Республика Мордовия

 Историко-этнографический сайт

 

ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ЗУБОВОПОЛЯНЦЕВ

Ждём новых произведений от зубовополянцев и выходцев из района, а посетителям сайта желаем получить эстетическое удовольствие от чтения их.

На предыдущую страницу    На следующую страницу

Пётр Левчаев

ХОЗЯИН ТАЙГИ

 

Обложка сборника рассказов и очерков П. Лев-чаева "Хозяин тайги", изданного в Саранске на русском языке в 1958 г.

Я не раз просил Удагира взять меня на озеро Мурам, говорят, рыбы в нем битком набито, уток тьма, а ондатру веслами мож-но бить.

Удагир, лучший в артели охотник, упорно отнекивался : не вре-мя, дескать. И только в начале октября, когда выпал обильный снег, мягкий, будто лебяжий пух, Удагир повеселел. Вечером он сказал мне:

— Ну, готовься. Завтра встаем на зорьке.

Едва рассвело, мы были уже в дороге. Утро стояло тихое, спо-койное. Волны Енисея, по берегу которого мы шли, неторопливо лизали прибрежную гальку. Мелкие, как бусинки, мокрые ка-мешки шуршали под ногами. Чайки проносились так низко над водой, что казалось : вот-вот они заденут нас своими острыми крыльями. С лёта ударяясь о волны, они ловко выхватывали из воды мелкую рыбёшку-тугунок и, нисколько не опасаясь нас, садились завтракать. Чайки эти, называемые максимками, не боятся людей потому, что здешние жители никогда их не тро-гают.


Удагир шел молча, а мне хотелось, чтобы он заговорил.

— Удагир, — наконец, взмолился я, — почему люди здесь такие неразговорчивые ? Хотя бы ты. Сколь-ко идем, а ты всё молчишь.

— О чем говорить ? — неохотно отозвался Удагир. — Интересного я не знаю, всю жизнь из тайги не выходил.

— Ну, расскажи о себе, о каком-нибудь таежном случае ? Ведь были интересные случаи ?

— Был такой случай, точно был, — согласился он, останавливаясь и показывая на огромный камень-голыш. — Видишь этот белый камень, большой-большой, как олень ? Значит, прошли мы восемь кило-метров, ровно за час прошли.

— Точно ты говоришь, Удагир ?

— Я никогда не скажу не точно. Прошлой зимой до этого камня за лисицей бежал и зря...

— И тебя обманула ?

— Нет, не она обманула, сам себя обманул. Возле станка (станок – селение) капканчик мой стоял. Смотрю — попала, но ушла, с капканом ушла. Темно еще было, совсем темно. Пошел следом и у этого камня догнал.

— Так в чем же дело ?

— Капкан-то не мой был ! Панкагиров капкан. А я сгоряча не догадался. Нельзя охотнику горячиться: ошибка выйдет. Это уж тоже точно. У хорошего охотника охота жаркая, а сам он холодный, спокойный. А я не спокойный был, обрадовался.

— Удагир, это не интересно.

— Ну, ладно. Видишь тот кедр ? В позапрошлом году отдыхал под ним. Дождик мелкий шел. Уснул. А ту сухую березу видишь ? Сто метров от кедра. Проснулся — на березе глухарь. Вот, думаю, пригодится на ужин. Уж и курок взвел, а сзади меня — бррр ! — другой глухарь поднялся. И сам испугался и моего испугал. Вот. Не взял — не говори мой !

— Ты, Удагир, всё про неудачи рассказываешь. А насчет удач ?

Удагир покачал головой.

— Э, да ты, брат, совсем плохо думаешь про наш край ! У нас, брат, удачной охотой никого не удивишь !

Прошли еще с километр. Из-за тайги показался край солнца — огромный и багрово-красный, будто заст-ланный дымом. И тайга, и снег, и Енисей — всё заискрилось, загорелось.

— Ночью буран будет ! — сказал Удагир. — Торопиться надо. Разговаривать нельзя.

Километра через два Удагир свернул в тайгу. Снег был глубокий и такой мягкий, что даже не скрипел под ногами. Идти стало тяжелее.

В тайге было тихо, так тихо, что мы слышали, как где-то под снегом журчит ручеек.

Вдруг Удагир остановился, глянул на понятные только ему знаки и, двинувшись вперед, осторожно опробовал снег ногой.

