Город Спасск в день 7 ноября в первые годы Советской власти.
Фото из Спасского краеведческого музея.

ПАМЯТНЫЕ ЗАПИСКИ О СПАССКЕ−БЕДНОДЕМЬЯНОВСКЕ

"Корытцева Зинаида Алексеевна — единственная из женщин нашего города, которая по-настоящему интересуется историей Спасска и Беднодемьяновска, она написала воспоминания об общественной жизни, религии, образовании, культуре, революционных событиях, исторических местах Спасского края". В. Саунин, спасский краевед

Сначала

"В своей книге «След на земле» (2003 год) автор В. П. Саунин много и хорошо написал о земляках, участвовавших в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. А что и как было до этой войны в нашем семействе? Расскажу.

Мой отец, Корытцев Алексей Самойлович, тоже воевал на двух войнах и че-тыре года отслужил в солдатах. Родился в 1876 году. Был призван в 1898 году в солдаты, прослужил четыре года в городе Козлове (сейчас Мичуринск) Там-бовской губернии. Из солдат вернулся в 1902 году. Осенью 1903 года женился, а в июне 1904 году мобилизовали его на Японскую войну. Воевал в Манчжурии на кровавых манчжурских полях, на реке Шахэ, в бою, которой описал генерал Игнатьев в своей книги «50 лет в строю», участвовал в бою под Мугденом. До-мой вернулся в 1906 году.

Работал мельником на паровой мельнице акционерного общества Нижегородс-кого торфа во Владимирской губернии.

В июле 1914 года отца мобилизовали на империалистическую войну. Мама оста-лась на руках с двумя малолетними детьми. Из Владимирской губернии пере-ехала в город Спасск к родному отцу Петру Афанасьевичу Богомазову. Спа-сибо, что он был добрый отец и любящий своих внучат дедушка.

Царское правительство платило маме как солдатке по 3 рубля на ребенка. У деда не было ни коровы, ни лошади. Он — мещанин, мелкий тархан (тархан — сбор-щик шкурок домашних животных), на салазках собирал шкурьё и сдавал его спас-скому купцу Барабошкину. Вот так и жили.

В городе Спасске многие мужчины не призывались на японскую и империалис-тическую войны, царское правительство мобилизовало на фронт в первую оче-редь тех, кто прошёл солдатскую службу, таких, как мой отец. Город жил своей жизнью. Только мама-солдатка ходила в черной одежде.

Отец воевал, был на позициях в боях, видел и испытал взрывы снарядов, бомб, окопы, на двух войнах защищал Отечество четыре с половиной года. Заработал кресты и медали, которые потом выбросил сразу после Октябрьской револю-ции. Так же, как и в Великую Отечественную, в те войны слагались песни о войне. Приведу два куплета из тех песен :

По возвращении с империалистической войны отец служил два с половиной го-да в Совете Народного хозяйства (СНХ) по приемке в Спасском уезде мель-ниц, маслобоек, просорушек. Уволился в связи с ликвидацией СНХ и до конца жизни работал в разных хозяйственных организациях Спасска.

Ещё о городе

В 1891 году началось сооружение Великого Сибирского пути, тогда и началась строиться Московско-Казанская железная дорога. В городе прошёл слух, что железная дорога пройдёт через город. И действительно, в город приехали инже-неры-строители и уже наметили, где будет построен вокзал.

Местное купечество и городская «головка» не были заинтересованы в проведе-нии железной дороги через город, так как считали, что упадут цены на их сырьё (что им невыгодно), поэтому очень холодно приняли инженеров-строителей. Этим безразличием спасских купцов воспользовались богатые землевладельцы Вихров и генерал Арапов (скорее всего, это одна из тех легенд, которые всегда присутству-ют в истории любого города, профессиональные историки утверждают, что местные власти доби-вались проведения железной дороги через Спасск  — примеч. автора сайта). Так возникли железнодорожные станции Вихров разъезд и Арапово (сейчас Ковылкино). Железная дорога прошла в стороне, севернее Спасска на расстоянии 18 вёрст (станция Торбеево), где в то время было несколько мордовских изб. Это обсто-ятельство и заморозило развитие города Спасска.

Вплоть до революции специальные ямщики (Плотниковы, Полубабкины и дру-гие) продолжали гонять ямщину на станцию Торбеево. Так и звенели их коло-кольчики под дугой, возвращаясь со станции, как поётся в песне : «И колокольчик — дар Валдая звенит уныло под дугой».

