|
Пётр ! Не хвали себя,
Не хули врагов своих
— будь честен !
|
Карта ГУЛАГа
— концлагерей Сталинской эпохи |
Началось...
В 1937 году в начале мар-та на пленуме ЦК ВКП(б) И. Сталин рассказал, как
уничтожить троцкистов и других двурушников.
В тот же месяц и начались
арес-ты людей... За что ? Я об этом ничего не знал, да и не думал об этом
вовсе... Уже
были изданы
четыре мои книги, меня
приняли
в Союз писателей
СССР, на моём членском билете была подпись М.
Горько-го, я работал в государст-венном издательстве реда-ктором и учился. Всё, что писал
— печатали в газе- |
тах и журналах,
деньги имелись, жил в своём доме. Что ещё
мне было нужно ?!...
Считал
себя
счастли-вым : я, вчерашний пастух и
попрошайка
—
известный поэт ! Пишу стихи, издаю книги !
В те дни мы, мордовские писатели, написали от имени мокшан и эрзян
письмо т. Сталину. В стихах. Вызвали нас и сказали : пишите, другие
нации уже написали !
И мы между собой распределили : кому и что писать... Мне досталось
описать богатую и счастливую колхозную жизнь... А чтобы у нас было
приподнятое творческое настроение, нам создали все условия. Читали
лекции об истории мордвы, посылали по богатым колхозам, рассказывали о
том, как устанав-ливалась Советская власть в Саранском уезде.
Рассказывал первый председатель Саранского ревкома
—
Каплев. Много было лекций ! Про Сталинскую конституцию и то огромное
счастье, которое она нес-ла народу, про самую свободную демократию в мире
— советскую демократию. Про самую лучшую жизнь во всём мире в нашей
Советской стране...
Но однажды после выходных я пришёл на работу, и
в сердце
ударило чёрное известие : арестовали на-ших старших товарищей
—
С. Ф. Атянина, И. Д. Ильканова, В. И. Ардеева, А. А. Белова... Из эрзян
—
А. П. и В. П. Рябовых, Андрофагина, Миронова, Чеснокова...
За что !? Ведь какие хорошие люди были !
Спрашивали друг друга, но никто ничего не мог знать и объяснить. В конце
концов пришли в обком к Нуянзину (он был спокойным и порядочным
человеком, культпроп, эрзя).
—
Они враги !
—
сказал он.
—
НКВД не ошибается ! Раз вас не арестовали, значит, вы невиновны, жи-вите
со спокойным сердцем, пишите. Что нужно, чтобы ещё лучше продвигались
ваши дела и вы быст-рее написали письмо т. Сталину ?
Мы стали сопеть, смекать, что было нужно...
—
Квартиры !
—
Дома отдыха для нас, писателей, чтобы мы могли с семьями отдыхать !
—
Условия ! Если мы писатели, то не должны печалиться каждый день о
хлебе
насущном !
Мужчина в шляпе, эрзянский писатель, попросил :
—
Чтобы без очереди нас принимали врачи : а то иногда столько ждать
приходится... За это время мож-но было бы поэму написать! А
у меня
вот полип, как писать ?
—
Хорошо, хорошо ! Всё получите, только напишите !
Ушли с гордо поднятой головой и хорошим настроением
—
нам создадут все условия ! Мы не запятна-ны подозрением !
Прошло время, объявили совещание, да такое, какого никогда не было :
каждый писатель должен был говорить о врагах народа, о том, что
плохого они сделали, пожаловаться на свою слепоту
—
что не раз-глядел их вовремя. Дали понять, что если не выступишь и не
покаешься, то это будет означать, что сочувствуешь врагам народа и что
ты сам тоже враг !
Три дня шло совещание. Мы с Бебаном* держались подальше и молчали, не
поворачивался язык огова-ривать товарищей, которые ещё вчера
нам
помогали, которым жали руку
—
слушали то, что говорят другие. Они старались :
—
Прохлопали !
—
Прозевали !
—
Политическая беспечность !
—
Политическое благодушие !
—
Политические близорукость, беспечность, благодушие
—
пособничество врагу !
Степан Прохоров кричал, еле сдерживая дрожь :
—
Разоблачим !!!
Начали разоблачать ! Написали доносы, рассказали о том, чего никогда не
было, заодно мстили друг другу... Мы с Бебаном не писали, и НКВД
насторожилось, стало искать. И нашло. Моё письмо Белову в Ельники ! Я
писал : «Приезжай, освободилось место в "Колхозной жизни", будешь
работать» (мы : М. Бебан, я, Клещунов, Леонтьев и Л. Макулов ушли
учиться, и наши рабочие места освободились). Вон что ! Пригласил "врага"
в Саранск ! Значит... всё ясно !
