Республика Мордовия

 Историко-этнографический сайт

 

О районе

Администрация
Депутаты района
Деловая жизнь
Культура и образование
Здравоохранение
Общественные организации
Отдых и туризм

Новости

Мокшень

English

Français

 

ОТХОДНИЧЕСТВО И ОТХОЖИЕ ПРОМЫСЛЫ В ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ И СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ МОРДВЫ

Странницы-мордовки. Начало XX в.

Важное значение в промыслово-хозяйственной деятельности мор-довских крестьян, а также в сис-теме межрегиональных и межэт-нических связей мордвы имели от-хожие промыслы, по организации и социальному положению сущест-венно отличавшиеся от местных.

Смысл и необходимость отхожих промыслов заключались в том, что бедность не давала крестьянам воз-можность интенсифицировать своё хозяйство, пробретать более совер-шенные орудия, удобрения ... Ве-дение же примитивного хозяйства не могло поглотить всего запаса рабочего времени. Это время кре-стьяне расходовали на  всевозмож-

ные мелкие промыслы у себя дома либо на стороне. Это и занимало время, и приносило некоторые денежные средства.

Отхожие промыслы делились на ближние (в пределах своего уезда) и дальние (за его пределами). К ближним относились те, которыми кустари занимались без отрыва от своего хозяйства. В целом же данные промыслы предполагали вре-менный уход мелких товаропроизводителей  промышленных изделий из своего селения в другие районы страны, где имелся сезонный спрос на рабочие руки и вырабатываемый товар.

По структуре отхожие промыслы делились на земледельческие и неземледе-льческие (кустарные). К первым относились сезонно-полевые работы (сев, по-садка, уход за посевами, сенокос, уборка урожая, пастьба скота и т. д.), ко вторым — кустарные промыслы, связанные с валкой обуви, пошивом одежды, производ-ством лесоматериалов, бурлачеством, извозом и т. д.

Отхожие промыслы зачастую были настолько развиты, что в зимние месяцы из некоторых селений Мордовии уходило почти все взрослое мужское население.

Уходили крестьяне Мордовии главным образом за пределы своего уезда, т.е. в дальний отход. Это связано с тем, что в пределах уезда не получили широкого развития ни капиталистическая промышленность, ни капиталистическое земле-делие, которые могли бы поглотить свободные от своего хозяйства рабочие силы крестьянского населения.

В дальний отход уходило взрослое население рабочего возраста. Основную массу отходников составляли мужчины — 91,4%, на долю женщин падало только 8,6%.

Подростки и даже дети участвовали только в промыслах по изготовлению одеж-ды и обуви. У каждого портного или артели портных имелась своя партия, свои ученики-подростки; наряду со взрослыми мужчинами в отходе принимали уча-стие мальчики 12-14 лет.

В целом по всем уездам Мордовии удельный вес отходников-мордвы был ниже, чем отходников русской национальности. В земледельческом же отходе по боль-шинству уездов преобладала мордва.

В отхожем валяльном промысле преобладали мордовские кустари. Причем, среди мордовс-ких валяльщиков Алатырского уезда отходни-ки составляли — 97,8%. Например, в мордов-ском селении Урусове зарегистрировано 169, в Жабине — 42 кустаря валяльного промысла, и все они были отходниками.

Количество отходников ко всему наличному на-селению по уездам Мордовии было различным. Среди русских крестьян Мордовии наибольшее количество отходников в конце XIX – начале XX в. было, например, в Ардатовском уезде — 8,7%, наименьшее в Темниковском уезде — 5,6%. Заметно больший разброс среди отходни-ков-мордвы. В Темниковском уезде их было 8,9% от общего количества населения, а наи-меньшее в Спасском — 2,7%.

Валяльщик за работой в бане. Пензенская губерния, 1920-е гг.