— Большой здесь калтус. (Калтус – болото, поросшее редкой травой) Еще не замерз. Опасно. Потонуть можно, — сообщил он. Вскоре под нашими ногами забулькала черная вода, лишь кое-где из-под снега выступа-ли вершинки карликовых березок. Я не успел опомниться, как Удагир неожиданно лег.

— Ложись, — шепотом приказал он мне.

Я тоже лег и, подчиняясь его безмолвным жестам, не шевелился. Я сгорал от нетерпения. Мне хоте-лось поскорее узнать, в чем дело. Но сколько я ни смотрел вокруг, так ничего и не заметил. Внезапно щелкнула винтовка Удагира, и с высокой березы, на той стороне болота, хлопая крыльями и задевая за ветки, упал громадный черный глухарь. Я недоумевал, почему не заметил такого большого глухаря.

— Глаз привыкнет — будешь сквозь тайгу видеть, — спокойно заметил Удагир. Глухаря он с собой не взял, сказав, что там, на Мураме, такого добра хватит. Охотник нагнул тонкую высокую березку, при-вязал птицу к самой верхушке и отпустил деревцо.

— На обратном пути два их будет. Другой рядом сядет. Точно.

Пошли дальше. Удагир впереди, я — следом. Не успели сделать и десяти шагов, как Удагир вновь остановился.

— Слышь ? Рябчики свистят. Садись !

Я сел на снег, но сколько ни вслушивался, ничего не услышал. А Удагир достал манок и стал посвис-тывать так тоненько и тихо, что даже я еле различал эти звуки.

Вдруг я услышал хлопанье маленьких крылышек и увидел, как на березку, прямо над моей головой, уселась, похожая на курочку-пеструшку птичка с хохолком и мохнатыми до когтей ножками. Ну сов-сем, как цыпленок ! Рябчик озирался по сторонам и посвистывал точно так же, как Удагир. Следом за первым на березке устроились еще два рябчика. Вскоре их стало шесть или семь.

Удагир вскинул винтовку. Мне стало жалко этих мирных красивых птичек, и я встал, чтобы спугнуть их. Но не тут-то было! Они и не подумали улетать, а только притихли и выжидательно посматривали на нас.

Щелкнул выстрел, и один из рябчиков свалился в снег. Остальные смотрели на него, словно удив-ляясь: что же случилось ?

Раздался новый выстрел, и вторая птичка упала к нашим ногам. Так, не сходя с места, Удагир под-стрелил все семь рябчиков.

— Вот и ужин, — сказал охотник, когда я собрал трофеи.

Случай показался мне очень интересным, и я с нетерпением спросил :

— Ну, как ты мог услышать такой тонкий писк ? Удагир только улыбнулся.

— Привыкнет ухо, за версту слышать будешь.

На тайгу опустилась ночь. Высыпали звезды. Здесь они необыкновенно крупные и висят чуть ли не на кедрах. Подул ветер с верховьев Енисея. Тайга глухо зашумела.

Я очень устал. Пора было подумать о привале. Но Удагир всё шагал и шагал вперед, видно выбирал наиболее подходящее место.

Неожиданно мы наткнулись на старые почерневшие от времени нарты.

— Мои нарты, — сказал Удагир, — поломались, бросить пришлось. Ох, уж эта война проклятая. Рыбы много нужно было, скоро нужно, и ездил я на собаках туда и сюда, и днем и ночью. Один раз чуть не пропал : нарты поломались, собаки убежали, один в тайге остался. Но рыбу не бросил, нет. На себе та-щил, тридцать километров тащил, сто килограмм тащил, точно. А до Мурама отсюда — десять кило-метров. Тоже точно.

И вот мы на Мураме. Верховка (Верховка – ветер с Енисея) разгулялась вовсю. Озеро шумит сердито и глу-хо. Удагир подвел меня к груде валежника, снял с себя мешок и, отодвинув что-то, вроде шкуры, про-лез в отверстие. Пока я входил следом за ним, он уже зажег лампу. Убранство землянки меня удивило. Пол был устлан оленьими шкурами, стены обиты красивой материей, а в углу, на полочке, покрытый такой же материей, стоял радиоприемник “Родина”.

