома и раскорчевать окрестные леса под
пашню. Место выбрали к се-веру от Ширингушей неподалеку от
Вада.
Когда-то, по рассказам ширингушцев, там располагалась столица
мокшанского княжества, были городки, на месте ко-торых находили
старинные вещи. Несколько столетий этот лесной участок был
безлюдным, и только в указанном году здесь вновь зазвучали
голоса новоселов. Деревенька получила три разных названия: Лумбур,
Жуковка Никольская и Юдовка по имени организатора
переселения пичпандинцев на новое место.
Заметим, кстати, что определение «новое» не всегда отражает
возраст селения, понятие это относительное. Мы не можем назвать
село Новое Бадиково моло-дым, так как из документов известно, что
первая церковь там была построена в 1755 году. Оно ново и молодо
по отношению к Старому Бадикову, которое су-ществует, вероятно, с домонгольских времен.
Отдельно следует описать историю заселения
лесов в те годы, когда крестьяне из многих сел, спасаясь от
раскулачивания, колхозов и репрессий, строили в чащах по Выше,
Ваду, Виндрею и Парце кордоны, бараки, времянки. Там нужны были
рабочие руки и никто не преследовал лесорубов, вздымщиков,
углежогов, стро-ителей дорог, сеятелей лесной нивы. Кордоны,
бараки и поселки, выросшие в 30-40-х годах XX
века, как грибы после
благодатного дождя, в наши дни совер-шенно исчезли, бывшие
усадьбы заросли крапивой, а потомки лесников пересе-лились в
города и крупные села ближе к благам цивилизации. Но и в наши
дни, называя отдельные места в лесах, старожилы упоминают кордон
Зеленый, Шес-тнадцатый километр, Шпалзавод,
Карпушку, Тарвас Молот...
Нужно сказать, что название новых поселений
и в нашем крае и в России в це-лом зависело от их основателей
— если их основывали помещики,
дворяне, то они часто давали им благозвучные названия типа
Отрадное, Никольское и т.п. Если же основателями были
крестьяне — и это хорошо показал А. Некрасов в своей
знаменитой поэме, — то они подчас присваивали им насмешливые и
уни-чижительные названия типа Смердовка, Голодовка и
т. д. Или называли их по имени основателя. Первопоселенцем
деревни, о которой говорилось выше
— Новые Выселки — был крестьянин по прозвищу
Бздун. Деревню так и назвали —
Бздуновка. Позже это название трансформировалось в более
благозвучное Боздуновка, а потом вообще деревня
превратилась в казённое поселение с име-нем Новые Выселки.
Когда 1862 году в этом селе было 245 дворов и 1515 жи-телей, в Зубовой Поляне было только 15 дворов и 78 жителей.
Новые Выселки разрастались быстро, скоро и там крестьянам стало тесно.
С временем и они ста-ли искать удобные места и строить
новые деревеньки.
Население Спасского уезда, к которому
тогда относилась Зубова Поляна и ок-ружающие деревни,
увеличивалось довольно быстро. Этот процесс в конце XIX века оно
характеризовался следующими цифрами. На каждые 10 000 населения в
среднем рождалось 556 младенцев, а умирало 366 человек. Самая
высокая рож-даемость в прошлом веке наблюдалась в Анаевском
приходе — там рождалось ежегодно 87 младенцев на каждую тысячу
селян, но в том же приходе была и са-мая высокая смертность (около
50 человек). Из большого количества младенцев выживали,
естественно, самые крепкие, самые здоровые. По десятой ревизии
на-селения (1857 г.) в Анаевской, Ачадовской и
Зарубкинской волостях семья в среднем состояла из 9
человек (см. статистику
2003-2004 гг.)
На карте уезда появляются всё новые деревни
: Васильевка,
Аким-Сергеевка ("Боцянь кужа"), Чапаевка (Могиловка),
Исаевка. Подобный отток населения происходил и из
соседнего старинного села Зарубкино, выходцы из которого
ос-новали села и деревни Каргал, Сбродовку,
Красавку, Дмитриевку, Свино-луповку ("Первое мая").