 

Крестьяне заблаговременно выкупали паспорта на отход, сбивались в артели в зависимости от характера специализации промысловиков-отходников (земле-дельческие или неземледельческие) численностью от 15-20 до 3-4 человек. Промысловики выбирали старосту или просто «старшего» для ведения счетов по доходам и расходам своих «доверителей», и те торговались за них с нанимате-лями.

Надо отметить, что в отход отправлялись в основном мужчины и женщины с хо-рошим здоровьем. Не в последнюю очередь этого требовала длинная и доста-точно опасная дорога к месту отхода. Причем у разных категорий отходников сроки отхода, география отходничества, маршрут и способ передвижения были различными.

Для крестьян, специализировавшихся на неземледельческих промыслах, вре-менем отхода были осень — весна (ПокровМасленица). Для крестьян, зани-мавшихся неземледельческими промыслами, сроки отходничества падали на весну — осень (от начала сельскохозяйственных работ до уборки урожая).

Горшечники села Абашево Пензенской губернии. Начало XX века.

Выемка гончарной посуды из горна. Село Абашево Пензенской губернии, 1920-е гг. Фотография И. Печёнкина.

Однако некоторая часть кустарей отхожим промыслом занималась в разные времена года, даже летом. Кирпичники, горшеч-ники Пензенской губернии работали в отходе больше летом; у большинства бон-дарей отмечена также летняя работа; треть столяров и пильщиков работали летом, треть — зимой и около половины — в разное время года. Отход у колес-ников Симбирской губернии происхо-дил весной, летом и осенью, а на зиму они возвращались домой. Имелись слу-чаи, когда кустари проводили в отходе весь год. Таких отхожих кустарей было особенно много среди шорников, кузне-цов, сапожников, столяров и слесарей. Они имелись также среди отхожих обод-ников, колесников, портных, кирпични-ков и горшечников.

У разных категорий отходников сущест-венно отличалась и система определения предполагаемого места отхода. Во-пер-вых, район обычно выбирался на основе своего прежнего опыта; во-вторых, сог-ласно достоверной информации или про-сто по слухам от своих односельчан, род-ственников и знакомых из других селений полученных  во время общения на совмес-тных  праздниках и ярмарочных торгах; в-

третьих, путем предварительного непосредственного изучения и получения ин-формации в ареале предполагаемого отхода (в основном это касалось отходни-ков, специализировавшихся на заготовке сена и уборке урожая). И, наконец, чет-вертый способ выбора места отхода — через рынок купли и продажи рабочей силы (земледельческие промыслы).

Часть земледельческих отходников из Мордовии стремилась попасть на Повол-жские рынки труда. Это были города Сызрань, Вольск, Балаково и т. д., где создавались элементарные условия. Если была необходимость, сбивались в арте-ли и на заранее приготовленных конных подводах работодателей отправлялись на разные, иногда достаточно далекие (до 40 и более верст) расстояния.

Цены на рынках найма отходников не были одинаковыми из года в год. Они зависели от урожайности как в местах выхода, так и в местах отхода, погодных условий и т. д. Обычно одинаковые цены складывались для достаточно большо-го округа (верст на 40–50), и работодателям было достаточно трудно сбить цену, так как отходники договорные дела поручали опытным в этих делах односель-чанам. Вполне возможно, именно на подобных торгах пошло по России гулять выражение : «Упрям, как мордвин». В то же время, по сообщениям очевидцев, отходники-земледельцы из мордовских краев выделялись из общей массы тру-долюбием и покладистым характером, что, безусловно, импонировало работо-дателям. Им отдавалось предпочтение, так как считалось, что «серые пензяки и мордва не так требовательны, обходятся дешевле и работают добросовест-нее».

