|
|
Историко-этнографический сайт
|
|||||
|
О районе
|
вой деревеньки, каждый хозяин-новосёл был и лесорубом, и охотником, и кре-стьянином, и ямщиком. Освоение окрестных территорий шло медленно, движение по дороге в те годы было незначительным. В XVIII веке Зубова Поляна была такой маленькой де-ревенькой, что даже не отмечалась на картах, не упоминалась в дорожных спра-вочниках. Впервые она упоминается как почтовая станция в справочнике, издан-ном в 1829 году. В те годы в Зубовой Поляне имелось 4 казенных лошади. Стан-ционные смотрители по табелю о рангах относились к 14 классу чиновников, а сами станции имели тот или иной разряд. Это положение вряд ли касалось Зубо-вой Поляны, так как она была слишком маленькой по сравнению с другими станциями. Для сравнения приведем данные по столичному тракту, по «пуш-кинской» станции Выра, относившейся к 3-ему разряду. На ней числилось 18 ямщиков и 55 лошадей. По мере увеличения общего числа жителей в стране, развития торговли и расши-рения городов, оживилось движение по нашему тракту. Крепостные крестьяне помещика Кашинского, переселенные в лесную глушь со спасских чернозёмов, быстро освоили ямщину, так как занятие это давало больше доходов, чем земле-делие. Ямщицкое было несложным. Дорожное ведомство разработало строгие правила для проезжающих и смотрителей станций, особое расписание обо-значало дни отправления и получения почты, которая перевозилась по тем же трактам, в тех же казенных экипажах. Предусмотрительные чиновники оговори-ли, что время получения почты может меняться из-за качества дороги и непо-годы. C 1848 года в Российской Империи повсеместно вводились «штемпельные ку-верты» 3-х сортов по цене от 11 до 31 одной копейки серебром. Следовательно, простое письмо стоило столько же, сколько стоило полтора пуда овса.
Ж-Б. Лепренс "Возвращение с рынка", гравюра, 1765 г. "Крестьяне с поразительной ловкостью управляют санями, иногда они даже правят ими стоя". Жан Батист Лепренс (1734-1781) — выдающийся французский художник. С 1758 по 1763 гг. жил в России. Много путешествуя по Финляндии, Прибалтике и Сибири, он создал значительное число зарисовок, которые легли в основу его позднейших произведений. С 1764 по 1768 гг. в Париже были изданы его гравюрные сюиты, посвященные костюмам и обычаям народов России. Графические работы Лепренса, посвященные России и ее народам, замечательны тем, что автор был свободен в построении композиции, благодаря чему рисунки его более реалистичны, чем у других худож-ников XVIII в. По правилам не разрешалось давать проезжающим лошадей, если они не записа-ли подорожной и не расплатились за все забранное у содержателя станции. «В летнее время обыкновенных проезжающих надобно везти со скоростью до деся-ти, в зимнее — до двенадцати, а в осеннее — до восьми верст в час». Курьеры и фельдегери гнали коней «столь спешно, сколько сие было возможно». На каждой станции были особые журналы, своего рода жалобные книги, записи в которых доводились до сведения почтовых чиновников. Проезжающим запрещалось при-теснять смотрителей и наносить побои ямщикам. С другой стороны, смотрите-лям полагалось все законные требования путников «исполнять немедленно, крот-ко и учтиво...». Плата за проезд зависела от количества затребованных лошадей, вида повозки и, надо сказать, она была довольно высокой. В середине XIX века проезд от Москвы до Рязани стоил 7 рублей — по данным, приведенным Сал-тыковым-Щедриным в «Мелочах жизни». За эти деньги можно было купить корову ! Кроме того, все проезжающие обязаны были давать ямщикам на водку 6 копеек серебром. Видимо, этих копеек хватало ямщику для того, чтобы он был «и сыт, и слегка пьян, и нос в табаке». Правила эти, как издавна водилось на Руси, постоянно нарушались и смотрителями, и ямщиками, и проезжающими. Доста-точно прочитать первую часть повести А. С. Пушкина «Станционный смотри-тель», чтобы ясно представить себе реальное положение дел на российских до-рогах в благополучном XIX веке. Первая железная дорога, проложенная в нашем крае в последнем десятилетии XIX века, не потеснила ямщиков, наоборот, увеличение потока перевозимых гру-зов способствовало развитию гужевого транспорта. И к станциям, и в глубь уезда товары перевозились безотказными лошадками Оживилась работа почтового ведомства, возрос общий грузопоток, увеличилось количество разного рода пассажиров. Во многих селах стали создаваться земские ставки лошадей, содержатели которых являлись своего рода наследниками дел пушкинских станционных смотрителей.
