|
Скоро мне пришлось расставаться с моими сокамерниками. Колишкин меня
оставил, не вызывал уже дней пять. Однажды смотрю в заколоченное жестью
окно (мы
гвоздём проделали дырку) на внутрен-ний прогулочный двор, а там одиноко
бродит следователь, чекист Зуев ! Тот самый, который помогал
Колишкину
меня уговаривать, приходил свидетелем того, что порвут протокол, если
Атянин не призна-ется после того, как ему мои "признания" покажут. Я
перестал разглядывать двор и кинулся в пляс, а сам радостно кричу :
— Смотрите, смотрите ! Зуева тоже арестовали ! Да не раскусили ли его,
что он не чекист, а сволочь ?
Чесноков тоже посмотрел : и верно — Зуев ! А если арестован Зуев, то могли
арестовать и других сле-дователей за то, что они здесь нарушали закон !
Правду сказать — мы все радовались и стали ещё боль-ше ждать хороших
новостей. Особенно я : у всех следствие началось недавно, а у меня оно
уже должно закончиться ! Утром принесли не четыре, а только три пайки.
Удивились : кому же нет пайки ? И поче-му ? Надзиратель буркнул мне :
—Тебе !
Я обрадовался, стал прыгать, готовиться домой. Друзья-сокамерники тоже в
это поверили, стали назы-вать свои адреса, наказывали, что передать
жёнам, семьям. У меня оставалось немного бумаги для ку-рения (не помню,
где я её доставал, с этим было очень сложно) — оставил им :
зачем она
мне теперь ? Принесли завтрак и опять только три миски. Обрадовался :
значит, действительно мне домой ! Не ус-пел закончиться завтрак —
открылась дверь и меня позвали :
— Левчаев, с вещами на выход !
А какие у меня вещи ? Что на мне, то всё со мной. Говорю :
— Давно уже готов !
— Выходи ! — кричат. Вышел, спустился во двор. Смотрю, там грузовая
машина, вокруг неё такие же, как я, люди. Что-то ударило прямо в самое
сердце, закружилась голова : "Куда это нас ? Почему на ма-шине ?" Говорю
:
— Я домой и пешком дойду.
Говорят :
— А мы довезём тебя как барина !
Понял, что будто насмехаются. Неужели ? Неужели хватило совести так
обмануть !? Играют со мной, как кошка с мышкой ? И действительно, конвой
благим матом орёт сердито :
— Садитесь все в машину !
Гляжу : все садятся. Я стою, не желая этому верить. Конвоир шагнул,
поднял надо мной винтовку и толкнул локтём в сторону машины.
— Лезь ! — кричит и грозится ударить прикладом. Выступили слёзы от
обиды. Не выдержал я, стал кричать :
— Сволочи ! Фашисты !
Кричу, а сам лезу в кузов. Конвойные ржут :
— Давай, давай !
Сел, конвоир тоже поднялся, и машина тронулась, выехала в заранее
открытые ворота на улицу и... привезла нас в городскую тюрьму, которая
и до сих пор стоит на том же месте. Не знаю, изменилось ли там
что-нибудь снаружи и внутри ? Как-то пришлось пройти мне мимо неё, не
смог даже взглянуть в её сторону. Чтоб
ей
провалиться сквозь землю !
Завели меня в 5-ю камеру. В ней уже было 4 человека : Лемеш (с КВЖД, как
японский шпион); Саран-ский архиерей, небольшой, но крепкий и умный
старик; брат прокурора Мордовии Мурзакаев (сам мор-довский прокурор уже
сидел, а этого брата арестовали за связь с ним, он тоже был прокурором в
Под-московье, в Павлово-Посадском районе); "дядя Саша", пивник города
Саранска по фамилия Ивашке-вич. Этого взяли за связь с Вандтом (прежним
начальником НКВД) и как польского шпиона. Итого : два шпиона, архиерей,
прокурор и писатель !
Долгое время никто нас не трогал и к нам никого не подсаживали, значит,
новостей ждать было неот-куда. От безделья гадали на блюдце, кому какой
срок дадут. Мне блюдце давало то 3, то 8, то 10 лет.
Под нашим окном на тюремной стене была вышка, на которой и днём, и ночью
сидели "кукушки", и один из них был очень вредным. Как только
заговорим, он громко орёт :
— Камера ! Тише !