В целом же оплата труда рабочих-отходников была довольно низкой, что в принципе характерно для существовавшего уровня экономического развития и трудовых отношений. Средняя заработная плата отходников на сельскохозяй-ственных промыслах за летний период колебалась от 10 до 25 руб. На неземле-дельческих промыслах можно было заработать несколько больше. Плата за труд на кирпичных заводах в Краснослободском уезде доходила до 60 руб. в месяц. Однако столь высокие расценки характерны лишь для некоторых видов работ, для большинства же они были гораздо ниже. Например, неземледельческие рабо-чие Ардатовского уезда получали на приисках 18 руб., устройстве железно-дорожных путей — 17, рудниках — 15, фабриках и заводах — 14 руб. в месяц (см. данные по стоимости жизни в Спасском уезде в начале XX в.).

Для разных категорий отходников различным был характер преодоления пути к предполагаемому месту отхода. В ближний отход, в селения своего или соседне-го уезда добирались пешком или на конной подводе. Более разнообразными бы-ли варианты преодоления пути следования отходниками в Оренбургскую, Са-марскую, Уфимскую губернии. Среди дальних отходников преобладали кресть-яне, занимавшиеся земледельческими промыслами. Поэтому каждую весну тыся-чи крестьян из Пензенской, Симбирской, Тамбовской губерний пешком, на ло-шадях, на речных судах, по железной дороге отправлялись в южном направлении к местам предполагаемого отхода или промежуточным центрам по найму на сельскохозяйственные работы. Ближним таким центром для мордовских кресть-ян была Сызрань. Зачастую этот маршрут составлялся наугад. «Они идут под влиянием слухов об урожае в таких-то местах и живо меняют направление при новых слухах, ничем иным не руководимые, кроме неточных рассказов и заман-чивых надежд».

С запада Мордовии отходники нередко отправлялись в сторону Рязани, Яро-славля, Владимира. Там они занимались промыслами и ремёслами, связанны-ми с рубкой леса и обработкой древесины.

Отходники, занимавшиеся валяльным, портняжным, плотничьим промысла-ми, ежегодно выезжали с наступлением осени, обычно после Покрова дня, ког-да уже был убран урожай, закончена подготовка дома и хозяйственных строений к зиме. Жены и близкие родственники провожали отходников обычно на подво-дах до железнодорожной станции, пристани или уездного центра, помогая пере-возить тяжелую поклажу.

Несколько иначе происходил наём в бурлаки. Он производился на специ-альных бурлацких базарах, организуе-мых в середине великого поста в не-которых поволжских городах, а также на крупных пристанях, в том числе и ряде мокшанских и сурских (Кочела-евской, Темниковской, Большебе-резниковской и Промзинской). На бурлацкие базары съезжались кресть-яне из окрестных сел и деревень, а также судовладельцы. На базарах про-исходила «ряда» — заключение  дого-

Бурлаки, конец XIX в.

воров. Нередко мытарь-вербовщик сам приезжал в село. Сначала было угощение и поклон начальству села, потом выставлялось угощение сельскому обществу. И начинался торг. «Рядятся, ладятся и пьют, пьют и плошки бьют», — так опи-сывал современник это событие. Наконец цены установлены, артели подобраны, подрядчик отсылает начальству «дачу», т. е. все годовые подати, за каждого зак-лючившего договор выдаёт кабальные задатки, назначает сроки отправления, пункты отправления и прибытия, сборные пункты.

Кроме добровольного заключения договоров, имело место и принуждение. В этом случае местные власти (нередко в лице общины) по договоренности с судо-владельцем или его представителем вызывали наиболее нуждающихся и задол-жавших в уплате податей и налогов и принуждали их идти в бурлаки, в том числе и женщин. Бурлаки объединялись в артели. Каждая артель имела «артель-ного приказчика», руководившего переговорами с хозяином и всеми делами арте-ли, «харчевого десятника», ведавшего закупкой и распределением продуктов во время путины (питание осуществлялось из общего котла).

Часть крестьян, занимавшихся земледельческими промыслами, подряжалась в своем или соседнем уезде. Надо отметить то, что предпринимательский найм не-редко сопровождался различными уловками. В частности, в конце XIX в. широ-ко практиковался «зимний» вид найма, когда работодатель ссужал крестьянина деньгами, продовольствием в счет будущих летних работ. Используя острую нуж-ду части крестьянства, работодатели (имущие крестьяне и помещики) значитель-но занижали цены на заранее обговоренные работы. «Зимний» найм значитель-но понижал расценки на различные виды сельскохозяйственных работ.

