|
Историко-этнографический сайт
|
|||||||||||||||||||
Администрация
|
ные мелкие промыслы у себя дома либо на стороне. Это и занимало время, и приносило некоторые денежные средства. Отхожие промыслы делились на ближние (в пределах своего уезда) и дальние (за его пределами). К ближним относились те, которыми кустари занимались без отрыва от своего хозяйства. В целом же данные промыслы предполагали вре-менный уход мелких товаропроизводителей промышленных изделий из своего селения в другие районы страны, где имелся сезонный спрос на рабочие руки и вырабатываемый товар. По структуре отхожие промыслы делились на земледельческие и неземледе-льческие (кустарные). К первым относились сезонно-полевые работы (сев, по-садка, уход за посевами, сенокос, уборка урожая, пастьба скота и т. д.), ко вторым — кустарные промыслы, связанные с валкой обуви, пошивом одежды, производ-ством лесоматериалов, бурлачеством, извозом и т. д. Отхожие промыслы зачастую были настолько развиты, что в зимние месяцы из некоторых селений Мордовии уходило почти все взрослое мужское население. Уходили крестьяне Мордовии главным образом за пределы своего уезда, т.е. в дальний отход. Это связано с тем, что в пределах уезда не получили широкого развития ни капиталистическая промышленность, ни капиталистическое земле-делие, которые могли бы поглотить свободные от своего хозяйства рабочие силы крестьянского населения. В дальний отход уходило взрослое население рабочего возраста. Основную массу отходников составляли мужчины — 91,4%, на долю женщин падало только 8,6%. Подростки и даже дети участвовали только в промыслах по изготовлению одеж-ды и обуви. У каждого портного или артели портных имелась своя партия, свои ученики-подростки; наряду со взрослыми мужчинами в отходе принимали уча-стие мальчики 12-14 лет. В целом по всем уездам Мордовии удельный вес отходников-мордвы был ниже, чем отходников русской национальности. В земледельческом же отходе по боль-шинству уездов преобладала мордва.
Крестьяне заблаговременно выкупали паспорта на отход, сбивались в артели в зависимости от характера специализации промысловиков-отходников (земле-дельческие или неземледельческие) численностью от 15-20 до 3-4 человек. Промысловики выбирали старосту или просто «старшего» для ведения счетов по доходам и расходам своих «доверителей», и те торговались за них с нанимате-лями. Надо отметить, что в отход отправлялись в основном мужчины и женщины с хо-рошим здоровьем. Не в последнюю очередь этого требовала длинная и доста-точно опасная дорога к месту отхода. Причем у разных категорий отходников сроки отхода, география отходничества, маршрут и способ передвижения были различными. Для крестьян, специализировавшихся на неземледельческих промыслах, вре-менем отхода были осень — весна (Покров – Масленица). Для крестьян, зани-мавшихся неземледельческими промыслами, сроки отходничества падали на весну — осень (от начала сельскохозяйственных работ до уборки урожая).
третьих, путем предварительного непосредственного изучения и получения ин-формации в ареале предполагаемого отхода (в основном это касалось отходни-ков, специализировавшихся на заготовке сена и уборке урожая). И, наконец, чет-вертый способ выбора места отхода — через рынок купли и продажи рабочей силы (земледельческие промыслы). Часть земледельческих отходников из Мордовии стремилась попасть на Повол-жские рынки труда. Это были города Сызрань, Вольск, Балаково и т. д., где создавались элементарные условия. Если была необходимость, сбивались в арте-ли и на заранее приготовленных конных подводах работодателей отправлялись на разные, иногда достаточно далекие (до 40 и более верст) расстояния. Цены на рынках найма отходников не были одинаковыми из года в год. Они зависели от урожайности как в местах выхода, так и в местах отхода, погодных условий и т. д. Обычно одинаковые цены складывались для достаточно большо-го округа (верст на 40–50), и работодателям было достаточно трудно сбить цену, так как отходники договорные дела поручали опытным в этих делах односель-чанам. Вполне возможно, именно на подобных торгах пошло по России гулять выражение : «Упрям, как мордвин». В то же время, по сообщениям очевидцев, отходники-земледельцы из мордовских краев выделялись из общей массы тру-долюбием и покладистым характером, что, безусловно, импонировало работо-дателям. Им отдавалось предпочтение, так как считалось, что «серые пензяки и мордва не так требовательны, обходятся дешевле и работают добросовест-нее». В целом же оплата труда рабочих-отходников была довольно низкой, что в принципе характерно для существовавшего уровня экономического