СИЯЖАР

Сказ тридцать четвёртый

То не гром грохочет в сизом небе,
То не туча молниями плещет,
Не дубы столетние с корнями
Напрочь выворачивают вихри, —
То, покачиваясь, блещет войско,
Блещет войско Грозного Ивана,
Грозного Ивана, государя.
Войско русское — до окоема,
Войско — света божьего не видно!
Впереди хоругвь на красном древке,
Спас на ней изображенный — темен
Борода Христа летит по ветру.
А за ним — в остроконечных шлема
При булатных саблях верховые,
А за ними — ратники пешою,
С бердышами, в кованых кольчугах.
А за ними вслед стрельцы лихие,
Полымем стреляющие люди.
А за ними с побережья Волги
Горные марийцы и чуваши...
Путь ведет их к логову душманов.
Кто верхом, а кто бежит и бегом...
Кони тащат на колесах пушки,
Люди на руках несут пищали.
На дорогах тесно ратной силе,
Поле не вмещает эту силу,
Путь леса широкий открывают,
Горы в сторону с пути отходят,
В реках расступается теченье...
И полки, как пламя, меж водою,
И никто остановить не может!

И собрал свой полк-дружину Слава.
— Други храбрые! — заговорил он.
Нам пора! Войска идут к Казани,
Поспешают. Пусть же каждый знает,
Что нам поручает государь наш.
Как ударят ядрами из пушек,
Как разрушат стены городские,
Нам врываться первыми в проломы.
Будут в нас стрелять казанцы яро,
Поливать нас пламенем, смолою,
Будут стрелы пролетать со свистом...
Мы и перед смертью не отступим!
Други храбрые, — к стенам Казани!
Пусть увидят, каковы мы в схватке,
Как враги разбитые сдадутся,
Если не поднимут кверху руки,
То застывшие протянут ноги! —
Как вода весной, рванулись к Волге.
За ночь переправилося войско.
Встали было поперек ногайцы,
Но полки царя их смяли скоро.
Утекли оставшиеся в город,
Затворили за собой ворота,
Кованые черные ворота.
Высоки вы, неприступны, стены,
Долго вам изнемогать в осаде!
Войско петлей окружило город,
Пушечным огнем кромсало стены,
Воины нет-нет да шли на приступ
Через ров, подкатывая туры...
Ну, а стены тоже не молчали,
Древние, они огонь метали,
Оперяя смертью, слали стрелы,
Скатывали каменные глыбы
И смолой кипящей поливали
Осаждавших, жаждавших победы.
И земля и дерева дымились.

Не напрасно там, свирепосерды,
Скрылись криводушные ногайцы,
Не хотят по-доброму сдаваться.
Перед смертью шмель жестоко жалит!
Город девяносто дён в осаде.
Беки и мурзы остервенели,
Осажденные теряют силы,
Отбиваются — а не сдаются,
Голодом сидят — а не сдаются.
Без воды сидят — а не сдаются.
Царь Иван, на посох опираясь,
На Казань глядит с тяжелой думой.
Ночи стали зябки. Скоро осень.
Там дожди пойдут... Там снег посыплет..
Высоки вы, яростные стены!
Царь ударил посохом о землю,
Топнул в нетерпении ногою...
И к шатру цареву прискакали
От полков большие воеводы.
Оглядел их царь и так сказал им:
— Слуги мои верные, пошто же
Не трубите в трубы и карнаи
И не вьется знамя над Казанью?
Как же сии стены одолеть нам,
Кто мне скажет, слуги-воеводы?
Милостью того не обойду я
И его пожалую богатством,
Серебром да златом, да уделом. —
Царь ударил посохом о землю. —
Вы молчите, очи опустивши!
Так идите, — государь им крикнул, —
Разыщите мудрого такого,
Чтоб уразумел он путь к победе... —
Государь свой тяжкий посох поднял
И на город острие направил.

Поскакали воеводы к войску
И гонцов во все края послали.
И два друга из дружины Славы
Тоже мигом на коней вскочили.
«Где найти нам мудреца такого?» —
Думали в пути Гамзур с Бурнаем.
Скоро на одной лесной развилке
В стороны разъехались, простившись...
Под вечер вблизи села большого
Шум побоища Бурнай услышал.
Он туда — на звон, на треск, на ржанье.
Глядь, бегут ногайцы, рассыпаясь,
Тронутые страхом, как слепые.
Их преследует какой-то всадник,
Сабля в небе молнией играет.
О, да с ним тут конная ватага!
Как настигнет богатырь ногайца,
Как с размаху рубанет ногайца,
Так и наземь голова сорвется
И покатится, сверкая глазом,
Как червя, земля притянет тело.
— Сияжар! — узнал Бурнай и сразу
Повернул коня очами к бою. —
Друг ты мой! — и прянул на подмогу,
Выдернув за крыж из ножен саблю.