Так повелось, что всякого рода договоры, в том числе на отходничество, у морд-вы не могли быть заключены когда угодно, а лишь в дни, посвященные высшим божествам, которые в силу этого и принуждаются договаривающимися сторона-ми как бы к санкционированию договора, к его закреплению и соблюдению. Существовали различные формы закрепления договоров, одной из которых было рукобитие. Для крепости договора обычно приглашались свидетели, в особенно-сти если дело касалось денег. Призывали в таких случаях соседа, преимуществен-но старика. Были и другие средства обеспечения договоров, такие, как порука, задаток, залог. Изредка у мордвы-эрзи практиковалась неустойка. Очень редко дела о договорах достигали волостного суда.

Странницы-мордовки, 1904 г.

Обычное право у мордвы уравнивало всех членов семьи в правах независимо от пола и возраста. Отходники обязаны были весь заработок целиком принести семье, ничего не утаивая. В свою оче-редь, сколько бы от-ходник   ни  пробыл

на заработках, он ни в коем случае на терял своего права на общественное досто-яние. Жена и дети отходника в семье в отсутствие мужа пользовались равными с остальными членами семьи правами.

Любопытны сведения о том, как преодолевался путь отходниками. Из Симбир-ской губернии больше трети отходников до места найма добирались пешком, не-которые — пешком и пароходом, другие — только пароходом, многие — на раз-ных видах транспорта.

Старостам артелей отходников приходилось много хлопотать и в дороге. «Так как мордвин привык торговаться не хуже татарина, — писал этнограф В. Майнов,— и нам не раз случалось видеть, что капитаны волжских пароходов, поторговавшись с добрый час времени со старостой (кенджазыром), соглаша-лись доставить всю артель до места за 25 копеек с головы там, где по тарифу пришлось бы заплатить копеек по 75 с человека; надо знать, где выйти парохо-ду навстречу, т. е. не садиться, например, в городах, где никакой торг невозмо-жен, а выходить к таким пристаням, где нельзя ждать ни грузов, ни пассажи-ров; тут капитан поневоле долго упрямиться не будет, и кенджазыр с торже-ством выторгует добрый полтинник с рубля».

Учитывая, что земледельческие отходники покидали свои селения весной, а отходники, специализировавшиеся на неземледельческих промыслах, — осенью, то соответственно времени года была и одежда. Первые были одеты и обуты налегке : с заплечным холщовым мешком с минимальным запасом одежды, за-пасной парой лаптей и небольшим продуктовым припасом. Промысловикам — портным, валяльщикам, лесорубам и пильщикам, — кроме легкой одежды, приходилось брать с собой или одевать теплую одежду.

По внешнему виду трудно было отличить мордвина-отходника от русского. Основными элементами одеж-ды отходника-земледельца были : валяная шляпа, лап-ти, подпоясанная ремешком или тесёмкой рубаха, «ка-ратайка» из грубого крестьянского сукна. У отходни-ков-кустарей в соответствии со временем года до-бавлялись : шапка-треух, чапан с огорелком (без сборов с воротником), полушубок и, нередко, валенки.

Одежда мордовок-отходниц в целом была более при-мечательной и выделяла женщин из общей массы от-ходниц. Характер одежды в целом и отдельных её эле-ментов, а также манера её ношения в общей массе от-ходников выделяли мордовку (мокшанку, эрзянку). Не-смотря на то, что в летний период было немало празд-ников, женщины-отходницы не брали с собой в даль-ние края праздничные комплекты одежды

И. Репин "Крестьянин-отходник", начало XX в.

