Республика Мордовия

Историко-этнографический сайт

 

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ЗУБОВОПОЛЯНЦЕВ

Ждём новых произведений от зубовополянцев и выходцев из района, а посетителям сайта желаем получить эстетическое удовольствие от чтения их.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41

Пётр Левчаев

Часть вторая

Враг народа

19731937 = 36

Утром, как только простучали по куску рельсы подъ-ём, я ушёл и залез опять в свой шурф, чтобы меня сно-ва не погнали на работу с дневной сменой. Очень ско-ро надо мной появился десятник и спросил как дела. Бодро ответил : "Хорошо !" Десятник засунул длинную палку в шурф, будто чтобы измерить глубину ходки, и похвалил меня :

— Молодец, норму выполнил !

Я опешил : то ли смеётся, то ли нет ? Потом с по-мощью его палки легко вылез из шурфа.

Так я "копал" шурф с неделю. Как только уйдёт десят-ник,  вылезу  —  и  в  барак, сижу там  до  утра,  а перед

В шурфе

подъёмом назад на рабочее место. Так я научился "темнить" не работать, а только делать вид, что работаю. Жизнь научит как выживать !

Потом нас собрали в бригаду из 13 человек, бригадиром стал Колчин Иван. На себе вывозили "торф" — землю, в которой нет золота. Её называли торфом, хотя в ней были и скальные камни, и мох, и чего только не было. Вывозили "торф", обнажали породу с золотом. Работали неумело и медленно. За ночь вывозили на расстояние 15 метров 7-8 тележек — два кубометра. Вывезли бы, может, и больше, но грунт был мёрзлый, и ломом, и кайлом его было много не взять. Вечная мерзлота ! Кормили нас муч-ной водой и очень плохо пропечённым хлебом. На кухне были и селёдка, и масло, но нам они не доста-вались. Здесь уже хозяйничали "друзья народа" — урки, им доверяли все "тёплые места" : еду, одежду, склады, пекарню, кухню.


Возле пекарни лежали два мешка белой муки. Однажды утром пекарь проснулся
нет муки. "Где ?" — спрашивает сторожа. А тот лыбится : "Кто знает ?" Муку он, конечно же, проиграл в карты, но для него это обошлось без последствий он был вором-рецидивистом. Таких случаев было много... Нас, "контриков", на такие места не ставили, даже дневальными не назначали...

Был среди нас, зэков, парень по фамилии Колесников атлетического сложения, работник Саратов-ского, что ли, обкома комсомола. Чуть что — начинал рассказывать, как хорошо питался да одевался на воле. И здесь, смотришь, из своего мешка то и дело достаёт то кусок сахара, то ломоть белого хлеба... А у нас у всех не то что сахара, чёрного хлеба лишнего куска тогда не было. И где только брал ? Будто никуда в сторону и не уходил ! Однажды в забое подкатил ко мне и шёпотом предложил бежать с ним, мол, трое уже есть, нужны ещё двое надёжных и проворных парней, вроде меня, к тому же с деньгами. Тогда, первые годы, охраны нигде не было и много зеков бежало, но у меня и в голове этого не было.

— Не побегу, — сказал, — идите без меня !

И хорошо сделал : Колесников был провокатором, "стучал" начальству на тех, кто собирался бежать, докладывал кому надо, и тех брали на строгий режим...

...С Колчиным работали недолго, две-три недели, а потом нас объединили с бригадой Жуховицкого. Лев Фадеич Жуховицкий в прошлой жизни был прокурором Западно-Сибирского края. Человеком он был ушлым, но порядочным. Как только бригада увеличилась — понадобился дневальный. У меня к тому времени отнялась спина, работать не мог... И выбрали меня дневальным. Жуховицкий сразу же послал меня наводить порядок в палатке : топить, греть воду. Стал работать : ещё до подъёма получал пайки, приносил завтрак, обед, ужин, раздавал всё, носил дрова, воду, приглядывал, чтобы ничего не пропало из барака, чтобы всю ночь топилась сушилка, чтобы вовремя чинились одежда и обувь забойщиков. Крутиться нужно было, как веретену, и бегать стрелой. И всё равно через
две-три недели спина стала проходить, а месяца через два я поправился, заметно округлилось лицо и ходить стал прямее и свобод-ней. Достал чёрные валенки, добыл чёрный полушубок, хорошую шапку.