Спасск был уездным городом Тамбовской губернии, и, как во всех уездных го-родах Российской империи, в нём были : городская управа, полиция (начальник полиции — исправник), почта, суд, земская больница, приходская школа, город-ское училище, позднее гимназия. На окраине города в конце Тамбовской улицы стояло кирпичное 2-х этажное здание, обнесённое высокой кирпичной стеной — тюрьма. В городе был прекрасный белокаменный Собор и две церкви: «Воз-несение» и на кладбище «Успение». Так как в городе было более 100 домов ста-рообрядцев, то существовала и старообрядческая церковь.

Улицы города расположены симметрично: семь улиц на север и одна с востока на запад : Успенская (сейчас Решетникова), Вознесенская (сейчас Пролетар-ская), Соборная (сейчас Революционная), Тамбовская (сейчас Коммуналь-ная), Нижняя или Дворянская (сейчас Советская), Поповская (сейчас Воло-дарского), Вихрова (сейчас Красная) и одна улица центральная, проходившая с востока на запад, как бы разделяла город на две части, Московская (сейчас Ле-нина). Она соединяла две площади: Соборную и Конную. За Конной площадью была односторонняя улица в несколько домов, её именовали Солдатской (сей-час Аляпкина).

На Тамбовской улице был прекрасный городской сквер (сейчас — около район-ной больницы) с вековыми деревьями и тенистыми аллеями. В аллеях — лавоч-ки для отдыха. Много публики ходило в сквер гулять, особенно в праздничные дни, подростки в сквер ходили только с родителями.

В сквере был деревянный летний театр: сцена, партер, ложи, амфитеатр и галёр-ка. В аллее перед входом в театр стояли летние павильоны, где продавались сла-дости.

В годы НЭПа в город летом приезжали группы артистов, спектакли ставили в летнем театре. Приезжали украинские артисты, ставили «Ревизора», «Тараса Бульбу», «Наталку-Полтавку». Их публика любила, у них после спектакля на сцене были танцы, нечто вроде балета. Сквер занимал целый квартал. Был сто-рож, который охранял его.

В годы войны театр растащили на дрова, в сквере вырубили много деревьев. После войны ни сквер, ни театр не восстановили.

За Конной площадью под уклон к «Карасёву» саду, как его называли в городе, простиралась огромная дерновая луговина. Она веками не распахивалась и не за-страивалась. На луговину, в первый же день сухой и солнечный, горожане при-ходили гулять. Летом на луговине как бархат зеленела трава, зимой под ярким зимним солнцем сверкал, искрился снег.

С одной стороны луговины был пруд, а через гать (плотина) — глубокий обры-вистый овраг. Пруд и овраг существуют и теперь, но что осталось от пруда ? Сей-час он напоминает высохшее болото, а прежде был глубокий. Зимы были снеж-ные и морозные, пруд замерзал толстым слоем льда. В середине марта на пруду кололи лёд для больницы (холодильников), а отдельные хозяева — для себя в погреба.

Пруд как и сад назывался «Карасёвым». С левой стороны луговины стояли ри-ги, а за ригами до лугов расстилались и колосились поля, которые от летнего ве-терка переливались, как морские волны, и на солнце отливали золотом.

Вдали, под уклоном луговины, как зелёная роща, виднелся «Карасев сад». Его называли по фамилии одного владельца, хотя он принадлежал трём хозяевам и состоял как бы из трёх садов. Каждый сад имел отдельные ворота, а тот, что при-надлежал Карасёву, был особенно благоустроенным: на острове, окруженным водой (к островку был перекинут мостик), стоял стол, за которым пили чай, при-нимали гостей.

Все эти сады со стороны луговины были огорожены сплошной деревянной изго-родью, вдоль изгороди росли вековые деревья: липы, берёзы, тополя, они созда-вали аллею. С противоположной стороны садов изгороди не было, их омывала мелководная речка.

После Октябрьской революции сады были национализированы и сдавались в аренду, затем они принадлежали колхозу «Большевик», а потом были почти бес-хозными.

Вот, пожалуй, и все достопримечательности Спасска. Но главной достоприме-чательностью города оставался все-таки красавец Собор с двенадцатью колонна-ми и с большим колоколом весом в 912 пудов. Собор окончательно был взорван 20 сентября 1967 года.

Облик Спасска формировался в основном усилиями вышепоименованных купцов и подобных ими людей. Они и продолжали отстраивать город.