развития и трудовых отношений. Средняя заработная плата отходников на сельскохозяй-ственных промыслах за летний период колебалась от 10 до 25 руб. На неземле-дельческих промыслах можно было заработать несколько больше. Плата за труд на кирпичных заводах в Краснослободском уезде доходила до 60 руб. в месяц. Однако столь высокие расценки характерны лишь для некоторых видов работ, для большинства же они были гораздо ниже. Например, неземледельческие рабо-чие Ардатовского уезда получали на приисках 18 руб., устройстве железно-дорожных путей — 17, рудниках — 15, фабриках и заводах — 14 руб. в месяц (см. данные по стоимости жизни в Спасском уезде в начале XX в.). Для разных категорий отходников различным был характер преодоления пути к предполагаемому месту отхода. В ближний отход, в селения своего или соседне-го уезда добирались пешком или на конной подводе. Более разнообразными бы-ли варианты преодоления пути следования отходниками в Оренбургскую, Са-марскую, Уфимскую губернии. Среди дальних отходников преобладали кресть-яне, занимавшиеся земледельческими промыслами. Поэтому каждую весну тыся-чи крестьян из Пензенской, Симбирской, Тамбовской губерний пешком, на ло-шадях, на речных судах, по железной дороге отправлялись в южном направлении к местам предполагаемого отхода или промежуточным центрам по найму на сельскохозяйственные работы. Ближним таким центром для мордовских кресть-ян была Сызрань. Зачастую этот маршрут составлялся наугад. «Они идут под влиянием слухов об урожае в таких-то местах и живо меняют направление при новых слухах, ничем иным не руководимые, кроме неточных рассказов и заман-чивых надежд». С запада Мордовии отходники нередко отправлялись в сторону Рязани, Яро-славля, Владимира. Там они занимались промыслами и ремёслами, связанны-ми с рубкой леса и обработкой древесины. Отходники, занимавшиеся валяльным, портняжным, плотничьим промысла-ми, ежегодно выезжали с наступлением осени, обычно после Покрова дня, ког-да уже был убран урожай, закончена подготовка дома и хозяйственных строений к зиме. Жены и близкие родственники провожали отходников обычно на подво-дах до железнодорожной станции, пристани или уездного центра, помогая пере-возить тяжелую поклажу.
воров. Нередко мытарь-вербовщик сам приезжал в село. Сначала было угощение и поклон начальству села, потом выставлялось угощение сельскому обществу. И начинался торг. «Рядятся, ладятся и пьют, пьют и плошки бьют», — так опи-сывал современник это событие. Наконец цены установлены, артели подобраны, подрядчик отсылает начальству «дачу», т. е. все годовые подати, за каждого зак-лючившего договор выдаёт кабальные задатки, назначает сроки отправления, пункты отправления и прибытия, сборные пункты. Кроме добровольного заключения договоров, имело место и принуждение. В этом случае местные власти (нередко в лице общины) по договоренности с судо-владельцем или его представителем вызывали наиболее нуждающихся и задол-жавших в уплате податей и налогов и принуждали их идти в бурлаки, в том числе и женщин. Бурлаки объединялись в артели. Каждая артель имела «артель-ного приказчика», руководившего переговорами с хозяином и всеми делами арте-ли, «харчевого десятника», ведавшего закупкой и распределением продуктов во время путины (питание осуществлялось из общего котла). Часть крестьян, занимавшихся земледельческими промыслами, подряжалась в своем или соседнем уезде. Надо отметить то, что предпринимательский найм не-редко сопровождался различными уловками. В частности, в конце XIX в. широ-ко практиковался «зимний» вид найма, когда работодатель ссужал крестьянина деньгами, продовольствием в счет будущих летних работ. Используя острую нуж-ду части крестьянства, работодатели (имущие крестьяне и помещики) значитель-но занижали цены на заранее обговоренные работы. «Зимний» найм значитель-но понижал расценки на различные виды сельскохозяйственных работ. Так повелось, что всякого рода договоры, в том числе на отходничество, у морд-вы не могли быть заключены когда угодно, а лишь в дни, посвященные высшим божествам, которые в силу этого и принуждаются договаривающимися сторона-ми как бы к санкционированию договора, к его закреплению и соблюдению. Существовали различные формы закрепления договоров, одной из которых было рукобитие. Для крепости договора обычно приглашались свидетели, в особенно-сти если дело касалось денег. Призывали в таких случаях соседа, преимуществен-но старика. Были и другие средства обеспечения договоров, такие, как порука, задаток, залог. Изредка у мордвы-эрзи практиковалась неустойка. Очень редко дела о договорах достигали волостного суда.