Даже шёпотом не давал говорить. Однажды даже выстрелил в окно, пуля
ударила в решётку и отрико-шетила в бровь Мурзакаева. Пошла кровь, мы
испугались, что его убило, но оказалось, что только ца-рапнуло. Всё
равно мы очень разозлились. Мурзакаев пригрозил :
— Ну подожди, я тебе отплачу за твоё добро !
Я не поверил
—
ну что может сделать человек в неволе свободному ? Но он отомстил
"кукушке". Од-нажды утром нас разбудил шум. Стучал в дверь прокурор :
— Дежурный ! Дежурный ! — громко шептал он коридорному надзирателю.
— Что ? — спросил тот в волчок.
— Давай ответственного дежурного, срочно ! — потребовал Мурзакаев. Тот
позвал. Мурзакаев гром-ким шёпотом сказал :
— Вон тот боец держит связь с врагом народа, сделайте обыск и найдёте у
него в кармане письмо от не-го.
А с этим делом,
— чтобы охрана и заключённые знались друг с другом, —
было очень строго. Охран-ника тотчас сняли с поста, обыскали, и ...
действительно нашли у него в кармане большое политичес-кое письмо !
Через неделю его привели в тюрьму, продержали дня два-три и проводили на
этап. Говори-ли, что ему дали 5 лет !
— Как ты узнал про письмо ? — спросили мы прокурора. И тот рассказал,
что в течение нескольких но-чей слышал, как охранник на рассвете с кем-то
разговаривал : все спят и голоса хорошо слышны. Вот и в эту ночь
услышал, как кто-то шептал :
— Смотри, бросаю, лови !
Смотрит
—
охраннику летит коробок спичечный. И опять шёпот :
— Передай моей жене как можно быстрей !
Ну и позвал ответственного дежурного. Знал, что за общение с
заключёнными охраннику попадёт, тем более за связь с врагом
народа. За это точно верный срок ! Пусть, раз он такой "верный служака
!" С тех самых пор я поверил в силу прокурора и однажды рассказал ему,
как и под какими ответами я по-ставил свою подпись. Он вытаращился на
меня и долго разглядывал, потом тяжело вздохнул и сказал :
— Ну, брат, запутал ты себя и впутал своих ничего не ведающих друзей !
Ты на самом деле знаешь, что Атянин враг ? Такая организация
действительно существует ?
— Да не знаю я ничего !
— А зачем же тогда подписывал ?
— Колишкин приказал ... мол, настоящий комсомолец за Родину не должен
жизни жалеть, а не то что подписи, что это временно, не насовсем, а
только Атянину показать. Чтобы его, как врага разоблачить, сорвать с
него маску, прижать к стенке, заставить признаться. Мол, друзья мои уже
давно всё подпи-сали.
— Кто ?
— Макулов, Клещунов.
— Откуда знаешь ?
— Показывал, я их руку
хорошо
знаю !
— А ты знаешь, что в органах есть такие специалисты, которые могут
подделать любую подпись ?
— Н-н-нет.
— То-то ! Ты уверен, что они сами подписались под протоколом, может, это
только тебя хотели заста-вить признаться ? Ты с ними говорил ?
— Н-н-нет.
— То-то ! Хорошо хоть не весь протокол подписал, это может тебя
оправдать. Но об этом обязательно нужно сообщить прокурору, наркому
—
всем, кому можно ! И побыстрее !
Как горячая искра попала мне в грудь, расстроился несказанно. Хотел
расспросить, куда писать и как, но почему-то забрали меня и пересадили
аж на третий этаж, в 12-ю камеру. Эта камера была перепол-нена. Люди
сидели даже на мокрой параше. Не только для писания, даже для сидения не
было места : прежде, чем нашёлся уголок, где приткнуться, мне пришлось
долго стоять в дверях. Но эта камера бы-ла транзиткой : одних заводили,
других уводили, кого на допрос, кого на этап. Людей перемещали даже
ночью, и скоро я добрался до окна, там хоть свежéе было
— стекла не было,
и дул прохладный ветерок. Здесь мы встретились с М. Бебаном. Обнялись,
устроились рядом...
Долго
сидели
мы в этой камере. По очереди мыли полы, и за это каждый отламывал
нам
от своей пай-ки по крошке хлеба. Так мы выживали...
На предыдущую
страницу
На следующую
страницу
Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя
П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя
@Кусакиной Н. Н.
Перевод с мокша-мордовского Кузевой С.И.
|