Как и сейчас, в городе существовало и существует два кладбища: православное на бывшей Успенской улице (сейчас Решетникова) и старообрядческое — за городом, за рекой, на крутой горе. Православное кладбище тогда было обнесено с двух сторон глухой белой кирпичной оградой, две другие сторон — деревянной. На кладбище было двое ворот: центральные и боковые. На центральных воротах красовались железные аккуратные двери. Недалеко от ворот стояла красивая, на каменном фундаменте, деревянная церковь Успения. Она была выкрашена в светло-коричневый цвет. Церквушка была со звоном. Рядом с церковью стояла белая кирпичная часовня со склепом купцов Сазонкиных. В часовне висели иконы, в праздники и в дни памяти усопших перед иконами горела лампада, ко-торую зажигал и гасил сторож кладбища. Летом в праздничные дни двери часов-ни открывали.

Напротив церкви стояли два одинаковых и красивых балдахина. Балдахины сто-яли на четырёх чугунных фигурных столбах, поддерживающих четырёхгранную железную крышу зелёного цвета, края которой окаймляли тонкие металлические кружева. Над крышей возвышался крест. Балдахины были обнесены оградой, пол был покрыт плитами, под балдахинами стояли чёрные мраморные памятники за-хороненным с надписями золотыми буквами. Один балдахин был Конояров, другой — Пимбурских.

Среди других памятников выделялся памятник на могиле священника в виде аналоя из белого мрамора. Были и другие памятники, но больше кресты. Памят-ники и ограды на могилах были, разумеется, только у купцов и богатых людей.

Старообрядческое кладбище находится и сейчас за северной частью города, на горе (в городе раньше её звали «крутая гора»). Гора никогда не распахивалась, представляла собой дерновую луговину. С крутой горы очень хорошо смотрелась панорама города, утопавшего в садах и украшенного белокаменным Собором и церквями. Виднелись также ветряные мельницы и «Карасёв» сад.

Кладбище с четырёх сторон было обнесено высокой деревянной оградой. Внут-ри, с одной стороны изгороди, росли высокие тополя, создавая вторую живую изгородь. Здесь были деревянные ворота, избушка для сторожа и деревянная мо-лельня. На могилах было много крестов и немного памятников. У купцов Кара-сёвых, Вихровых, Филипповых, Турусовых на постаментах стояли черные мраморные гробницы с золотыми надписями. Такие гробницы сохранились в Москве на Рогожском кладбище у купцов Морозовых, Стариковых и других. Были на кладбищах и балдахины.

Оба кладбища, и православное, и старообрядческое, находились в таком состо-янии до 30-х годов.

По традиции города народ на кладбище ходил 28 августа, на праздник Успения Пресвятой Богородицы (этот праздник считался обязательным для посещения кладбищ и поминовения усопших родителей), в этот день на кладбище ходили с цветами, пирогами, яблоками. Духовенство на кладбище служило общий моле-бен, после которого по просьбе родственников служило по отдельным могилам.

В этот день в городе не было дома, из которого не пошли на кладбище помянуть своих близких усопших.

Ещё о нескольких традициях. В воскресенье на Троицу угощали друг друга, назы-вали это : «развивать курники». После угощения шли в луга, свивали венки, в венках шли к речке Студенец. Венки бросали в воду: чей венок легче поплывёт, той девице и замуж скоро выходить.

Был в городе ещё такой странный обычай : на третий день Троицы «купались». Утром специально плохо одетые женщины были затейниками, и молодые муж-чины выходили на улицу с ведрами воды, обливали друг друга и случайных про-хожих. В это утро лучше не попадаться «купальщицам» — обольют любого, не по-щадят. На улицах всё утро шум, крик, смех, всюду плещут из вёдер. Поэтому в этот день люди старались не выходить из дома. Так в прошлом горожане отме-чали праздник Троицы...

За городом через речку находились пригороды, жители этих пригородов от-личались от горожан своим бытом, одеждой, бескультурьем, хотя и город не от-личался особенной культурой. Таких пригородов было семь : Малиновка, Само-дуровка, Низовка, Ломовка, Выселки, Хутора и Бордадыновка. Все они ни-чем не отличались друг от друга и были не примечательны. А вот Бордады-новка, через которую шла большая столбовая дорога на станцию Торбеево, мно-го видела на своём веку встреч, но больше провожаний и расставаний.