И когда рассеялись ногайцы,
Обнялися Сияжар с Бурнаем.
— Нишке паз принес тебя откуда?
Говорили, был ты в заточенье
Неизвестно где — у Алаяра. —
Улыбнулся Сияжар: — Где был я,
Там теперь одна пустая яма.
Поспешал к царю я, да наткнулся
На отряд душманов... Шли на помощь.
Знают, что Казань еще не пала.
Вон лежит зарубленный мурза их.
Слышь, Бурнай, как разыскать мне Славу?
— К первым петухам к нему доедем. —
Трогая коня, Бурнай ответил.

Ночь плыла. Молчанье леса длилось.
Дождь накрапывал. Копыта били.
В тишине поскрипывали седла.
Каждый куст медведем притворялся.
Волчье око в тьме перебегало,
И раскатисто вслед ухал леший.
Близ полуночи среди деревьев
Тихо заметались пятна света,
И костры вдруг стали приближаться.
На одной поляне возле дуба
Векового — веселилось пламя.
От костра летели струи дыма.
Тут Бурнай остановился, щелкнул,
Будто перепелка, голос подал.
И на голос показался Слава.
Ратники из-за кустов сошлися.
— Ты, Бурнай? Так скоро? Али вести?
— Вести! На коне, со мною рядом.
Вот какие вести, — поглядите! —
Всадники въезжают на поляну.
— Сияжар! Откуда? — ахнул Слава. —
Спешивайся, друг мой, поскорее!
Спешивайтесь, люди дорогие!
Пуре нет, а накормить накормим.
Можно сыртью аль ушицей пряной,
Медвежатины прошу отведать,
А медовой сытою запьете.
Богатырь земли мордовской спрыгнул,
Под одежей звякнули доспехи.
— Дай-кось обниму тебя покрепче. —
И его схватил в объятья Слава. —
А уж мы с Вольгою убивались,
И в живых не чаяли увидеть...
Как перехитрил ты Алаяра?

Сели на бревно они под дубом,
Русский и мордвин, душа с душою,
И костра играющее пламя
Освещало тихую беседу.
Сияжар провел по лбу ладонью
И сказал: — Мне помогали люди.
Вот они. Пойдут на штурм Казани.
Алаяр — насильник, плел потайно
Для людей из лжи и злобы петлю...
Сам в удавке этой задохнется!
В подземелье, где я был прикован,
Разделял со мною злую участь
Пасынок злодея Алаяра...
Он сказал: «Казань не взять измором
Никому. Из города — наружу
Есть глубоко под землей широкий,
Долгий, тайный ход к лесному яру.
И оттоль таскают воду в бочках,
И еду тем ходом доставляют.
— Неужели? — удивился Слава. —
Сияжар, а яр и вход нашел бы?
— Хоть глаза мне завяжи, я мимо
Не пройду. Сафар приметы выдал...
— Так скорей поскачем к государю. —
Встал с бревна, заторопился Слава,
Приказал седлать коней быстрее,
И герои, как орлы, взвилися,
Стук копыт истаял меж деревьев...

У царя в шатре свеча горела,
Пред киртом теплилась лампада,
Рынды в ерихонках возле входа
С бердышами острыми стояли.
Царь сидел в кафтане, чуть мерцавшем
Прозолотью, рядом тонкий посох,
Будто аспид, прислонился к креслу.
Царь на Сияжара удивленно,
С любопытством ястребиным глянул.
— С чем пожаловал, молодчик, ночью,
Из-за благ каких ты досаждаешь?
Ну, попотчуй небылью, попотчуй,
Может, сказка по сердцу придется.
Говори! — И Сияжар тут начал,
Все поведал о подземном ходе...
— Это правда? — царь спросил сурово.
— Истинная! — отозвался Слава.
— Ишь ты, как на выручку приходишь
Сотоварищу. — Царь усмехнулся. —
Вот ты истину-то с ним и сыщешь!
Не найдете — на себя пеняйте,
Если с вас мне взыскивать придется... —
Царь откинулся на спинку кресла,
Цепкий взор на Сияжара кинул
И спросил, прищурившись пытливо:
— Чьего роду-племени ты будешь,
Молодец? Неужто сын боярский?
— Государь, я сын земли мордовской,
Дуболго отец мой. Родом эрзя.
— Дуболго? — царь думал, вспоминая. —
Не силач ли тот, храбрец мордовский,
Что моим князьям да воеводам
На Суре помог побить ногайцев?
— Государь, он самый, мой родитель.
— Видно, молодец, ты сын надежный.
Кланяйся отцу, скажи — царь помнит.
А сперва, не обессудь, разыщешь,
Яко жилу жизни, ход подземный.
Ты же, воевода верный, Слава,
Ратников своих бери поболе,
Да меня не обойди известьем,
Коли сыщется та жила жизни.
Как светать начнет — езжайте с богом!

