Республика Мордовия

 Историко-этнографический сайт

Фотография середины 1910-х гг. Поместье Александрiя Спасского уезда. Из семейного альбома Бутлеров (Франция, Герма-ния), Подгаецких (Франция), Дорошевских (Германия).

Дом помещиков Жилинских-Бутлеров в поместье Александрия в Спасском уезде.

Бутлеры появились в Спасском уезде в конце XIX века. Это был старинный немецко-польский дворянский род, восходящий к первому известному Бутлеру, Эрнсту-Александру, жившему в XVII веке и бывшему "писаремъ земскаго суда" города Wen-den'а (ныне Cēsis в Латвии). В роду Бутлеров были поэты, писатели, генералы, одна из ветвей рода дала Польше президента — маршала польского государства Юзефа Пилсудского (его бабушкой была Теодора Бутлер-Пилсудска). В Спасском уезде жил Леонъ Казимир Фёдоров Бутлер (род. в 1838 г.), бывший служащий Управления государственными имуществами Тамбов-ской губернии. В Спасском уезде он оказался, женившись на дочери местного помещика И. Жилинского — Марии Иванов-не. У Жилинских было поместье в Липягах и хутор недалеко от деревень Торбеевка и Жуково. Леона (Льва) Фёдоровича можно считать родоначальником обрусевшей линии Бутлеров.

Этому хутору, следуя поэтической традиции, хозяева дали название "имение Александрия". Оно было довольно большим, вот как его преподносит «Историко-статистическое описании Тамбовской епархии» (1911 г.) : «Александрiя, 13 дворов, душ мужского пола – 42; женского пола – 40… При деревне Бобровке хутор Бутлеръ (католики) – 150 десятин (га) земли. При Александрiи экономия Бутлеръ – 500 десятин земли (500 га). Есть пруд». Для детей Льва и Марии, покинувших  родную де-ревню ради жизни в больших городах (совсем как в наши дни), Александрийский дом станет дачей, куда они будут сначала приезжать на каникулы из своих тамбовских и московских гимназий, а потом в отпуск уже со своими детьми.

В семейных преданиях он остался таким : "Эта дача была расположена в центре имения. В доме было 12 жилых комнат, не считая комнат для прислуги, кладовок, кухни, прачечной, ванной и других. Дом был опоясан балконами и террасами. Он был деревянный, отштукатурен внутри. Снаружи дом был обшит крашеным тёсом, крыша была железная. В доме также был водопровод, канализация, электричество и телефонная линия, чтобы общаться с уездом, железнодорожной станцией и кон-торой имения. Вокруг дома были разбиты цветники и фруктовой сад, недалеко была дубовая роща. В усадьбе были три пру-да, винокуренный завод и все необходимые постройки для  хозяйственной деятельности и  управления хозяйством. Земля была хорошая — чернозём".

Как видим, это описание не намного отличается от того вида, который дом имеет на приведённых фотографиях : действи-тельно большой, действительно деревянный, только вот пока не обшит тёсом.

На фотографии мы видим, вероятно, одного из сыновей строителя дома — Бронислава Львовича (их отец Лев Фёдорович скончался в 1907 г. в Твери). Окончив московские и петербургские учебные заведения, он стал военно-морским инжене-ром-строителем. То, что это он, нас заставляет думать сухопарая военная стать косца и его совсем не крестьянские формен-ные военные брюки-галифе. Девочки на крыльце — это, скорее всего, его племянницы Вера и Валентина. А фотографиро-вал, наверное, отец девочек, Лев Львович, инженер-строитель железных дорог. А в окне виднеются другие члены обеих се-мейств, приехавших на лето, как водилось тогда — и как водится и сейчас, — в деревню (всего у Марии Ивановны и Льва Фёдоровича было пятеро детей, кроме названных, ещё младшие Евгений и Аделаида с Александрой).

Эта традиция летней жизни на даче в России хорошо известна и описана многими писателями (вспомним хотя бы "Дачни-ков" А. Чехова) и во многих мемуарах. Приведём ещё свидетельство П. А. Кузьмина ("Военно-статистическое описание Рос-сийской империи", т. 13, ч. 1, Тамбовская губерния", 1851) : "Большая часть помещиковъ живётъ летомъ въ своихъ усадь-бахъ... В дни, в которые освобождаются учебные заведенiя отъ ученья, а судебные места отъ присутствiя, — семейные поме-щики посещаются холостыми горожанами изъ класса служащихъ. Время отъ времени случаются въ томъ или другомъ поме-щичьемъ имении пиры, по случаю храмового или семейного праздника; тогда съезды бывают огромные, пиры задаются на славу. Иногда все гости по приглашенiю отправляются къ другому помещику, отъ другого къ третьему и т.д. Это весьма раз-нообразитъ деревенскую жизнь и доказываетъ общежительность тамбовскихъ помещиковъ". И хоть эти строки написаны более чем за полвека до того, как были сделаны эти фотографии, уклад жизни изменился не слишком...