А. Орловский "Тройка (Фельдъегерь)", 1812 г. Накануне первой мировой войны эту должность в Спасском уезде занимали в Анаеве — М. М. Нестеров, в Зарубкине — А. А. Рассказов, в Пичпанде — М. Н. Ивашкин. В Зубовой Поляне содержателем ставки земских лошадей в те го-ды был Григорий Никитич Пьянов. Само поселение состояло из четырех частей : улицы Зубовской (ныне Проле-тарская), Пьяновки (современная улица Ленинская), Поповки (территория старого педучилища, где находился чугунолитейный «завод» Попова) и железно-дорожной станции с прилегающими к ней домами «помещиков». В отчете Спасской земской управы за 1913 год в графе расходов записано : "Вы-делено содержателю ставки (8 лошадей) в Зубовой Поляне Г. Н. Пьянову 37 рублей 10 копеек, а содержателю перевозов на реке Парце Маркову — 69 руб-лей 15 копеек". Григорий Никитич Пьянов хорошо знал свое дело, был честным, трудолюби-вым и уважаемым человеком. По соседству жили его родичи и родные братья : Семен, Михаил, Василий, Федор, которые работали на железной дороге, лесо-заготовках и занимались извозом. Сын содержателя ставки Григория Пьянова, родившийся в грозном 1905 году и названный Иваном, с десяти лет помогал от-цу во всех работах по уходу за лошадьми и, наверное, мечтал унаследовать от-цовское дело. Но судьба распорядилась иначе. Война сменилась революцией и новой войной, которая разрушила отлаженную, надежную, старую мирную жизнь. Ликвидация законной власти в 1917 году привела к небывалому всплеску банди-тизма в Зубовой Поляне, окрестных лесах и на большой дороге. Воры и убийцы, грабившие купцов и других беззащитных путников, скрывавшиеся в притонах, в царское время побаивались властей и огласки, боялись всенародного осуждения. Теперь же они уверовали в свою безнаказанность. Многие мужчины в годы гражданской войны служили в Красной Армии, в селах же оставались женщи-ны, дети, старики и инвалиды. Некому было дать отпор шайкам дезертиров и уголовников. Казалось, все ужасы ада перенеслись на улицы беспризорных по-селков, наполняя их стонами, кровью и беспощадным насилием. Дети и женщи-ны пребывали в вечном страхе: содрогаясь от ужаса, прислушивались они к ноч-ным шагам и шорохам, стукам в окна, лаю собак. Анна Григорьевна Пьянова вспоминала, что однажды бандиты приехали в Зубово днем на пяти подводах. Они избили и связали отца, который охранял казенные склады, сломали запоры и, нагрузив пять возов, уехали в неизвестном направлении. Многие жители Зу-бовой Поляны потворствовали грабителям, укрывали и привечали воров, ску-пали краденое, информировали главарей шаек о положении в поселке. Только к середине 20-х годов жизнь в Зубовой Поляне стала спокойнее, но судьба гото-вила семье Пьяновых новые испытания, новые муки. Не успели они поблагодарить Бога за спасение в лихое время, как начались кол-лективизация, раскулачивание, ссылки. Григорий Никитич был признан кула-ком, хотя он имел в своем хозяйстве только две лошади. Не дав времени на сбо-ры, без вещей, всю семью Пьяновых вместе с другими несчастными погрузили в вагоны и повезли в Казахстан. Ехали долго, только в ноябре привезли их в ок-рестности Караганды, выгрузили из вагонов среди голой степи и сказали : вот ваша земля, живите, как хотите.
в открытой, каменистой степи. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась. Иван Григорьевич не унаследовал отцовское дело, да в этом и не было нужды, но умение обращаться с лошадьми пригодилось ему в ссылке. Его дети — внучки Григория Никитича Пьянова — Капитолина, Татьяна, Людмила и Лидия долго жили в Казахстане, а в те годы, когда суровая Россия отвернулась от рос-сиян ближнего зарубежья, вернулись на родину. Род ямщиков Пьяновых не иссяк, среди близких и дальних родственников Гри-гория Никитича есть и врачи, и учителя, и разного рода служащие. Семейные предания, хранимые жителями той части Зубовой Поляны, которая некогда на-зывалась Пьяновкой, напоминают всем нам об интересных деталях быта про-шедшего времени, о главном занятии жителей поселка, о суровой судьбе послед-них ямщиков. История Бурцевых, Полякиных, Глуховых, Пекиных и десят-ков других зубовополянских семей родственными узами в той или иной степени связана с Григорием Никитичем Пьяновым — последним профессиональным ямщиком в нашем крае, последним «станционным смотрителем» прошлого века. А.Прохоров, краевед.
Другие рассказы зубовополянцев о коллективизации и
раскулачивании : На страницу Из века в век |