Из шатра их выпустили рынды.
Чуть забрезжило — и поскакали,
Мимо стен Казани пролетели,
Путь врезался в лес густой, и к Волге
Две версты тропинками ветвился.
У оврага спешились. Глубок он.
Как бездонный. Выступы. Обрывы.
Вниз спускались, за кусты хватаясь,
Сияжар, за ним Бурнай и Слава,
Ратников десятка два на случай.
А на дне ручей ворчал. Две глыбы
Каменные, как медведи, грузно
На утоптанном стояли месте.
Сзади них, повыше, под кустами
Тайный лаз в заросшей мхами кладке.
Влезли в темень, запалили факел.
Ход просторен, слегами обложен,
И коню пройти в упряжке впору.
Долго шли сторожко... Вдруг ворота
Кованые, черные — закрыты!
Что за ними? Бог весть. Может, стража.
Пробовали их сломать, но даже
Пошатнуть и то не пошатнули.
Как железными корнями в камень
Вросшие, стояли воротища.

Сообщили Грозному. И Грозный
Сам приехал, приказал в овраге
Крепкие поставить караулы.
— Молодец, — сказал он Сияжару, —
Слово твое верно. Так же верно,
Как и то, что мы Казань не взяли,
Стен высоких пушки не взломали.
Что ты думаешь об этом, эрзя?
— Думаю, как сделать стены дымом! —
Царь настороженно вскинул брови,
Сияжар достойно поклонился.
— Государь, позволь поведать думу,
В душу мне запавшую... Под стены
Надо бы подкопы сделать, бочки
С порохом туда бы мы вкатили,
Бочек пятьдесят, и их взорвали б...
И через пролом дорога в город
Осаждающим открыта будет,
Будет некуда казанцам деться... —
Грозный после краткого раздумья
Заговорщицки взглянул на Славу...
— Сотоварищ-то твой дельный малый,
Светлая башка, видать, у парня,
И силач в отца, и думой красен.
Что ж, сокол, тебе и дело делать! —
Обратился к Сияжару Грозный. —
Пороху для божьей кары хватит!
Приступай, сын Дуболго, не мешкай,
Вместе с воеводой. Бог вам в помощь!

Дни и ночи, дни и ночи рыли,
Под землей вели проход под стены,
В два подкопа ратники вкатили
Бочки с порохом. И вот все войско
В напряженье — к приступу готово.
В подземелье Сияжар на бочках
Пятьдесят свечей зажег и вышел
И наружу две свечи горящих
Вынес осторожно к наблюдавшим,
И одну из них царю он отдал,
А другую сам зажал в деснице.
— Государь, как только наши свечи
Догорят, так стены и взорвутся!

Царь и воеводы в ожиданье...
Весело играют огонечки,
Слезно каплет ярый воск на землю,
Время тяжко тянется, и свечи
Сияжару кажутся столбами,
Фитили их будто бесконечны...
Вдруг свеча в руках царя моргнула,
Пальцы обожгла ему и сгасла,
И у Сияжара догорела...
Царь стряхнул воск ярый раздраженно.
— Молодец, ты, знать, горазд на шутки?
Царь повел свирепыми очами. —
Стены-то сии стоят греховно,
Супостаты на стенах ликуют...
Так иди же, молодец, на плаху!
— Государь, карать меня ты волен. —
Сияжар ответствовал спокойно. —
Отрубить мне голову успеешь.
Дай терпенью царскому продлиться...
Ведь на свежем воздухе, снаружи,
Я забыл, огонь горит сильнее,
А на бочках с порохом в подкопе
Свечи тают медленней и тише.
Государь, терпенью дай продлиться! Может... —
Сияжар не кончил речи. Он увидел, прежде чем услышал,
Взрыв... Земля, как на китах, качнулась,
Черный гром ударил в поднебесье,
И взлетели, дым опережая,
Бревна, каменные глыбы, люди...
Через миг второго взрыва грохот,
Содрогнулась мать-земля, и снова
К облакам взлетели, рассыпаясь,
Бревна, каменные глыбы, люди.
И, не дав опомниться казанцам,
Хлынули в пролом полки царевы!
Засверкали топоры и копья,
Заиграли бердыши и сабли,
И загрохали огнем пищали,
И над сечей поднялося знамя!
Грозный обернулся к Сияжару.
— Ну, сын Дуболго, служил ты верно.
Чем же наградить тебя прикажешь?
Может, золотом? А может, чином?
Может быть, пожаловать поместьем? —
Поклонился Сияжар, ответил:
— Государь земли великой русской!
Не прими же слово за гордыню,
Сердце не печется о награде,
Я еще не заслужил покамест.
Об одном осмелюсь попросить я:
Разреши мне вместе с земляками
Влиться в войско русское и тоже
Брать Казань и побивать ногаев! —
И сказал Иван Васильич Грозный:
— Сын отважный Дуболго, ты воин,
Верю слову твоему и сердцу.
Будь помощником Вольги и Славы,
Воеводам, верным мне и храбрым.
Сын отважный Дуболго, веди же
Соплеменников своих на битву,
Бейся с ворогом и супостатом,
Бейся беспощадно, аки пардус!

