Республика Мордовия

Историко-этнографический сайт

 

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ЗУБОВОПОЛЯНЦЕВ

Ждём новых произведений от зубовополянцев и выходцев из района, а посетителям сайта желаем получить эстетическое удовольствие от чтения их.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28

Пётр Левчаев

Часть вторая

Враг народа

19731937 = 36

Пока ждали Антонова, разговорились с Чесноковым. Фёдор Маркелович с большим интересом расспра-шивал меня о моём творчестве, о том, что интересного я написал за последнее время. Я рассказал про "Двойных сватов" — повесть была написана уже тогда и даже напечатана на машинке, и называлась "Фёдорова Анна". Одну копию машинописи не нашли при обыске, и Кира хранила её 10 лет. При пов-торном аресте она её уже спрятала. Она была у неё до 1950 года, когда она прислала её мне в Игарку. Там я повесть во многом подправил, но напечатать её удалось только много лет спустя, в сборнике "Лес шумит". Новое название дал А. Малькин. Пересказывал я повесть с такими же подробностями, с какими описывал своих героев, даже показывал, как Анна пляшет, как сидит и вышивает вечером, как ходит и лузгает семечки Яша, кто как разговаривает и другие подробности. Фёдор Маркелович хо-дил по камере молча, потом через длинную паузу тихо сказал :

— Ничего, можно было бы напечатать.

Ф. М. Чеснокова и на воле
я знал, как хорошего человека, но в камере я его полюбил и теперь говорю : пусть никогда не уйдет он из моей памяти !

Однажды вызвали его в воскресенье, днём. Мы очень удивились, такого ещё не бывало ! Ждали с не-терпением. Особенно я — так мы сдружились ! Даже пайки свои съедали пополам : сначала его, потом мою. Поэтому я боялся, что нас могут разлучить. На моё счастье, это долго не происходило... Наконец, он вернулся с большим узлом, в котором было чистое бельё и большой каравай подового хлеба. И пер-вое, что сказал, было :

— Ну, Левчай, давай пожуём вдоволь !

И, разрезав каравай, положил передо мной большие ломти. Я отломил потрескавшуюся корочку, кото-рая захрустела у меня под зубами. Я ел и как будто не ел, а молол зубами до боли в челюстях, наслаж-дался вкусом домашнего хлеба. В то воскресенье также ели с нами наши товарищи. Чесноков ел и рас-сказывал :

— Приходила третья, профессор из Москвы... С первой мы развелись ещё в 18-ом году. И это было вот при каких обстоятельствах : в одном бою меня ранили, и я попал в плен к белым уральским казакам, а  командованию сообщили, что я убит. Жену родители мои очень любили. Как свою родную дочь. И соб-рались выдать её замуж. Честь по чести, со свадьбой, гульбой, подарками... А я вырвался из плена, а через год вообще отпустили домой, насовсем. С базарного села вёз меня односельчанин, но он не узнал меня. Я стал расспрашивать его о том, о сём, как поживают родители Чеснокова, его жена. Тот расска-зал, что жену его сосватали и что, кажется, как раз сегодня выдают замуж за того-то. Я так и не приз-нался, кто я такой, и мы молча доехали до деревни. Захожу в наш дом — всё правда ! Жена сидит под образами в фате рядом с женихом. Дом ходуном ходит от песен и плясок. Я развернулся к выходу. Же-на узнала меня, отпрянула от жениха, кинулась за мной, упала в ноги и целует сапоги... Но я ушёл. Она прогнала жениха и осталась жить с моими родителями, и до сих пор с ними живёт. Вырастила нашего сына.

Про вторую тоже спросили, но он много не стал рассказывать. Сказал только, что она в Саранске в его квартире живёт домработницей...

...Антонов пришёл утром, опять долго то ругался, то смеялся, потом спросил у Шиповского, что же та-кое случилось, почему НКВД выжило из ума. И вдруг сказал, что теперь не верит тому, что Тухачев-ский враг, как об этом пишут в газетах в них были напечатаны его ответы на вопросы следователей и признания. Антонов сказал, что и Тухачевского могли заставить оговорить себя. Шиповский этому не верил, спорил и как доказательство приводил пример из своей молодости : когда белый генерал Куро-паткин заставлял его выдать секреты, грозя то расстрелять, то обещая высокий офицерский чин — он всё равно молчал. За это генерал его так зауважал, что даже
отпустил : "Дураков ведь нет брать на се-бя то, чего не было". Чесноков тоже не верил, что Тухачевского заставили оговорить себя.