Кстати, поясняя неблагозвучное название пос-ледней из названных
деревенек, старики говорили, что названа она в честь святого Лупа — деревенька сыновей святого
Лупа ("сине Лупа"). Но недоброжелатели,
нас-мешники из соседних сел дали ей обидное прозвище, которое и
записали русские землемеры. До наших дней покойников из этих селений хоронят на старом
за-рубкинском кладбище. В прошлом между "материнскими" и
"дочерними" посел-ками сохранялись тесные хозяйственные связи. На
лугах у деревни Дмитриевка летом паслось зарубкинское
стадо, сельские доярки ходили за десять километров доить коров.
Молоко во флягах опускалось для хранения в холодную воду реки
Лундан, к тому же, как гласит народная молва, в молоко пускали
живых лягушек — чтобы оно дольше не скисало.
Землю, луга, пастбища издавна распределяли
по братскому договору, не обижая ни старожилов, ни новоселов. Каргальские участки добротной пашни имелись не только рядом с
деревней, но и в зарубкинской стороне, там, где к селу подходи-ли
черноземы.
Были, правда, и столкновения на межах, "войны" между
се-лами из-за лугов и других угодий, но эти явления в нашем районе
были редки-ми.
Ф. Сычков "У горки",
1910 г. |
Большинство мор-довских
сёл не име- ло
владельцев и, следовательно, не знало крепостного права. Многие из
них располагались на месте древних се-лищ, и фактически они гораздо
старше дат упоминания о них в русских лето-писях. Например,
в переписных книгах Кадомского
уезда |
за 1641 год есть данные
о селе Промзине, в котором было 34 двора, а впервые это
село упоминается в 1539 году. Ряд сёл упоминается в донесениях,
связанных с Разинским движением (1667-1670) : Ачадово,
Журавкино, Зарубкино. В лес-ных чащах встречались
майданы, буты и другие мелкие поселения, отдельные дворы,
обитатели которых в течение столетий вели почти первобытный образ
жизни. Следы их расположения исчезли, а люди частично
переселились в со-седние сёла.
Но есть одна принципиальная разница между
движением населения в прошлом и в XXI веке. В старину люди строили
родственные селения поблизости от ста-рых, обжитых мест. Многие
жители нашего края говорят так: "Сирь Велезем эзда севфтям"
— это мокшанское выражение в свободном переводе по-русски озна-чает
: "Мы выходцы из Старых Селищ", т.е. мы одного рода, мы
братья, соседи, друзья. История подтверждает справедливость
сказанного.
В любой округе есть свое "сире веле" — свой
центр расселения мокши. Как пра-вило, рядом с ним ученые находят
могильники Х-ХV веков — несомненное до-казательство древности
данного села.
Некоторые села, расположенные в южной части Зубово-Полянского
района, были основаны в XVII веке переселенцами из Керенска (совр.
Вадинск). Среди них не было беженцев, земли здесь давали
служилым людям, казакам, сторожам на засечной черте, усмирителям разинского бунта. Присвоив земли пичпандин-ской мордвы, керенские
казаки и засечные сторожа основали село Чиушь-Ка-менка, несколько
позже рядом появились деревеньки Беляевка, Какуевка,
Ор-ловка, Березинка. Село Выборное в XVII веке принадлежало выборному
стре-лецкому полку.
Богатый татарин Асанка Карачурин, имевший владения и в керенской,
и в ка-домской стороне, по неизвестной причине примкнул к
разинцам. После подав-ления мятежа его земли были переданы
стрелецкому голове Матвею Вишняко-ву. Так у селений,
расположенных у истоков Лундана, появился новый хозяин.
Вольные же миграции местного населения продолжаются и в наши
дни. Стрем-ление к новому всегда было свойственно человеку.
«Охота к перемене мест» зо-вет в дорогу молодых «за звездой
путевой» не только в туманную даль, но глав-ным образом на
большие дела. Вспомним добрым словом покорителей целины,
строителей Магнитки и Комсомольска-на-Амуре, дорожников
БАМа,
разра-ботчиков газовых и нефтяных месторождений
Севера. Миграции
населения про-должаются в совершенно иных, современных
направлениях.
А.
Прохоров, краевед,
по материалам книги "Зубова Поляна" и публикации
в районной газете "Время и жизнь" от 26 апреля 2003 г.
____________________________________________________
*
Мисаил был погребен в рязанском
Архангельском соборе. До сих пор под его гробницею
сохра-няется архиерейская мантия, пробитая стрелами и с
заметными пятнами крови
|