Сияжар сказал царю: — Спасибо! —
Низко поклонился — и помчался
Рядом с другом, воеводой Славой,
К землякам, стоявшим наготове,
Чтоб уйти самозабвенно в битву,
Что дымилась яростно в Казани.

Все жестоко в городе кипело,
И от крови камни размокали,
Стрелы сеялись, скакали копья,
Смерть навеки обрывала крики...
К вечеру казанцы город сдали
И победно трубы протрубили.
Вышли из угрюмых подземелий
Все порабощенные когда-то
Злобными ногайскими князьями,
Алчными казанскими мурзами.
Дни пошли, как ратники в походе,
И Казань из мертвых восставала,
Хлеб везли, и проводили воду...
Ибрагим и Архана, два друга,
Двух детей Уняши разыскали,
Вывели на площадь из укрытья,
Радостно их матери вручили.
А Витова, милая Витова
Раненым всю душу отдавала,
Перевязывала нежно раны
Воинам — и русским и эрзянам,
Обихаживала и поила.
Жизнь спасла веселому Гамзуру,
Раненого принесла в укрытье.
— Ах, Витова, — говорит Гамзур ей, —
Пребольшое братское спасибо!
Первое спасибо за спасенье,
А второе — за твое леченье!
Не лекарства раны мои лечат,
Руки твои нежные девичьи,
Руки успокаивают боли.
Ах, какое испытает счастье
Тот, кто назовет тебя женою...
Я бы тоже, может быть, женился
На любимой девушке Вияне,
Я бы тоже стал счастливым, если б
Не похитили ее ногайцы.
Рукодельницей слыла, певуньей.
Для семьи хорошей и веселой
Рождена была моя Вияна.
Ничего теперь о ней не слышно...
Может, на чужбине, здесь Вияна?
Как считаешь — всех ли мы отыщем?
— Вы ж сюда приехали за этим, —
Утешала нежная Витова. —
Проливали кровь не потому ли?..
Вы плененных всех освободите,
Снимете с несчастных путы рабства
И насильникам ногайцам руки
Загребущие укоротите.
— Чтоб твои слова сбылись, молюсь я
Вере пазу, — он сказал Витове, —
Пусть же кровь не пропадает даром.
Ты, Витова, позови Бурная,
Я давно соскучился о друге.
Говорят, он дрался беззаветно,
И наградой царь его отметил.

И пришел Бурнай к Гамзуру тотчас,
По-медвежьи взял его в объятья.
— Друг мой, волчье логово разбито...
Сияжар помог своей смекалкой...
— Как так Сияжар? Ты что болтаешь? —
Закричала на него Витова.—
Сияжар в плену у Алаяра,
В подземелье скованный томится!
— Что ты, что! — Бурнай заулыбался. —
Он давно утек из подлой ямы,
Он отряд привел к царю Ивану,
Он помог взорвать глухие стены,
Он во время штурма отличился.
Царь сказал, сражался он, как пардус!
Он, Вольга и Слава снаряжают
Ратников к тяжелому походу.
Царь их посылает для разгрома
Старого гнездовья Алаяра.
Нынче пополудни уезжаем
Все, все наши воины сурские...
— А меня оставить здесь решили? —
Горестно вздохнул Гамзур. — Обидно!
— Ну, зачем так? Отдыхай спокойно.
Поправляйся. Раны еще свежи.
Как расправимся мы с Алаяром,
Так сюда и за тобой заедем.
Не грусти! С тобою тут Витова,
Умная Уняша остается.
До свиданья! Ты не огорчайся.
Скоро будем в Гайрусе, дружище! —
И Бурнай Гамзуру подал руку.

Полк пошел. Ударили копыта.
Впереди всех Сияжар и Слава,
Посреди полка Вольга на карем,
Рядом с ним Бурнай на аргамаке.
И Витова оказалась с ними,
В воинских доспехах — на саврасом.
Ах, Витова! Надо ж — не отстала.

Мордовский фольклор

На первую страницу