Фотография была одним из любимых технических увлечений. Впрочем, почему была ? И сейчас она остаётся такой же заба-вой. Но сейчас к увлечениям добавились компьютер, телевидение, радио и другие занятия, а тогда, пожалуй, это было един-ственным хобби технологически продвинутых граждан.

Об этом летнем пребывании в липяговских и александрийских заросших травой садах, которые так славно подходят для игр в индейцев, и о занятии фотографией написал в своих воспоминаниях ещё в отрочестве поэтически хандривший Боря Бу-гаев (позже ставший поэтом Андреем Белым)* : "… в 1894 году (в июле — примеч. комментатора мемуаров) мы проводим в имении у М. Я. Бутлер (сестры друга отца) полтора месяца, живущие в воспоминании, как серое пятно… Женя Бутлер пренебрежительно использует меня в качестве помощника по фотографической части; переживаю себя изгнанником об-щества : наезжающая молодёжь, моя мать, мальчики Бутлерá, превышающие меня возрастом лишь на два и четыре года, во-дятся тесной компанией, в которой возрасты смешаны (от пятнадцати до пятидесяти лет), а я, тринадцатилетний, изгнан, как маленький; и должен водиться вне этого общества в обществе грачей и галок, обильно населяющих унылый сад унылой Александрии, имения Бутлеров (Спасского уезда, Тамбовской губернии); дней десять гостим в Липягáх около Спасска, где во мне принимает участие добрая А. С. Жилинская (жена брата М. И. Бутлер); помню здесь барышень Хохловых (дочерей ар-тиста) да посещение соседей, князей Цéртелевых; помню рассеянного Д. Н. Цéртелева, поэта, писавшего о Шопенгауэре и друга В. С. Соловьёва, не раз бывавшего в Липягáх; он мне запомнился не как философ-поэт, а как забавно рассеянный фо-тограф". И дальше : "Следующее лето проводили мы с матерью в Кисловодске, а доканчивали снова у Бутлеров..." (А. Белый "На рубеже двух столетий").

Возможно, поэт, философ, публицист и критик Владимир Сергеевич Соловьёв (1853-1900), сын известного историка С. М. Соловьева (автора монументальной "Истории России с древнейших времен"), в составе весёлой компании бывал также и в Александрии (вспомним летнюю традицию тамбовских помещиков посещать друг друга), благо поместья в Липягах и в Александрии принадлежали одним и тем же владельцам. Но настаивать не смеем... свидетельств этому нет. Возможно — пока нет. Пока достаточно бесспорного доказательства его неоднократного пребывания в Липягах. А значит — и хозяева были радушны, и разновозрастная компания собиралась такая, что "тусоваться" в ней хотелось. Впрочем, "тусовались" они не только в тамбовских деревнях летом, зимой всё в тех компаниях они встречались в городах. Достаточно сказать, что Владимир Соловьёв окончил в Москве ту же Московскую мужскую 4-я гимназию, в которой вместе с ним учились и чуть позже окончили Евгений и Лев Бутлеры. И его, и их "компанией" в ней были оканчивавшие её в разные годы известные персонажи русской культуры и истории : правовед-историк Сергеевич, словесник Поливанов, артист и режиссёр К. С. Ста-ниславский, учёный-механик Н. Е. Жуковский, предприниматель С. Т. Морозов, филолог А. А. Шахматов, писатели Н. Н. Евреинов, А. М. Ремизов, известный врач Пучков, историк Виноградов, зоолог Зернов, антрополог Зограф, экономист Каб-луков, артист П. Хохлов (будущий певец Большого театра, а затем глава Спасского земства), отец композитора Скрябин...

Нельзя не привести несколько строчек о том, как жили и как учились в этой гимназии. Это поможет понять, какие нравы царили, какие характеры формировались и какие личности получались... По воспоминаниям, в гимназии учились как дети дворян, так и недворян (разночинцев). Распорядок дня и занятий были общими для всех гимназистов, а кормили разно-чинцев похуже. Поднимали учеников рано утром по звонку. Необходимо было быстро умыться, одеться, почистить обувь и мундир, до блеска натереть медные пуговицы и построиться. Надзиратель осматривал строй и в 6 часов вёл учеников на молитву, а потом все отправлялись в классы и повторяли уроки. В 8 часов 30 минут подкреплялись чёрным хлебом, ко-торый в корзине приносили прямо в класс. С 9 часов начинались занятия с преподавателями. В 2 часа пополудни гимна-зисты обедали. Обычно подавали суп с мясом и гречневую кашу. До 17 часов они отдыхали, после чего два часа отводилось для подготовки уроков. В 20 часов ученики получали по кружке молока с хлебом и расходились по спальням. Шалунов и не-радивых гимназистов сурово наказывали, для чего возами закупали розги и секли провинившихся (разночинцев, конечно) по средам и субботам...