на заработках, он ни в коем случае на терял своего права на общественное досто-яние. Жена и дети отходника в семье в отсутствие мужа пользовались равными с остальными членами семьи правами. Любопытны сведения о том, как преодолевался путь отходниками. Из Симбир-ской губернии больше трети отходников до места найма добирались пешком, не-которые — пешком и пароходом, другие — только пароходом, многие — на раз-ных видах транспорта. Старостам артелей отходников приходилось много хлопотать и в дороге. «Так как мордвин привык торговаться не хуже татарина, — писал этнограф В. Майнов,— и нам не раз случалось видеть, что капитаны волжских пароходов, поторговавшись с добрый час времени со старостой (кенджазыром), соглаша-лись доставить всю артель до места за 25 копеек с головы там, где по тарифу пришлось бы заплатить копеек по 75 с человека; надо знать, где выйти парохо-ду навстречу, т. е. не садиться, например, в городах, где никакой торг невозмо-жен, а выходить к таким пристаням, где нельзя ждать ни грузов, ни пассажи-ров; тут капитан поневоле долго упрямиться не будет, и кенджазыр с торже-ством выторгует добрый полтинник с рубля». Учитывая, что земледельческие отходники покидали свои селения весной, а отходники, специализировавшиеся на неземледельческих промыслах, — осенью, то соответственно времени года была и одежда. Первые были одеты и обуты налегке : с заплечным холщовым мешком с минимальным запасом одежды, за-пасной парой лаптей и небольшим продуктовым припасом. Промысловикам — портным, валяльщикам, лесорубам и пильщикам, — кроме легкой одежды, приходилось брать с собой или одевать теплую одежду.
У разных категорий отходников обычно нехитрые пожитки умещались в за-плечном холщовом мешке. У отходников-ремесленников с собой были орудия труда. Они обычно помещались в фанерном, дощатом или плетеном сундуке-че-модане. Это были деревянные колодки-модели, определяющие размер и фасон валенка, станки и установки для чесания шерсти, овечьи ножницы и еще многое другое, зависящее от системы валяния. Плотники, пильщики и лесорубы в по-добные сундуки-чемоданы также складывали все необходимые инструменты, включая топоры, рубанки и т. д. Лишь пилы были несколько больших габаритов, и они упаковывались в рогожу или мешковину отдельно. Портные отправлялись на свой промысел обычно партиями (в основном это были односельчане), человек по пять, иногда с учениками-мальчиками. Родители охотно отдавали своих детей для обучения портняжному ремеслу к опытным, хо-рошо известным на стороне портным. Отыскав себе работу в каком-нибудь се-лении, они оставались здесь, принимали заказы и, выполнив их, переходили в другое село. В среднем в отходе портные находились 130 дней : от Покрова до Масленицы. Большинство портных-промысловиков жили в доме заказчика, особенно когда пошив производился из материала заказчика, или в доме оди-ноких жителей села. Зажиточные портные в этих целях снимали «квартиры» и в них «на своих харчах» работали с учениками все свободное от сельскохозяйст-венных работ время.