А я верил. Но в голове крутилось : "А поди Тухачевский подписал, как и я, не весь протокол,
и следова-тели в газетах его оклеветали ?" Додумался я до этого и стало мне ещё тревожней : вдруг не порвут, как обещали, бумаги, вдруг напечатают мои "признания", и все подумают, что я и в самом деле вино-ват ? Фёдор Маркелович велел мне дать клятву, что как только появится у меня возможность — я тотчас же напишу заявление прокурору о том, при каких условиях допросов я подписывал листы прото-кола и почему не подписываю его весь. С тех пор поселилась у меня в душе тревога : а что, если те бу-маги Колишкин не порвёт, а передаст в суд ?! Я стал стараться везде и всем говорить о том, на каких страницах протокола я поставил свою подпись и почему не подписал его весь. Рассказывал и сокамер-никам, и тем, с кем приходилось встречаться на допросах. Потом писал заявления в Москву и местно-му прокурору, большим начальникам. Об этом в конце концов стало известно Колишкину, и он пригро-зил, что я получу за клевету статью и сяду на 5 лет. Меня это только обрадовало : пусть посадят хоть на 10, но меня, а не тех хороших людей, о которых я якобы говорил на допросах !...

После каждого допроса мы в камере долго горячились, возмущались, но всё же постепенно остывали и опять начинали разговоры о нашей жизни на воле. Вот однажды и я снова заговорил с Антоновым о его жизни. Он улыбнулся, будто обрадовался случаю, и начал.

"Да, закружила мне голову та девица, молодая врачиха Тамара ! Я гулял с ней, не прячась от людей. Давно уже перешёл на хорошую квартиру, но не торопился привозить семью, а ей об этом не говорил. Всё же каким-то образом она узнала о моей семье и однажды неожиданно спросила :
 
— Почему до сих пор не привозишь семью и мучаешься ?
 
Я сразу не смог ответить, будто онемел. Она прямо смотрела мне в глаза. Наконец, я сказал :
 
— А, может, я вообще её не привезу.

И увидел, как радостно и довольно заблестели её глаза, как понравился ей ответ, и как она развесели-лась :

— Так не хочется тебя отпускать, боюсь что-то... очень поздно !

И помедлив, тихо добавила :

— Оставайся, поместимся на одной кровати, не толстые оба.

Вот ведь, змеюка черноголовая, тянула меня, как лягушку ! Испугался я и ушёл от неё в тот вечер, как обычно. Но ходить к ней не перестал, хотя и далеко в отношениях не заходил. От этого предостерегала людская молва.

Однажды она передала мне записку, в которой опять приглашала к себе вечером : приходи, мол, поужи-наем вместе. Меня будто ударило : почему "вместе", ведь мы почти ежедневно ужинаем вместе ? При-шёл. На тумбочке стояла бутылка, жареная рыба, а на кровати сидел ... её муж. Поздоровались, я сел рядом. Хозяйка пододвинула к нам тумбочку, наполнила стаканы и вышла. Муж передал один стакан мне, второй опустошил сам, потом, помолчав, заговорил :

— Ты коммунист, говорят, у тебя и семья
есть. Скажи : что тебе Тамара ? Любишь её или просто раз-влекаешься ?
 
Я молчал от неожиданности, а он продолжал :

— Я её очень люблю, но если ты над ней не насмехаешься — живите, а я, чтобы не мешать вашему счастью, уеду. А если не любишь и только играешься — оставь, хватит. Я её люблю так, что никогда и словом не попрекну в будущем, не напомню о том, что было между вами. А чтобы люди не судачили, мы с ней уедем подальше.

Он замолчал, пристально глядя мне в мне в глаза. Я вздохнул. Долго молчал. Не потому, что очень лю-бил Тамару, а потому, что не знал, как объяснить, что у меня с Тамарой нет ни малейшего греха. Потом медленно, тоже не отводя взгляда, сказал :
 
— Я Тамару считаю хорошим человеком, у меня и в мыслях не было посмеяться над ней. Хочешь верь, хочешь нет, но встречались мы с ней от нечего делать. И ещё : у меня есть семья, и я её люблю.

— Отпустите нас отсюда ! — попросил он.

— Да хоть сегодня ! — произнёс я и встал.

На следующий день они уехали."

— И правда с этой брюнеткой у тебя греха не было ? — спросил я. Он помолчал, походил по камере ту-да-сюда. Потом, вздохнув, сказал :

— До сих пор жалею, что не было. Надо было согрешить ! Всё равно они развелись. Встретил её как-то ещё раз, она была уже с другим мужем. И опять улыбалась. Вот они какие, эти красивые !

Не знаю, правду он говорил или хотел казаться лучше, но я ему поверил и до сих пор вспоминаю, как порядочного человека.

На предыдущую страницу    На следующую страницу

Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя @Кусакиной Н. Н.
Перевод с мокша-мордовского Кузевой С.И.

На первую страницу
На страницу 
Культура и образование
На первую страницу с творчеством зубовополянцев

Hosted by uCoz