Удагир затопил печурку, ощипал рябчиков, поставил на печурку суп. Я включил приемник, и над глу-хою ночной тайгой полилась чудесная мелодия песни “Родина моя”. Удагир достал из-под столика бу-тылку коньяка, почему-то сказал : “Да !” Видимо, он рассуждал сам с собой, потом повернулся ко мне. Чувствовалось, что песня производит на него большое впечатление. Лицо его, обычно насупленное, да-же немного угрюмое, просветлело. А когда песня кончилась, он опять дакнул, сожалея, что кончилась она так быстро, и сказал :

— Э, какая песня ! И в самом деле ! За такую, брат, и выпить по маленькой не лишне. За Родину ! Вот ! А знаешь почему ? Когда купец здесь хозяйничал, была у меня в яранге только одна оленья шкура. Больше ничего не было. А посмотри, чего нет у меня сейчас ? Таких, как этот, три домика у меня. В тайге все, в разных местах. И все за счет государства построены. А в них — и охотничьи припасы, и ры-боловная снасть, первосортная, капроновая. И продукты на целый год, и приемник “Родина”, чтобы не скучно Удагиру было. Да, за это можно Удагиру и выпить !

Утром Удагир разбудил меня рано. Он вошел в землянку, окутанный морозным паром, очень похожий на сказочного деда мороза. Шапка и густые брови были в снегу, но узкие щелки глаз светились улыб-кой :

— Ну, брат, вставай, а то строганины не увидишь, — и положил на стол огромного сига.

Подобного я еще не видел ни разу: чешуя, что серебряные гривенники, плавники красные, торчат во все стороны, глаза выпучены и светятся как янтарь. Длиною рыба была в добрую половину метра, а рот до того маленький, что горошинку не просунешь.

Удагир разделся, острым, наподобие напильника, ножом очистил чешую и принялся строгать рыбу, да так, что стружки летели прямо в тарелку. Потом он обсыпал мерзлые стружки мелкой, как пудра, солью, поперчил, и строганина — лакомое блюдо жителей этих мест — была готова. Она оказалась на редкость, вкусной, и мне очень захотелось взять такого же сига с собой. Только где его взять, вот что меня беспокоило. Узнав об этом, Удагир засмеялся.

— Эх, паря, нашел о чем тужить ! Да мы за день столько его добудем, что на трех собаках не увезешь. Выйди-ка, посмотри, сколько уже поймали !

И в самом деле, возле избушки валялось штук восемь таких же здоровенных сигов, которых называют здесь мочегорами. Оказалось, что ночью Удагир бросил в озеро две сетки, пораньше вытянул рыбу, что-бы к завтраку она промерзла.

Мы вышли на Мурам ставить сети.

Верховка несла по озеру снег, завивала такие космы, что не поймешь, где лёд, где талая вода. Мы шли на лыжах осторожно, опробывая дорогу деревянным подожком. Так мы добрались до места, которое уже давно было облюбовано Удагиром и на котором он еще летом поставил “тычки” — длиннющие хворостины, еле заметные теперь по торчащим из воды кончикам. Лед был еще тонкий, и мы легко пробили его возле “тычков”, устроив, таким образом, своеобразные проруби или, как их еще называют, лунки, находящиеся друг от друга в двух-трёх метрах, До вечера нам удалось поставить один “паром”— пять привязанных одна к другой сеток.

— Маловато, — вздохнул Удагир. — Пришли бы до ледостава, лучше б дело вышло. А мы с тобой при-поздали. Вот и приходится маяться, лунки бить, нориливать. Понимаешь ?

На следующий день Удагир поднял меня еще раньше Мы проглотили по доброй кружке горячего чая и встали на лыжи. Только теперь мы отправились не к самому озеру, а по его краю, ближе к тайге.

Ветра не было. Стояла ничем не нарушаемая тишина, Только изредка то тут, то там с кедров падали снежные комья. Удагир пристально приглядывался к этим кедрам.

— Белка играет, — шепотом сообщил он.

— Почему же не бьешь ? — тоже шепотом спросил я.

— А зачем ? Пусть пока гуляет.

Позже я узнал, что никто из настоящих охотников не бьет белку по первому снегу потому, что мех у нее в это время еще недозревший.

Неожиданно мы услышали веселое журчание ручья, протекающего где-то под снегом. Удагир остано-вился.

— Ну, — сказал он, — держи глаза открытыми !...