Бордадыновка расположена на севере города, на горе, рядом со старообряд-ческим кладбищем, разделяющим от него глубоким оврагом. Много слёз пролито по улице этой дороги теми, кто провожал дорогих покойников в последний путь, а также сыновей, мужей и братьев на войну. Поднявшись в гору и пройдя всю Бордадыновку, провожающие и уходившие на войну, останавливались, снима-ли шапки и прощались с дорогими семьями, и в последний раз смотрели на очер-тания родного города, может быть прощаясь с ним навсегда, садились на подво-ды и отъезжали. Далеко ещё виднелись их лица, махание платками и шапками, потом постепенно всё удалялось и исчезало.

Так горожан провожали на Японскую войну в 1904 году, Германскую войну 1914 года и Великую Отечественную войну 1941 года.

Революция

До революции Спасск был торгово-купеческим городом. Революция ликвиди-ровала городское купечество, национализировала здания, принадлежавшие куп-цам. Часть этих домов заняли госучреждения. Бывшее здание «Управы» занял районный комитет партии, дом купца 1-ой гильдии Вихрова — милиция. Ос-тальные купеческие дома отдали под квартиры рабочим, служащим и людям, не имеющим своего жилья.

После революции крестьяне получили землю дворян, помещиков, и с энергией стали обрабатывать поля.

Из многих сел, окружающих город Спасск в то время, пять были помещичьи: Абашево, Липяги, Ахлебинино, Веденяпино и Устье.

Село Устье принадлежало помещикам Хохловым, один из них, Павел Акин-фиевич, работал артистом на первых ролях в Большом театре в Москве. С ним познакомился великий русский певец Ф. Н. Шаляпин. В летнее время во-круг усадьбы Хохлова собирались крестьяне послушать пение знаменитых мос-ковских артистов, друзей своего барина П. А. Хохлова.

Новая экономическая политика (НЭП)

В годы НЭПА в Спасске торговали мелкие торговцы: Кирюнов, Кубасов, Ка-рягин и другие. Они имели свои деревянные холодные лавки, поставленные в два ряда за бывшими торговыми купеческими корпусами (сейчас — цех № 18 Пензенского дизельного завода. B.C.) Шла торговля бакалеей, колбасными из-делиями, сухофруктами, постным мослом, галантереей (Горюнов). Торговля шла и в бывших купеческих лавках 1-го корпуса : бакалея, хозтовары, вино-водочные изделия — здесь была торговля государственная. Купеческие лавки 2-го корпуса были закрыты и приспособлены под склады.

Базары ломились от сельскохозяйственной продукции крестьян уезда, крестьяне привозили свою продукцию на возах, кулями, мешками, бочками. Осенью базар утопал в яблоках разных сортов: бураинка, титовка, осенний сизый анис и ду-шистая янтарная антоновка. Базарный день — суббота, торговля шла на двух ба-зарах, на Соборной и Конной площадях. На Соборной площади торговали зер-ном. Здесь был специальный ряд. Рожь, пшено, гречка, горох, чечевица, ржаная, пшеничная мука. Отдельный ряд был с маслом: подсолнечным, конопляным, льняным, сливочным и топленым. Еще один ряд — рыбный, рыбу привозили из Сызрани. Здесь же торговали абашевские горшечники глиняной посудой и иг-рушками. Пшеничная мука, рис продавались также в лавках торгового корпуса.

На Конной площади торговали скотиной, кормом, лесом (тесом, досками, брев-нами), древесным углем, щепными товарами, граблями, лопатами, метлами, ве-никами.

В начале НЭПА жизнь в Спасске шла относительно спокойно. По сложившимся дореволюционным традициям жители города отмечали христианские праздни-ки. В Спасо-Преображенском Соборе, Вознесенской, Успенской (на кладбище), старообрядческой церквах шла церковная служба под звон колоколов, звонил большой колокол Собора, который был слышан за несколько километров от Спас-ска.

Кроме христианских праздников отмечали революционные праздники 7-е нояб-ря и 1 мая. В эти праздники на площади напротив райкома партии организовы-вались митинги, с трибуны выступали: секретарь райкома, председатель РИКа (райисполкома), другие руководители и представители трудящихся.