Начальство старалось заставить нас работать
больше и что только для этого не предпринимало. Однаж-ды зачитали приказ : кто перевыполнит норму хоть на 101% — тому дополнительный паёк : полчер-пака баланды и полкило хлеба. Наша бригада свою норму стала перевыполнять ежедневно, и каждый день бригадир докладывал об этом в дополнительной справке. Эту справку нужно было "на подпись" к начальнику лагеря носить мне — дневальному. И я ходил с ней к нему каждый вечер. Однажды он вдруг спросил меня :

— А ко мне дневальным пойдёшь ?

Да кто бы отказался от такого счастья ?

— Пойду, — отвечаю.

— А какая у тебя статья ?

У меня не было никакой статьи, а была литера из трёх букв в формуляре : КРД — "контрреволюцион-ная деятельность". Я так и сказал, и он засвистел : "Фью, фью, фью ! Такого молодца мне не надо !" И не взял меня. А всё же
я ему понравился, потом он говорил бригадиру. Но мне и дневальным бригады было неплохо...

Но однажды
бригадир оглядел меня и сказал :

— Хватит, Левчаев. Покантовался и хватит, пусть отдохнёт другой забойщик, а ты сегодня же в ночь в забой !...

И пошёл в забой, на каторжную работу. Вспоминаю... Уже середина лета, на синем небе смеётся сол-нышко, цветёт широкая долина, по сопкам зеленеет редкий лесок, поют трясогузки, где-то кукует ку-кушка... А мы ничего этого не видим, не слышим. К нам в вечно сырой и туманный забой не доходят солнечные лучи, и за звуками моторов и буров ничего не слышно. Для нас солнечных дней и тёплого лета нет, у нас всегда холодно, сыро и промозгло...

Гудит бутара, гремят лебёдки, дерутся-ругаются горные мастера, прорабы, участковые начальники. По спинам да по плечам зеков "танцуют" их палки, грозится охрана, лают злые овчарки... Сбежали от нас звери и подальше улетели птицы... От этого шума-гама раскалывается голова, от грязи, сырости, холо-да, ругани становится смертельно тоскливо... Но в сторону шагнуть невозможно : "Шаг из забоя — буду стрелять !" Так постоянно орёт охранник — в руках автомат, рядом собака. Да хоть бы на секунду за-быть про этот ад ! Жалобным голосом и шёпотом прошусь :

— Гражданин боец, отпусти в туалет !

Но стража будто бы не слышит. Тогда повышаю его в чине :

— Гражданин начальник !

На этот раз услышит, повернётся в мою сторону :

— Давай !

Охранники как на подбор, будто все из одной колоды вырезанные, и речь у всех одна, и слово одно — «Давай !» Будто дубины... "Даю": быстро вылезаю из забоя и ныряю в кусты. Здесь всё по другому : ти-хо, к щеке прикасаются мягкие листочки, вокруг цветут белые, жёлтые цветочки, над головой поют птички. Тихо, только листочки шевелятся от ветерочка. В туалет не хотелось вовсе, но я присажива-юсь и смотрю по сторонам, любуюсь, радуется сердце : как здесь здорово, как красиво на воле !...

Вот так вот однажды сижу, смотрю — а передо мной чудо ! На крошечной кочке растут три травинки, а на верхушках травинок поспели три ягодки : брусника, костяника и земляника ! Матушки, да как же так !? И кочка-то одна, а ягоды разные — одна красная, другая — жёлтая, третья — зелёная ещё. Ма-мочка ! Любовался, радовался и забыл, где я, и засиделся. Вдруг зашумели кусты, и надо мной загремел тот же голос :

— У, паразит, сколько можно сидеть ? Давай !

И чем-то больно ударил по плечу. Потемнело в глазах...

На предыдущую страницу    На следующую страницу

Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя @Кусакиной Н.Н.
Перевод с мокша—мордовского Кузевой С.И.

На первую страницу
На страницу 
Культура и образование
На первую страницу с творчеством зубовополянцев

Hosted by uCoz