Вблизи нас что-то зашуршало, да так тихо, будто листок бумаги на ветру. Удагир опустился на снег, я последовал его примеру. Прямо перед нами закачались метелки карликовой березки, и я увидел, по-хожих на комочки снега, белых куропаток: ранним утром они любят полакомиться березовыми серёж-ками.

Стало уже совсем светло, хорошо было видно, как небольшие, чуть крупнее голубя, беленькие птички бегали по снегу от одного березового кустика к другому. Вот их собралось с десяток. Дважды щелкнула винтовка Удагира, и две куропатки затрепетали на месте. Остальные только посматривали друг на друга и преспокойно продолжали клевать сережки. Выстрелил и я, но неудачно. А Удагир одну за дру-гой продолжал щелкать куропаток, которые бились и застывали, роняя пух и капельки крови на ис-синя-белый снег.

В наших мешках было уже по десятку куропаток, но Удагир на озеро не торопился. Зная, как быстро в этих местах надвигаются сумерки, а за ними и двадцатичасовая ночь, я всё больше и больше опасался, что мы не успеем осмотреть наши сети. Кроме того, я изрядно продрог.

— Эх, охотник ! — посмеивался надо мной Удагир. — Сам напросился, а теперь в кусты !

Лицо его раскраснелось, борода заиндевела, весь он был запорошен снегом, словно мельник мукой. Но он всё стрелял и стрелял, развязывал и завязывал мешок голыми руками. Когда он сбрасывал рукави-цы, от ладоней шел пар.

— Удагир, неужто тебе жарко ?

— Охота только начинается, согреешься и ты. Погоди-ка !

А мороз всё крепчал и крепчал. На озере гулко трескался лед.

— Слышишь, — показал я на озеро. — Слышишь, какой трескучий мороз ? Сожгёт !

Удагир только посмеивался.

— Э, брат, не такое бывает. Иной раз за двадцать пять километров слышно, как озеро стреляет, будто из пушки. Когда вертолетов не было, мы по этим выстрелам озера новые искали. Послушаешь на ут-рянке где-то ахает и — на лыжи ! Глядь и новый водоем под носом, озеро неизвестное, нетронутое, хоть ковшом рыбу черпай.

Но мне было не до шуток. Мороз стал еще злее. Между проталинами на озере поднимался густой, слов-но дым, туман. А Удагир, заткнув рукавицы за пояс, опять зарядил винтовку. Хорошая у него винтовка, маленькая, всего с метр длиною, легонькая и притом автоматическая, десятизарядная, ТОЗ-10 называ-ется, или иначе малопулька.

— Опорожним ее пару раз и — конец. Всю ночь у печки греться будем. Иди за мной.

Миновав заросли карликовой березки, мы пошли вдоль журчащего под ногами ручья и вскоре увидели уже не карликовые, а настоящие березы. Но и они совсем не такие, как у нас в Мордовии. Стволы и ветви их скрючены и изломаны, будто кто-то нарочно изуродовал их.

— Не удивляйся. Это они от морозов такими стали , — пояснил Удагир, — зато эх и любят их рябчики !

Я знал, что зимой рябчики целыми стаями прилетают в березняк. Но почему именно это место облю-бовал Удагир, мне было непонятно.

— Птица эта, брат, музыку любит ! — шепотом сообщил он. — Наперед знай : как услышишь журчание ручейка у березового леса, садись, жди, — прилетит !

Не раз приходилось мне потом убеждаться в правоте Удагира.

Но вот поднялось солнце. И хотя из-за леса его еще не было видно, лучи его уже заиграли на ослепи-тельно белом снегу, и опять ненадолго повеселела хмурая тайга.

Удагир зарылся в снег возле курчавых берез, освещенных солнцем. Рябчик очень любит солнце, и осо-бенно невнимателен к окружающему, когда находится на ярко освещенном дереве. Солнечные лучи слепят его, как и других птиц, и это позволяет подходить к рябчику очень близко.

Вскоре наши мешки были наполнены дичью.

— Знаешь, для чего мы их столько настреляли ? — щурясь, спросил Удагир. — Чтобы край ты наш по-нял, а если уедешь — никогда не забыл. И чтобы другим о наших богатствах рассказал. Пусть к нам едут. Раздолья у нас на тыщи охотников хватит !

Поздним вечером, когда мы, проверив сети, ужинали, Удагир вернулся к этому разговору.