У разных категорий отходников обычно нехитрые пожитки умещались в за-плечном холщовом мешке. У отходников-ремесленников с собой были орудия труда. Они обычно помещались в фанерном, дощатом или плетеном сундуке-че-модане. Это были деревянные колодки-модели, определяющие размер и фасон валенка, станки и установки для чесания шерсти, овечьи ножницы и еще многое другое, зависящее от системы валяния. Плотники, пильщики и лесорубы в по-добные сундуки-чемоданы также складывали все необходимые инструменты, включая топоры, рубанки и т. д. Лишь пилы были несколько больших габаритов, и они упаковывались в рогожу или мешковину отдельно.

Портные отправлялись на свой промысел обычно партиями  (в основном это были односельчане), человек по пять, иногда с учениками-мальчиками. Родители охотно отдавали своих детей для обучения портняжному ремеслу к опытным, хо-рошо известным на стороне портным. Отыскав себе работу в каком-нибудь се-лении, они оставались здесь, принимали заказы и, выполнив их, переходили в другое село. В среднем в отходе портные находились 130 дней : от Покрова до Масленицы. Большинство портных-промысловиков жили в доме заказчика, особенно когда пошив производился из материала заказчика, или в доме оди-ноких жителей села. Зажиточные портные в этих целях снимали «квартиры» и в них «на своих харчах» работали с учениками все свободное от сельскохозяйст-венных работ время.

Деревянные инструменты-приспособления валяльщика валенок.

Разделения труда среди отходников-портных не су-ществовало. Каждый портной в продолжении 12-ча-сового рабочего дня мог пошить один полушубок, или один кафтан, или 2 каратайки без подкладки со сбо-рами сзади), за что получал 50 – 70 коп. и более. Если отходники были вместе с учениками, то старшие ста-рались исподволь приучать их к своей работе, давая им несложное второстепенное дело. Ученики обычно чинили старые вещи и нашивали на одежду заплаты.

Наиболее преуспевающие портные работали в отходе весь год, не возвращаясь на сельскохозяйственные ра-боты. «Эти портные, — отмечал их современник, — как по внешнему виду, так и по образу своей жизни, принадлежат уже к цеху ремесленников-портных».

Несмотря на то, что портные «отходили» партиями по 5 – 6 человек, на местах они работали в основном индивидуально или с учениками. Исследователь-этнограф конца прошлого столетия, говоря об отходниках-портных, отмечает : «Правильно организованного товарищества или артельного начала между ними нет».

Особая нагрузка на отходников-портных, как впрочем и валяльщиков, ложи-лась на конец осени — начало зимы, так как в это время каждому крестьянину к зиме хотелось обзавестись теплой одеждой и обувью.

Портные-отходники отмечали непритязательность требований крестьян по от-ношению к внешней отделке изготовляемой одежды. Главное внимание при шитье обращалось ими на прочность сшитой одежды, особенно будничной, для ежедневного пользования.

Надо отметить, что отходники-кустари, как правило, дорожили своим именем и своими заказчиками. Особенно отличались в этом отношении мастеровые Ала-тырского, Ардатовского и Саранского уездов. В частности, в 1910 г. из Саран-ского уезда ходило в отход до 1000 портных. «Вестник Пензенского земства» в 1913 г. писал о них : «Уходят далеко партиями шить крестьянскую одежду : одни в Курскую и Воронежскую губернии, другие — в Самарскую губернию и вообще за Волгу... Уходят жить в свое село, в свою деревню, то есть туда, где его отец работал. В деревне той все, от мала до велика, их, швецов, знают, свыклись с ними, сдружились». Так, один из отходников-портных обслуживал многие эрзянские населенные пункты Самарской губернии. Здесь «ходячий портной» обшивал в основном крестьянские семьи, переходя из дома в дом : шил зипуны, армяки, шубняки, рубашки, брюки, шаровары, фуражки, суконные под-девки, а также женскую одежду.

Бондари Пензенской губернии, 1920-е гг.