Увидела меня однокурсница Дашкина в Пушкинском парке, удивилась :
—
Выпустили !?
—
Меня и не арестовывали.
—
Да ?! А почему так осунулся ?
—
Я такой всегда.
—
Говорят, ты связан с Беловым... Перехватили твоё письмо.
—
А ты откуда слышала ?
—
удивился в свою очередь я.
—
Галяева, жена Белова рассказала… Дескать, при Шуркином аресте нашли твоё
письмо, отметили в протоколе. Так что жди, друг, если не забрали, то
ещё
придут.
По моей спине поползли мурашки...
17-е июня 1937 года. Уже
стемнело. Тогда выходные были не по субботам и воскресениям, а
ежемесяч-но 6-го, 12-го, 18-го
и т. д. Под выходные мы с Бебаном были в "Белом доме" на Московской
улице
—
в пивной, разговаривали об одном и том же, высказывали друг другу свои
страхи. Договорились, что если кого-нибудь из нас заберут в эту ночь (а
арестовывали всегда перед выходными), то не будем клеве-тать друг на
друга.
На том и расстались.
На предыдущую
страницу
На следующую
страницу
Не публиковавшиеся ранее мемуары писателя
П. И. Левчаева, написанные в 1983 г.,
предоставлены для публикации на сайте "Зубова Поляна" внучкой писателя
@Кусакиной Н. Н.
Перевод с мокша-мордовского Кузевой С.И. Редактор Оленин С.Д.
Другие
рассказы и воспоминания о репрессиях в Мордовии на нашем сайте
______________________________________________________
*
Максим Афанасьевич Бебан (настоящая фамилия Бябин,
10.02.13–16.04.86)
— мордовский поэт, прозаик, баснописец,
заслужен-ный писатель Мордовии (1983). Окончил сельскую школу (1926),
Саранский педтехникум (1931), Мордовский педагогический институт
(заочно, 1939). Член Союза писателей СССР с 1934 года. В 1931-1934 годах
работал в зубовополянской районной газеты «Од веле»
(«Новая жизнь»), в 1934-1935 годах был секретарем оргкомитета Союза
писателей Мордовии, в 1935-1937 годах — от-ветственным секретарем журнала «Колхозонь эряф» («Колхозная жизнь»), затем работал учителем
(1939-1940). В годы Великой Отечественной войны был на фронте. После войны работал в редакции газеты «Мокшень правда» (1946-1947),
ответственным сек-ретарем Союза писателей Мордовии (1947-1949),
директором Мордовского книжного издательства (1949-1961), ответственным
сек-ретарем журнала «Мокша».
В ранних
поэтических произведениях он воспевает колхозную новь в мордовском селе.
Характерная особенность большинства его стихотворений тех лет — умелое
сочетание традиций устного народного творчества с элементами
художественности.
Среди поэм М.
Бебана наиболее популярны «Мезень колга морайхть нюдихне» («О чём поют
свирели»), «Лятфнемат» («Воспо-минания»), «Ошэряй мокшавати»
(«Городской мокшанке»). Известен и как мастер басенного
жанра. Лучшие басни вошли в поэти-ческие сборники «Моя весна» (1957), «Нюди
и кенди» («Свирель и оса», 1960). Одним из первых мордовских
поэтов М. Бебан обра-тился к жанровой форме сонета. В истории мордовской
литературы М. Бебан известен и как переводчик. Он перевел на мокша-мор-довский язык ряд стихов А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.А.
Некрасова, С.А. Есенина и других поэтов.
В 1962 году по
его либретто Мордовским музыкально-драматическим театром была с успехом
поставлена опера
«Нормальня» («Ягодка») на мокшанском языке.
Заметное место в
творчестве М. Бебана занимает проза. Из-под его пера вышло немало
очерков, рассказов, изданных в сборнике «Шить мархта вихцок» («Вместе с
солнцем», 1968). Он — автор романа «Тундань нармотть» («Птицы весенние»,
1962). В 1965 году роман был издан на
русском языке в Саранске, а в 1972 году — в Москве. Роман повествует о
восстановлении мордовского колхоз-ного хозяйства в первые послевоенные
годы. Ряд книг писатель посвятил детям: «Жар-птица», «Карпатская сказка» (1958),
«Якс-терь чавронканят» («Красные жаворонки», 1971).
Умер М.А.Бебан
16 апреля 1986 года.
(По материалам
сайта "Библиотека мордовской литературы")
|