Несмотря на то, что портные «отходили» партиями по 5 – 6 человек, на местах они работали в основном индивидуально или с учениками. Исследователь-этнограф конца прошлого столетия, говоря об отходниках-портных, отмечает : «Правильно организованного товарищества или артельного начала между ними нет». Особая нагрузка на отходников-портных, как впрочем и валяльщиков, ложи-лась на конец осени — начало зимы, так как в это время каждому крестьянину к зиме хотелось обзавестись теплой одеждой и обувью. Портные-отходники отмечали непритязательность требований крестьян по от-ношению к внешней отделке изготовляемой одежды. Главное внимание при шитье обращалось ими на прочность сшитой одежды, особенно будничной, для ежедневного пользования. Надо отметить, что отходники-кустари, как правило, дорожили своим именем и своими заказчиками. Особенно отличались в этом отношении мастеровые Ала-тырского, Ардатовского и Саранского уездов. В частности, в 1910 г. из Саран-ского уезда ходило в отход до 1000 портных. «Вестник Пензенского земства» в 1913 г. писал о них : «Уходят далеко партиями шить крестьянскую одежду : одни в Курскую и Воронежскую губернии, другие — в Самарскую губернию и вообще за Волгу... Уходят жить в свое село, в свою деревню, то есть туда, где его отец работал. В деревне той все, от мала до велика, их, швецов, знают, свыклись с ними, сдружились». Так, один из отходников-портных обслуживал многие эрзянские населенные пункты Самарской губернии. Здесь «ходячий портной» обшивал в основном крестьянские семьи, переходя из дома в дом : шил зипуны, армяки, шубняки, рубашки, брюки, шаровары, фуражки, суконные под-девки, а также женскую одежду.
пользовали алюминиевые котелки и деревянные ложки. Плотники нередко вы-тачивали чашки и ложки на месте отхода, используя это и как своеобразную рек-ламу — дарили их местным жителям. В особых случаях это превращалось в сво-его рода соревнование в мастерстве. В результате из, в общем-то, утилитарного по своему назначению предмета получалось художественное произведение (чаш-ка-братина, ложка с ручкой в виде конской или утиной головы и т. д.). Важно отметить, что такие штучные произведения искусства несли на себе этнические символы, родовые знаки. Этнические элементы в виде вышивки нередко име-лись и на личных, вещах отходников, носовых платках, варежках. Лесорубы ночевали в специально устроенных землянках или шалашах. Шалаши строили, останавливаясь на ночлег, и бурлаки. Отходники, особенно валяль-щики, в этом отношении были более привилегированной частью. Они исполь-зовали в этих целях выделяемое общиной пустующее жилье, или в качестве жи-лища использовалось то же помещение, где происходила валка, — это баня. Кро-ме того, в этих целях отходники использовали гумно, другие хозяйственные по-стройки, а также устраивали на усадьбе шалаши. География бурлачества ограничивалась берегами Волги и ее притоков. Много-языкими были бурлацкие артели. Согласно рассказу одного из старых волжских бурлаков бурлачество по своему составу было многонациональным : «Нас на Волге в то время было много : весь берег был устлан старыми лаптями, каких там не встретишь, — и русских, и мордовских, и татарских». Крестьяне-отходники несли информацию о жизни крестьян в других регионах, иных климатических зонах и хозяйственно-бытовых особенностях жителей тер-риторий. Их интересовало, какие сельскохозяйственные культуры возделывают-ся, какова урожайность и система землепользования, их интересовали цены на сельскохозяйственную продукцию и хозяйственные товары повседневного спро-са. Живо обсуждались вопросы городской жизни, быт и нравы горожан. На всю зиму хватало рассказов о впечатлениях от поездки на пароходе или по железной дороге. Здесь было интересно все : начиная от того, сколько нужно угля для топ-ки котлов на пароходе и паровозе, какова их скорость, и кончая тем, как спится на этих видах транспорта. Особенно интересны были рассказы отходников мордовской национальности о том, что и в тех краях проживают соплеменники (мокша и эрзя). Интересовало все : язык, одежда и обувь, кухня, семейный быт и устно-поэтическое творчество представителей эрзян и мокшан, сведения о предполагаемом прежнем месте жи-тельства предков. Отходники часто воспроизводили песни, легенды, предания, сказки, загадки, бытовавшие у мордвы в районах отхода. Это могли быть как ва-рианты, так и оригинальные произведения конкретного жанра устно-поэтичес-кого творчества мордовского народа. Конечно же, было много житейских чисто мужских рассказов о случившихся в отходе любовных похождениях, особенно с женщинами других национальнос-тей : в одном