Отходники-кустари, вообще отходники, включая бурлаков, судорабочих, сплав-щиков леса и т. д. готовили пищу на кос-тре. В зависимости от величины артелей для приготовления пищи использовали чугуны, котлы, котелки, другие металли-ческие ёмкости. Как правило, чугуны и котлы для отходников выделяла община на месте отхода или хозяева, приглашав-шие их на сельскохозяйственные работы. Чашки с ложками отходники обычно но-сили  с  собой,  нередко  в  этих  целях ис-

пользовали алюминиевые котелки и деревянные ложки. Плотники нередко вы-тачивали чашки и ложки на месте отхода, используя это и как своеобразную рек-ламу — дарили их местным жителям. В особых случаях это превращалось в сво-его рода соревнование в мастерстве. В результате из, в общем-то, утилитарного по своему назначению предмета получалось художественное произведение (чаш-ка-братина, ложка с ручкой в виде конской или утиной головы и т. д.). Важно отметить, что такие штучные произведения искусства несли на себе этнические символы, родовые знаки. Этнические элементы в виде вышивки нередко име-лись и на личных, вещах отходников, носовых платках, варежках.

Лесорубы ночевали в специально устроенных землянках или шалашах. Шалаши строили, останавливаясь на ночлег, и бурлаки. Отходники, особенно валяль-щики, в этом отношении были более привилегированной частью. Они исполь-зовали в этих целях выделяемое общиной пустующее жилье, или в качестве жи-лища использовалось то же помещение, где происходила валка, — это баня. Кро-ме того, в этих целях отходники использовали гумно, другие хозяйственные по-стройки, а также устраивали на усадьбе шалаши.

География бурлачества ограничивалась берегами Волги и ее притоков. Много-языкими были бурлацкие артели. Согласно рассказу одного из старых волжских бурлаков бурлачество по своему составу было многонациональным : «Нас на Волге в то время было много : весь берег был устлан старыми лаптями, каких там не встретишь, — и русских, и мордовских, и татарских».

Крестьяне-отходники несли информацию о жизни крестьян в других регионах, иных климатических зонах и хозяйственно-бытовых особенностях жителей тер-риторий. Их интересовало, какие сельскохозяйственные культуры возделывают-ся, какова урожайность и система землепользования, их интересовали цены на сельскохозяйственную продукцию и хозяйственные товары повседневного спро-са. Живо обсуждались вопросы городской жизни, быт и нравы горожан. На всю зиму хватало рассказов о впечатлениях от поездки на пароходе или по железной дороге. Здесь было интересно все : начиная от того, сколько нужно угля для топ-ки котлов на пароходе и паровозе, какова их скорость, и кончая тем, как спится на этих видах транспорта.

Особенно интересны были рассказы отходников мордовской национальности о том, что и в тех краях проживают соплеменники (мокша и эрзя). Интересовало все : язык, одежда и обувь, кухня, семейный быт и устно-поэтическое творчество представителей эрзян и мокшан, сведения о предполагаемом прежнем месте жи-тельства предков. Отходники часто воспроизводили песни, легенды, предания, сказки, загадки, бытовавшие у мордвы в районах отхода. Это могли быть как ва-рианты, так и оригинальные произведения конкретного жанра устно-поэтичес-кого творчества мордовского народа.

Конечно же, было много житейских чисто мужских рассказов о случившихся в отходе любовных похождениях, особенно с женщинами других национальнос-тей : в одном случае это была история о том, как удалось отвертеться от женить-бы в одном из башкирских селений, в другом рассказ, как эти похождения закон-чились женитьбой молодого отходника-мордвина на местной татарочке и приня-тием «татарской веры». А случалось, что, нагулявшись на стороне, отходник воз-вращался в родные места с молодой женой. Доводилось слышать и о том, что иной отходник оставлял на стороне «наследство». Многие житейские случаи в отходе затем на долгие годы становились поводом для насмешек и подначек.

Вращаясь на стороне и слыша множество анекдотов, басен, сказок, промыслови-ки-отходники любили и сами «потешить народ своими рассказами о жар-птице или другой какой-нибудь диковинке».