Вот так. Детство дворян из провинции, с ранних лет разлучённых с родителями и вынужденных жить в условиях интерна-та, было, на наш сегодняшний взгляд, довольно аскетичным. Всё было подчинено учёбе. Надо полагать, что существуй в те годы выпускные экзамены типа нынешних российского ЕГЭ или французского баккалавриата, то ученики из 4-й московс-кой гимназии сдали бы их слёту...

Вид на цветочный сад, пруд и спиртзавод

Зато уж летом отрывались на любимой даче. Кроме заросшего то ли сада, то ли, скорее, парка, в Александрии были пруды с карасями, фруктовый сад, пасека, а вокруг — поля... Было где развернуться и поноситься... Снова дадим слово мальчику Бо-рису (Андрею Белому) : "...меня угрожали убить и оскальпировать (из-за длинных волос); особенно неумолима была бедовая четвёрка пританеевских мальчиков, состоявшая из Павлуши Танеева, Миши Бармина, Жени и Лёли Бутлеров (все — старше меня года на два, на четыре, а то и больше)…".

Место нахождения Александрии на современных Google-картах

После революции 1917 года, когда земля была национализирована, а дома помещиков были разграблены и иногда пол-ностью уничтожены, Александрия была переименована в Филипповку (как полагаем, по имени одного из активистов новой власти). Какое-то время поселение-хутор существовало, но постепенно число её жителей всё уменьшалось и уменьшалось, и к 1990-м годам от неё ничего ни осталось.

Современный вид места, называвшегося Александрией и Филипповкой

Дорога к Александрии-Филипповке начинается с окраины села Жуково, которое находится в 3-х километрах от Торбеева. Местный житель показывает направление к ней, она виднеется вдали, тоже километрах в 3-х от Жуково... 19 августа 2012 г.

Путь к ней проходит по полям, разделённым лесозащитными полосами. Поля в конце августа уже убраны. Сто лет назад эти поля, принадлежавшие Бутлерам, так же засевались разными культурами.... Теперь, после денационализации и приватиза-ции 1990-х годов, эти поля снова принадлежат частным финансовым структурам или, возможно, — отдельным частным лицам — новым землевладельцам. Местным жителям, которые были членами местных коллективных хозяйств (колхозов) ничего не досталось — все свои доли они то ли продали (за символическую цену), то ли просто отдали этим структурам... Во всяком случае, поля не заброшены, они обрабатываются и засеваются. Единственное отличие от прежних, "бутлеров-ских" времён — в интенсификации труда : на полях работают не десятки или сотни безземельных крестьян, а мощная техника, управляемая немногочисленным отрядом механизаторов.

Конец лесозащитной полосы. Осталось перейти уже вспаханное под озими поле...

Уже вблизи от этого леска-места расположения Александрии-Филипповки обнаружилась дорога, ведущая сюда по полям — оказывается, она проходит метрах в трёхстах справа от крайней лесозащитной полосы...

Единственное свидетельство когда-то бывшего здесь поместья. Это, вероятно, часть стены спиртзавода, зачем-то оставлен-ная разрушителями всех зданий хутора (как память?), больше в этом месте нет ни одного кирпича, ни одного бревна — ни-каких остатков сооружений. Бочажок с водой, нечто вроде небольшого пруда, который указан на старом плане поместья и виден на старой фотографии, находится метрах в восьмидесяти слева от этой колонны...

За деревьями открывается прекрасная поляна, на которой когда-то стоял дом и некоторые жилые постройки, рядом был сад, от которого осталось только несколько старых яблонь... На эту поляну, которая не распахивается, весной, когда трава только зеленеет, любят приезжать на пикники жители Торбеева...

Должно быть весной, когда травка начинает нежно зеленеть, под этими дубами хорошо расставить корзины с провизией и мангалы с пылающими углями... Рассказывают, что года два назад именно сюда после делового визита в эту безлесную часть Торбеевского района местные чиновники привозили на пикник Главу республики...

____________________________________________________________________

* Упоминаний о связи известного русского поэта-символиста со Спасским уездом — а теперь и с Мордовией — в мордовской краеведческой литера-туре автору этих строк никогда раньше не встречалось и, вероятно, это первая краеведческая публикация о его пребывании на землях Торбеевского района; не знали о бывании поэта в уезде и спасские краеведы.

 Июнь 2011 г.