На митинги приходили колоннами, с флагами школы: II-ой ступени, начальной и семилетней, служащие в организациях, горожане. Лица у всех были празднич-ные, все — нарядные, играл духовой оркестр. После митинга колонны учащихся школ с песнями ходили по 2-3-м улицам, а за ними шли и горожане. У меня в па-мяти осталось воспоминание о митинге 1928 года, когда я, первоклашка школы «5-й Октябрь» шла на митинг 7 ноября, у меня в душе была гордость, что я иду на митинг, как взрослая.

Немного о культуре в городе в период НЭПА: в ДСК (Доме соцкультуры) рабо-тал кинотеатр, в котором показывали немые фильмы со знаменитой артисткой Верой Холодной, приезжали артисты, показывали спектакли.

Барышни и кавалеры, нэпманы и их чада в праздничные дни и по воскресениям гуляли по Тамбовской (сейчас — ул. Коммунальная). Они составляли тогда «великосветский круг» Спасска. Барышни из этого круга зимой одевались в паль-то с меховым воротником, фетровые шляпы с полями, белые фетровые боты на высоком каблуке. Кавалеры тоже одеты по тогдашней моде в зимние пальто с ка-ракулевым воротником, каракулевые шапки фасоном «вдоль улицы», брюки на выпуск, зимние ботинки. Зажиточные родители в зимние праздничные дни уст-раивали званые вечера с танцами и чаем.

На спектакли часто приезжающих в наш город трупп артистов из разных городов билеты разбирались полностью, иногда их даже не хватало.

шкурок). В городе было прекрасное фотоателье Печёнкина. На одной из имею-щихся фотографий на обратной стороне было напечатано : «Работа премирована на фотографических конкурсах в городе Уфе и в городе Томске».

Наступал конец НЭПА. По городу поползли слухи о раскулачивании, выселении из города зажиточных людей, о коллективизации в селе. Сейчас уже трудно вспомнить фамилии всех относительно богатых и зажиточных горожан, но мно-гие из них : Летины, Барабошкины, Хомутовские, Рагузины, Лозгачевы, Ко-рягины, Вярвельские и другие бросили свои дома и уехали из города. Остались в городе семьи крестьян, приторговывавших в субботние дни на базаре. Ни ла-вок, ничего они не имели, не считались зажиточными и действительно ими не были. И все-таки некоторые из них попали под раскулачивание.

Мне не забыть, как раскулачивали одного такого «кулака» в начале 1930 года. Жили мы тогда за Конной площадью. Недалеко от нас, на углу Конной, жил со своей большой семьей Леонтий Божьев, по улице звали его Левак, кроме четы-рёх детей содержал ещё двух сирот, племянников. Имел флигель на три окна, кух-ню, позади огород, двор с конюшней и сараем, во дворе всегда грязь по колени.

Леонтий был крестьянин, имел корову, лошадь, но, чтобы прокормить семью из 8 человек, этого не хватало. Он стал торговать мясом : покупал летом на базаре дешевую скотину, выгуливал, откармливал, резал и выставлял на продажу. Сам ходил всегда замызганный, штаны заправлены в грязнущие сапоги, такие же ко-соворотка и пиджачишко. Дети его, Колька и Васька, всегда разутые, но весё-лые ребята, прибегали к нам на луговину, и мы вместе с ними играли в «чижик» и лапту.

Вот этого отца семейства и раскулачили. Отобрали корову, лошадь, флигель. Наз-начали день выселения и отправки вместе с семьёй «на Соловки» (Соловки — Соловецкие острова в Белом море. Монастырь. В 1923-39 гг. Соловецкий ла-герь особого назначения, СЛОН. В.С.). В этот день около дома Божьева соб-рался народ, соседи, и я была в этом числе, многие провожающие плакали, в го-лос кричали отъезжающие, и взрослые, и дети. Мне особенно было жалко детей, наших друзей Кольку и Ваську.

Началось настоящее разорение нашего Спасска. В 1929 году закрыли Спасо-Пре-ображенский Собор. Зимой горожане совместно со священнослужителями пи-сали в Москву, чтобы разрешили к Пасхе открыть Собор. Москва не разрешила. В 1930 году взорвали колокольню с холодной церковью. 20 сентября 1937 года взорвали холодную церковь Собора с 12-ю портиками и 5-ю главами. Тогда же сломали на кладбище деревянную церковь «Успение», старообрядческую цер-ковь. На православном кладбище сломали кирпичную белую часовню Сазонки-ных, она стояла рядом с церковью «Успения», свалили памятники, стоявшие под балдахинами на могилах.