Несмотря на все перипетии отходничества с его дорожными мытарствами, не всегда удачной экономической стороной отходничества, уход крестьян, семьи в отход, а особенно возвращение с заработков живыми и здоровыми были событи-ями в жизни крестьянской семьи и сельской общины в целом. Во-первых, сред-ства, полученные в отходе, помогали снизить налоговое бремя крестьянского хо-зяйства, позволяли приобрести необходимую живность, включая корову, а в наи-более удачных случаях и лошадь; во-вторых, во время отсутствия хозяина у жен-щины — жены отходника, появлялась возможность утвердиться в глазах домо-чадцев и сельcкого мира, выявлялась значимость ее роли, а также ее детей; в-третьих, обновляется информационная база крестьянской семьи, политические, экономические, культурно-бытовые сведения, полученные в отходе. И, наконец, важно подчеркнуть, что по мере складывания всероссийского территориального разделения труда (включая и промыслового), Мордовия все определеннее выде-лялась как территория, имеющая отличительные особенности и занимающая оп-ределенное место во всероссийском рынке труда.

Говоря о сути крестьянской промысловой деятельности, надо отметить, что в конце XIX – начале XX в. существовало достаточно развитое правовое простран-ство промыслово-предпринимательской деятельности. Оно заключалось в полу-чении лицензий на предпринимательскую деятельность, формы кредитования, учета и контроля за перемещением промыслового населения, имущественно-правовых гарантий, создании сети кустарно-выставочных центров. Важную роль в этом выполняла община, нацеливавшая крестьян на ведение самодостаточного хозяйства. В условиях же неустойчивого экономического развития она, по сути, являлась регулятором сезонной занятости крестьянского населения, а в трудо-избыточных селениях регулировала круглогодичный отток населения (более подробно о ремёслах и ремесленниках в Спасском уезде).

После Октября 1917 г. отношение к промыслам было неоднозначным. С одной стороны, новые власти поощряли кустарно-промысловую деятельность, с другой — уже во второй Программе партии, принятой в 1919 г. на VIII съезде РКП(б), был взят курс на ограничение деятельности частно-предпринимательского секто-ра в сфере услуг и поощрения кооперативов кустарей.

Надо сказать, что 20-е годы вновь отмечается творческий подъем народных про-мыслов. Дело в том, что в этот период промышленность не имела возможности полностью обеспечить население товарами домашнего обихода. Это можно было осуществить только через мелкую кустарную промышленность, которая до Октяб-ря 1917 г. занимала ведущее место в обеспечении потребностей крестьян в хо-зяйственных и бытовых изделиях.

Вплоть до 1929 г. создавались необходимые условия для развития крестьянских промыслов, организовывались простейшие формы кооперативов : снабженчес-ких, сбытовых и т. д.

Летом 1921 г. был сделан первый практический шаг по созданию на базе промы-словой кооперации государственной службы: принято постановление Совнар-кома РСФСР «О ремонтно-пошивочных и пошивочных мастерских». Согласно этому постановлению в ряде мест были открыты различные мастерские (порт-няжные, сапожные, столярные и др.). Промысловикам на льготных условиях от-пускались сырье и материалы, выдавалась специальная ссуда на приобретение нужных инструментов или оборудования.

Но традиции промысловой деятельности крестьян входили во все большее про-тиворечие со стремлением официальных государственных и партийных органов сделать промыслы составной частью государственной промышленности, втис-нуть ее в рамки единого планового хозяйства. С конца 20-х годов всё больше сворачивается частная предпринимательская деятельность. Тяжёлый удар по промысловой деятельности был нанесён в годы коллективизации. В дальнейшем эта деятельность уже не имела такого широкого характера, как в предыдущие де-сятилетия, хотя существовала всегда.

По материалам А. Лузгина, И. Ниманова.

На первую страницу

Hosted by uCoz