— Ты, наверно, думаешь: за деньгами я гонюсь ? — неожиданно спросил он.— Нет. Деньги у меня все-гда есть. Однажды даже сто тысяч было. На танк отдал. Это еще в войну. Теперь войны нет. И опять у меня денег много. Государство труд наш хорошо ценит. А у Панкагира, брата моего, и в войну в два раза больше денег было, и сейчас. А почему ? Да потому, что Панкагир охотник в два раза лучше любого охотника. Ты думаешь, кто хозяин тайги? Меня, наверно, им посчитал ? А ?

По совести признаться, пройдя с Удагиром столько километров, я безоговорочно считал его непревзой-денным охотником Теперь я с интересом вслушивался в каждое слово Удагира. Не дождавшись моего ответа, охотник продолжал :

— Панкагир сто раз ходил на медведя и не приходил без медведя. Панкагир может за один день поймать двух лисиц, потому что он в два раза хитрее лисицы. Такого охотника, как он, по всему Енисею нет. Панкагир хозяин тайги.

Я слушал Удагира, как зачарованный. Мысленно я уже видел перед собой таежника-богатыря Панка-гира, который умнее, хитрее и опытнее всех енисейских охотников, и мне очень захотелось увидеть его воочию, познакомиться с ним. Но когда я намекнул на это, Удагир только улыбнулся и сказал :

— Спи.

Утром нам предстояло возвращаться в артель. Мы вышли из землянки, на нас обрушился снегопад, ка-кого я еще никогда не видел : стояла мертвая тишина и такая теплынь, что крупные, чуть ли не с куро-патку, мокрые хлопья прилипали к одежде и тут же таяли. Кедров и березок, стоящих в десяти шагах от избушки, не было видно совершенно. Снеговая мгла была сплошной, слепящей. Что же делать ?

— Надо идти, — решительно заявил Удагир.

И мы тронулись в путь.

Дорога была для меня настоящим испытанием. Даже идя по следам Удагира, я вскоре так устал, что казалось вот-вот упаду на мокрый снег. К счастью, погода в этом краю очень непостоянна. Скоро сне-гопад утих, а еще часа через два наши мокрые брезентовые тужурки стали от мороза твердыми, словно фанера.

В сумерках мы вышли на Енисей. Седая река-исполин, которая теперь казалась, действительно, седой от больших волн, встретила нас сердитым ревом. По ней еще сновали проворные катера, колыхались грудастые баржи; завершал свой последний осенний рейс белоснежный, словно лебедь, красавец-тепло-ход. Кое-где на волнах покачивались черные утки, разжиревшие до того, что не смогли подняться, что-бы улететь в теплые края.

Какой -это удивительный край Енисейское Заполярье ! В тайге уже крепко замерзли все озера. Сегодня мы проходили по ним, а здесь — огромная река еще играла на воле. Правда, на подветренных крутых берегах уже белел тонкий ледок, но при первом же дуновении „верховки" он ломался на мелкие части. Как же нам перебраться на тот берег ? Ведь в такую погоду никто не отважится приехать за нами даже на катере, да и катер не смог бы подойти к берегу через битую массу льда. А ночь, между тем, надвига-лась. Вот-вот она разольется над нами черной смолой почти на двадцать часов. Мороз крепчал. Он на-дежно сковывал осколки ледяшек, звон их прекратился. Теперь слышались только жалобы ненасыт-ных чаек и сердитые всплески волн.

— Удагир, — спросил я с тревогой, — что делать ? Ведь пропадем ни за что, ни про что.

Но Удагир был спокоен. Это немного приободрило и меня: значит, есть какой-то выход. И верно. Не-много подумав, охотник зашагал вдоль берега, а потом направился к тайге. “Куда он ? — подумал я, и сердце защемило. — Неужели ночевать ?”

— Пойдем к хозяину тайги, — наконец, сказал. Удагир.

Я, разумеется, очень обрадовался и зашагал легко и уверенно, усталость как будто рукой сняло.

Темнота до того сгустилась, что мы, идя рядом, не различали друг друга. Вот из темноты впереди зала-яла собака, ее поддержала другая, третья, и дружный собачий лай огласил ночную тайгу. Вдруг перед нами засветились большие окна. Мы оказались у высокого крыльца.