На старообрядческом кладбище сломали деревянную часовню, деревянную огра-ду кладбища, избушку сторожа, свалили памятники и надгробья, сломали балда-хин купцов Карасёвых, раскопали склепы.

В 1930-м году закрыли базар на Соборной площади, стали торговать только на Конной. Да при тогдашнем развале сельского хозяйства и торговать было нечем. После раскулачивания и разгрома торговли город как будто замер : тишина, на улицах не видно людей, на лавочках около домов сидящих тоже не видно.

Началась коллективизация. Кто не шёл в колхоз, у тех отбирали землю. Многие из тех, кто не хотел стать колхозником, уезжали из города.

В Беднодемьяновске был организован колхоз «Большевик», ему передали и Карасёв сад (сейчас — ул. Заводская).

В 1933 году в Поволжье был сильный голод, он коснулся и нас : пропали мука, хлеб, сахар. Я ходила с сестрой Нюрой в луга собирать щавель, но и его не хвата-ло.

В 1930-х годах сломали семь ветряных мельниц, разобрали паровую мельницу в усадьбе Воробьёва (купец), на площади около Собора сломали пожарную калан-чу. Старинные особняки теряли свой первоначальный вид, никто ничего не стро-ил, не ремонтировал.

Плохо стали ремонтировать тротуары, в городе они были на улицах: Москов-ской, Тамбовской, Дворянской, Соборной и с трех сторон на площади Собор-ной. Угловые дома на этих улицах принадлежали богатым людям : Карасевым, Чернецовым, Барабошкиным, Богомазовым, Филипповым, Вихровым, Бу-зовкиным, Ухановым, Соколовым и другим. Около их домов были обязатель-но тротуары. На Успенской (Решетникова) и Карасевской (Пролетарской) тро-туаров почти не было.

Руководители города всегда были приезжие. Приедут, поработают немного и уезжают, им до города особого интереса не было. Например, в 1929-30-х годах председателем горсовета был Борисов, секретарем горсовета — Денисов, при них город опустел, замер. Они беспощадно раскулачивали, описывали имущест-во, выгоняли из домов, отправляли в ссылку. Город ветшал и пустел.

1937 год

Прошли годы, наступил страшный 1937 год. Я училась в восьмом классе. Жили мы на Пролетарской улице в доме № 42, в ДСК ходили огородом через свой сад. Сестра моя Рая с мужем Евгением Петровичем Шуваловым жили у нас. Однажды Евгений приходит с работы и говорит : «Забрали в милицию секрета-ря райкома Некрасова, председателя РИКа Буканова, директора совхоза Ша-бакина, старшего агронома совхоза и многих других».

Шабакина судили в здании Дома соцкультуры, судьи приезжали из Пензы. Ему ставили в вину, что он приказывал мельнику размалывать стекло, которое потом подмешивали в корм свиньям. Суд вынес приговор — расстрел. Шабакин на коленях со слезами на глазах перед всем залом отрицал обвинения и в последнем слове просил заменить расстрел вечной каторгой, но приговор так и оставили.

Забрали моего дядю Андрея, который работал мельником в совхозе, но его не допрашивали и не судили, а отправили в Наровчатскую тюрьму. Сначала дядя откуда-то писал, но вскоре пропал. У него осталось пять детей, потом они вос-питывались в детских домах.

Муж моей сестры Шувалов Е. П. в это время работал военруком в Беднодемь-яновском техникуме. Однажды его срочно вызвали в райком партии и предло-жили занять место директора техникума. Накануне директор техникума Чуев Сергей Афанасьевич внезапно уехал ночью с семьей (неизвестно куда). Евге-ний Петрович отказывался от назначения, предлагал назначить директором ко-го-нибудь из преподавателей — инженеров Васильева или Болысова, но сек-ретарь райкома отклонил его предложение и сказал : «Принимай техникум, мы тебе доверяем». Евгений Петрович с зимы 1937 года по июль 1938 года рабо-тал директором Беднодемьяновского техникума механизации.

Хотя и страшный был 1937 год, но это была моя, наша юность. Мы ходили в ки-но, считали, что лучше кино ничего нет, летом бегали в сквер, в парк около боль-ницы, со школой выступали в летнем театре сквера, танцевали. В школе я участ-вовала в хоркружке, у меня был первый голос."

З.А. Корытцева

Из книги В. Саунина «Годы и люди», Беднодемьяновск, 2005

Другие воспоминания З.А.Корытцевой