случае это была история о том, как удалось отвертеться от женить-бы в одном из башкирских селений, в другом рассказ, как эти похождения закон-чились женитьбой молодого отходника-мордвина на местной татарочке и приня-тием «татарской веры». А случалось, что, нагулявшись на стороне, отходник воз-вращался в родные места с молодой женой. Доводилось слышать и о том, что иной отходник оставлял на стороне «наследство». Многие житейские случаи в отходе затем на долгие годы становились поводом для насмешек и подначек. Вращаясь на стороне и слыша множество анекдотов, басен, сказок, промыслови-ки-отходники любили и сами «потешить народ своими рассказами о жар-птице или другой какой-нибудь диковинке». Несмотря на все перипетии отходничества с его дорожными мытарствами, не всегда удачной экономической стороной отходничества, уход крестьян, семьи в отход, а особенно возвращение с заработков живыми и здоровыми были событи-ями в жизни крестьянской семьи и сельской общины в целом. Во-первых, сред-ства, полученные в отходе, помогали снизить налоговое бремя крестьянского хо-зяйства, позволяли приобрести необходимую живность, включая корову, а в наи-более удачных случаях и лошадь; во-вторых, во время отсутствия хозяина у жен-щины — жены отходника, появлялась возможность утвердиться в глазах домо-чадцев и сельcкого мира, выявлялась значимость ее роли, а также ее детей; в-третьих, обновляется информационная база крестьянской семьи, политические, экономические, культурно-бытовые сведения, полученные в отходе. И, наконец, важно подчеркнуть, что по мере складывания всероссийского территориального разделения труда (включая и промыслового), Мордовия все определеннее выде-лялась как территория, имеющая отличительные особенности и занимающая оп-ределенное место во всероссийском рынке труда. Говоря о сути крестьянской промысловой деятельности, надо отметить, что в конце XIX – начале XX в. существовало достаточно развитое правовое простран-ство промыслово-предпринимательской деятельности. Оно заключалось в полу-чении лицензий на предпринимательскую деятельность, формы кредитования, учета и контроля за перемещением промыслового населения, имущественно-правовых гарантий, создании сети кустарно-выставочных центров. Важную роль в этом выполняла община, нацеливавшая крестьян на ведение самодостаточного хозяйства. В условиях же неустойчивого экономического развития она, по сути, являлась регулятором сезонной занятости крестьянского населения, а в трудо-избыточных селениях регулировала круглогодичный отток населения (более подробно о ремёслах и ремесленниках в Спасском уезде). После Октября 1917 г. отношение к промыслам было неоднозначным. С одной стороны, новые власти поощряли кустарно-промысловую деятельность, с другой — уже во второй Программе партии, принятой в 1919 г. на VIII съезде РКП(б), был взят курс на ограничение деятельности частно-предпринимательского секто-ра в сфере услуг и поощрения кооперативов кустарей. Надо сказать, что 20-е годы вновь отмечается творческий подъем народных про-мыслов. Дело в том, что в этот период промышленность не имела возможности полностью обеспечить население товарами домашнего обихода. Это можно было осуществить только через мелкую кустарную промышленность, которая до Октяб-ря 1917 г. занимала ведущее место в обеспечении потребностей крестьян в хо-зяйственных и бытовых изделиях. Вплоть до 1929 г. создавались необходимые условия для развития крестьянских промыслов, организовывались простейшие формы кооперативов : снабженчес-ких, сбытовых и т. д. Летом 1921 г. был сделан первый практический шаг по созданию на базе промы-словой кооперации государственной службы: принято постановление Совнар-кома РСФСР «О ремонтно-пошивочных и пошивочных мастерских». Согласно этому постановлению в ряде мест были открыты различные мастерские (порт-няжные, сапожные, столярные и др.). Промысловикам на льготных условиях от-пускались сырье и материалы, выдавалась специальная ссуда на приобретение нужных инструментов или оборудования. Но традиции промысловой деятельности крестьян входили во все большее про-тиворечие со стремлением официальных государственных и партийных органов сделать промыслы составной частью государственной промышленности, втис-нуть ее в рамки единого планового хозяйства. С конца 20-х годов всё больше сворачивается частная предпринимательская деятельность. Тяжёлый удар по промысловой деятельности был нанесён в годы коллективизации. В дальнейшем эта деятельность уже не имела такого широкого характера, как в предыдущие де-сятилетия, хотя существовала всегда. По материалам А. Лузгина, И. Ниманова. |