— Эй, хозяин добрый, выходи, принимай гостей ! — крикнул Удагир. Но кто-то уже вышел, и собаки перестали лаять.

— Заходите, люди добрые, заходите ! — услышали мы ласковый женский голос. — Самого-то нет до-ма...

Это была жена Панкагира, Ольга Михайловна. Она ввела нас в дом, и при свете керосиновой лампы я увидел стройную молодую женщину. Она захлопотала возле нас и с неподдельной теплотой и радушием заставила снять мокрую одежду и обувь, подала сухую и пригласила в горницу.

Здесь горела лампа-молния. Со стены из красивых багетовых рамок на нас смотрели знакомые и давно дорогие нам портреты писателей, композиторов, художников. Огромная книжная полка с пола до по-толка уставленная томами с золотым тиснением на переплетах не могла не привлечь внимания и не вызвать хорошей зависти. У одной из стен стоял зачехленный мягкий диван. В углу красовалось огром-ное трюмо, около которого на столике из карельской березы возвышался радиоприемник. Обстановку этой просторной комнаты очень хорошо дополнял большой круглый стол, накрытый розовой с тонким шитьем скатертью, гнутые бумажные цветы в хрустальной вазе.

Пока я осматривался, из кухни донеслось тоненькое пение самовара. Вошла хозяйка. Одета она была уже по-другому, наряднее. На ней было добротное черное платье, на плечи накинут нежно-белый пухо-вый платок.

Ольга Михайловна включила приемник.

— У нас тут добрый человек со скуки умрет, — сокрушенно сказала она, но видно было, что ей здесь совсем, совсем не скучно.

Снаружи хлопнула калитка, послышались тяжелые шаги по коридору. Это был Панкагир.

— Три баржи на буксире к берегу пристали, идти не могут, — поздоровавшись, сообщил он. — При-мерзнут до утра, беда !.

Раздевшись, Панкагир подошел ко мне. Невысокий, коренастый, без единой морщинки на лице, без усов и бороды, он выглядел намного моложе своих лет и даже моложавее Удагира, которому доводился старшим братом.

— Нехорошо, когда несчастье видишь. Ох, как нехорошо ! — продолжал он. — Ладно еще рация рабо-тает. Ледокол из Игарки вызвали. Он уже вышел. Заодно и вас прихватит.

Переодевшись, Панкагир устало уселся за стол.

— Ну, Оля, что у тебя на ужин ?

Хозяйка нам подала малосольного омуля собственной засолки, которым, по всему чувствовалось, очень гордилась. Омуль оказался, действительно, чудесным. Не обошлось и без ягод, и, само собой разумеет-ся, без строганины.

После стопки горячительного хозяин сам стал хвалить закуску и рассказал мне о том, как хотел было навсегда расстаться с тайгой и как не сумел сделать этого. Года два тому назад поехал он в Красноярск, выхлопотал участок под дом и огород, наполовину построил, а потом бросил и уехал потому, что по тайге затосковал.

Я стал доказывать, что не все города одинаковы. И если бы он поселился в Москве — она понравилась бы ему. Да и участок под строительство такому знаменитому охотнику всегда бы нашли.

Панкагир добродушно улыбнулся.

— Участок, говоришь, дали бы ! А сердце другое дали бы ? Деды мои и прадеды родились и умерли в тайге. Панкагир родился и умрет тоже здесь.

— Тайга не каждому дорога, — вставил Удагир.

— Правильно, очень правильно, — подтвердил Панкагир. — У тайги много богатств, но отдает она их только тому, кто ее понимает. Тайга молодца любит, а от тонкокожего закрывает свое добро крепкими замками : летом — гнус, непроходимые калтусы, зимой — холод. Такой холод, какого нет нигде. Вот и одолей всё это. Тогда молодцом будешь, тогда всё тебе тайга отдаст. Надо, чтобы зверь и птица тебя не видели и не чуяли, а ты их и видел и чуял. Вот тогда ты в тайге своим человеком будешь, хозяином.

Перевёл с мокша-мордовского Сергей Пронин

Прислал на сайт Левчаев И. В. из Пензы
Июнь 2007 г.

На первую страницу
На страницу Культура и образование
На первую страницу с творчеством зубовополянцев
На предыдущую страницу с творчеством зубовополянцев

На следующую страницу с творчеством зубовополянцев

Hosted by uCoz